— Все это, учитель, — справедливо для васъ и людей, равныхъ вамъ по могуществу; но я и мнѣ подобные, представляющіе изъ себя одну лишь грубую матерію, какъ мы можемъ слѣдовать за вами? — съ отчаяніемъ въ голосѣ замѣтилъ Андрей.
— Для такихъ, — смѣясь, отвѣтилъ Атарва, — существуетъ несправедливый, но прекрасно дѣйствующій законъ: „протекція». Она дѣлаетъ возможнымъ невозможное, и благодаря ей, я предполагаю на извѣстное время помѣстить тебя у моихъ друзей марсіанъ. А пока — до свиданія!
Атарва сдѣлалъ знакъ рукой и въ ту же минуту сталъ отдѣляться отъ земли. Тихо покачиваясь, онъ плылъ по воздуху, поднимался все выше и выше и, наконецъ, исчезъ въ окутывающемъ сумракѣ ночи.
Пораженный Шелонскій откинулся въ креслѣ и думалъ:
— Этотъ человѣкъ не шутитъ! Я увижу Марсъ! Нога моя ступитъ на землю этого далекаго міра, который представляется отсюда глазу человѣческому лишь въ видѣ свѣтящейся точки!
Прошло три мѣсяца. Мы находимъ Атарву и его ученика въ лабораторіи мага. Спустилась ночь, и Атарва, при свѣтѣ электрической лампы, сидѣлъ за столомъ, сливая въ большой хрустальный флаконъ различныя эссенціи, острый и удушливый ароматъ которыхъ наполнялъ комнату. Князь Андрей съ задумчивымъ и озабоченнымъ видомъ наблюдалъ за нимъ.
Онъ поблѣднѣлъ и очень похудѣлъ съ того дня, когда мы видѣли его съ аппетитомъ ужинающимъ на террасѣ, гдѣ рѣшено было путешествіе на планету Марсъ. Но протекшее время для молодого человѣка было временемъ испытанія его терпѣнія и умѣнья владѣть самимъ собою.
Князь Андрей долженъ былъ подвергнуть себя исключительному режиму: особой пищѣ, ваннамъ, окуриванію и вдыханію различныхъ ароматовъ, которое погружало его иногда въ очень болѣзненное состояніе. Но онъ переносилъ все съ непоколебимой стойкостью, точно исполняя всѣ предписанія своего учителя и съ любопытствомъ слѣдя за перемѣнами, происходившими въ его организмѣ. Онъ сдѣлался тоньше и легче; дыхательные органы его правильно работали въ иной, необычной атмосферѣ, которую искусственно создавалъ для него Атарва въ своей лабораторіи. Наканунѣ вечеромъ ученый объявилъ, наконецъ, что подготовительное испытаніе окончено, и что онъ назначаетъ отъѣздъ на слѣдующую ночь.
— Итакъ, это не сонъ, что мы сегодня ночью отправляемся на Марсъ? — прервалъ молчаніе Андрей.
— Несмотря на мою слѣпую вѣру въ ваше могущество, учитель, мой умъ отказывается понять, что человѣческое тѣло можетъ переноситься черезъ милліоны верстъ и не погибнуть въ этомъ пустомъ и ледяномъ пространствѣ, какъ междупланетное.
— Абсолютной пустоты нѣтъ, — ты это знаешь. Вибраціи же, которыя несутъ намъ лучи самыхъ отдаленныхъ звѣздъ, связываютъ всѣ міры. Волны вибрацій — это наилучшій путь для того, кто умѣетъ ими пользоваться. Кромѣ того, теперь самое благопріятное время для путешествія на Марсъ, такъ какъ планета въ данную минуту отстоитъ отъ насъ всего на пятьдесятъ шесть милліоновъ километровъ, что случается только разъ въ пятнадцать лѣтъ.
Видя, что князь вздрогнулъ, услышавъ такую цыфру, Атарва улыбнулся.
— Пространство, мой другъ, какъ и время, — понятія относительныя. Солнечный свѣтъ доходитъ до насъ въ нѣсколько минутъ; одно и то же время можетъ показаться человѣку и секундой, и цѣлой вѣчностью. Однако, если опытъ, къ которому я хочу приступить, внушаетъ тебѣ опасеніе, то говори смѣло: мы можемъ еще отказаться отъ нашего предпріятія, а я не осужу тебя за такое естественное чувство.
Андрей покраснѣлъ и покачалъ головой.
— Нѣтъ, учитель, если это зависитъ отъ меня, то я никогда не откажусь. Я готовъ. Дѣлайте со мной, что хотите, и извините меня за непростительную слабость.
— Мнѣ нечего прощать, я могу только похвалить тебя за твое рвеніе и энергію, — дружески сказалъ магъ. — Черезъ часъ мы пройдемъ въ другую лабораторію для послѣднихъ приготовленій; тамъ ты заснешь и проснешься уже въ иномъ мірѣ, о которомъ мечталъ. Кстати, скажи, сколько же времени ты желалъ бы пробыть на Марсѣ? Я могу устроить тебя тамъ на срокъ около года, или семи съ половиной лѣтъ. Предоставлю это твоему выбору. Год, конечно, будетъ считаться такъ, какъ онъ считается на Марсѣ; въ виду же того, что тамъ онъ почти вдвое продолжительнѣе нашего, то, слѣдовательно, твое отсутствіе продолжится приблизительно два года, или пятнадцать земныхъ лѣтъ. Итакъ — рѣшай!
— О! Я думаю, что двухъ лѣтъ будетъ вполнѣ достаточно. Какъ ни плохо на землѣ, а все же она наша родина, и я не хотѣлъ бы отлучаться на болѣе долгій срокъ, — послѣ минутнаго молчанія, нерѣшительно сказалъ Шелонскій. — Съ другой стороны, какъ бы ни были любезны марсіане, благодаря вашей протекціи, учитель, — я, конечно, буду чувствовать себя среди нихъ одинокимъ и боюсь, что мной овладѣетъ тоска по родинѣ. Но одного вопроса мы еще никогда не касались, это — вопроса о женщинахъ на Марсѣ.
Атарва расхохотался, а потомъ отвѣтилъ, качая головой:
— Я вижу, сынъ мой, что, если бы тебѣ довелось проходить седьмое посвященіе, т. е. побѣждать слабость къ женскому полу, то ты навѣрно спасовалъ бы. Къ счастью, на этотъ разъ дѣло идетъ о простомъ посѣщеніи Марса, а не объ испытаніи въ покореніи своихъ чувствъ. Итакъ, успокойся! Исконный законъ о раздѣленіи половъ — единъ для всѣхъ подобныхъ міровъ. На Марсѣ есть женщины, и если онѣ понравятся тебѣ, то ты даже можешь жениться на время твоего тамъ пребыванія.
Князь весело разсмѣялся.
— Если вы прикажете, учитель, я не остановлюсь ни передъ чѣмъ, чтобы основательно изучить нравы, обычаи и даже чары марсіанокъ, рискуя оставить, по отъѣздѣ, вѣрную и неутѣшную супругу.
— Твоя покорность трогаетъ меня, и я вижу, что ты уже входишь въ свою роль. А теперь пойдемъ: время приступить къ послѣднимъ приготовленіямъ. Итакъ, рѣшено, что ты ѣдешь на годъ, т. е. на два земныхъ года. Теперь у насъ 6 августа 1892 года, а, слѣдовательно, мы вернемся въ 1894 году.
— А вы, учитель, также все это время пробудете вмѣстѣ со мной на Марсѣ?
— Да, мой другъ! Мы уѣдемъ и вернемся вмѣстѣ, такъ какъ даже для моего организма вредно часто предпринимать такія далекія путешествія. Возьми флаконъ, который я наполнилъ, и пакетъ со стола и слѣдуй за мной!
Атарва открылъ скрытую въ стѣнѣ дверь, за которой оказалась спиральная лѣстница, высѣченная въ скалѣ, и сталъ быстро подниматься наверхъ. Андрей слѣдовалъ за нимъ.
Лѣстница казалась безконечной. Наконецъ, они вошли въ большую, тоже высѣченную въ скалѣ, круглую залу; тутъ стояли какіе-то удивительные, неизвѣстно для чего предназначавшіеся инструменты и вѣсы. Кромѣ отверстія въ полу, которымъ заканчивалась лѣстница и которое закрывалось трапомъ, въ комнатѣ были еще двѣ двери, въ данную минуту закрытыя.
