Его лицо было длинным и узким, с выступающей челюстью и слегка сплющенным носом, как будто его ломали и опять вправляли несколько раз. Цвет глаз был странной смесью из серого и голубого, а сами глаза были больше и выразительней, чем полагалось такому лицу. Черные волосы мужчины начинали редеть. Искусные имплантанты на одном виске и позади уха представляли из себя нейропорты, являясь аналогами аугметики, но выходя далеко за пределы доступного простому планетарному адепту. Одна из затянутых в перчатки рук сжимала информационный планшет. Он прошел мимо своей охраны, взглянув на старшую из Сестер с едва заметным кивком. Прозрачный солнечный свет Кориса XXIII-3 отразился от колец на свободной руке, которые он носил поверх перчатки. Сильный ветер распахнул края бронеплаща.
— Адепт? — заговорил он, подходя к Вринт.
— Я Медиан Лакримилла Вринт, старший адепт этого поселения, — представилась чиновник, медленно осознавая, что этот гость гораздо более важен, нежели любой, посещавший их ранее. — Я надзираю за вторым по продуктивности континентом планеты. У нас пятьсот миллионов голов гроксов в девяти…
— Гроксы меня не волнуют, — перебил её незнакомец. — Я прошу лишь о нескольких часах вашего времени и доступе к одному из адептов. Вашей важной работе здесь будет нанесен лишь минимальный ущерб.
Вринт с облегчением увидела легкую улыбку на лице мужчины.
— Конечно, — ответила она. — Мне необходимо знать ваше имя и должность, для записи. Мы не позволяем кому попало бродить по нашим учреждениям. И, разумеется, вам и вашим коллегам придется пройти через дезинфицирующую ванну для ног. Кроме того, будут карантинные меры, если вы захотите покинуть поселение, так что, как только я узнаю, каковы ваши полномочия…
Мужчина сунул руку в карман и извлек из плаща небольшую металлическую коробочку. Он щелчком открыл крышку и Вринт рассмотрела стилизованную «I» из сияющего рубина на серебряной подложке.
— Полномочия Императорской Инквизиции, — пояснил мужчина всё с той же улыбкой. — Вам не требуется знать моё имя. И сейчас вы любезно проводите меня к адепту Диссу.
Инквизитор Фаддей был необычайно терпеливым человеком. Именно это качество позволяло ему выполнять свою работу как инквизитору, когда отступали люди более жестокие, талантливые или хорошо вооруженные. Ордо Еретикус, отделение Императорской Инквизиции, выискивающее угрозу среди тех самых мужчин и женщин, которых оно обязано была защищать, нуждался во всех этих качествах. Но также орден нуждался и в принятии того факта, что Империум не может быть излечен от всех своих болезней единовременно.
Еретикус нуждался в людях, понимающих всю чудовищную сложность задачи, выполнение которой простиралось далеко за пределы человеческой жизни, но не поддающихся при этом чувству безнадежности. Фаддей осознавал, что один человек, даже имея доступ к тем гигантским ресурсам, что предоставляет ему Инквизиция, может сделать лишь немногое в великом замысле Империума и священном плане Императора, работающем на благо человечества. В настоящий момент он имел в подчинении полную роту штурмовиков Ордо Еретикус, и несколько отделений Боевых Сестер под командой Сестры Эскарион. Но и с помощью их оружия Фаддей не мог надеяться искоренить разложение и некомпетентность, разваливающие Империум изнутри — в то время как чужаки и демоны угрожали ему снаружи. Вся Инквизиция несла на себе бремя ответственности. Если это дело и будет кем-либо закончено, то это будут мужчины и женщины Ордо Еретикус через много поколений после них. Инквизитор понимал всё это, и, тем не менее, желал посвятить свою жизнь достижению цели, потому что иначе кто же еще этим займется?
Текущее задание Фаддея получил исключительно благодаря своему терпению. Первый инквизитор, принявший эту миссию, кровожадный и патологически упрямый человек по имени Цур, был избран, так как на тот момент времени не было других свободных агентов. Он потерпел неудачу, поскольку не имел терпения, а одну лишь решимость добиться явной победы, дабы ввергнуть в ужас и восхищение окружающих. Цур и другие, подобные ему, бывали порой полезны, но не в таких поручениях. Когда пришло время, Лорды-Инквизиторы Ордо Еретикус выбрали Фаддея для продолжения расследования, поскольку он мог достичь успеха, постепенно убирая все наносы лжи и неразберихи, пока правда не всплывет наружу прежде, чем виновные поймут это.
В данный момент Фаддей мечтал никогда не получать этого задания. Несмотря на то, что высшие цели Инквизиции были выжжены в его чрезвычайно живом уме, он все же оставался в конечном счете только человеком, и он осознавал тупик, когда видел его. Несколько доступных ему следов исчезли, и человек, сидящий сейчас напротив за неубранным столом, возможно был, как бы мрачно это не прозвучало, его последней надеждой.
— Я надеюсь, что не причиняю вам неудобств, — произнес Фаддей, который не видел причин быть невежливым вне зависимости от настроения. — Я осознаю всю важность работы, ведущейся здесь.
— Цифры не важны, — заметил адепт Дисс. — Я просто штампую бланки весь день.
Дисс до недавнего времени был крепким мужчиной, среднего возраста, но в хорошей форме. Сейчас же он забросил себя и начал набирать вес, но все равно выглядел более худощавым, нежели типичный обитатель планеты.
Фаддей приподнял бровь.
— Звучит так, будто имперские гроксовые фермы не слишком-то воодушевляют вас. Медиан Вринт будет разочарована услышать это.
— Если бы вы провели столько же времени, сколько и я, подводя баланс в этих книгах, вы бы знали, что Медиан Вринт едва умеет считать. Она может иметь своё мнение, но именно благодаря мне эта планета вовремя выплачивает десятину Администратуму.
Инквизитор улыбнулся.
— Вы говорите свободно. Большая редкость, уж можете мне поверить. Освежающе, в какой-то степени.
— Если вы прилетели сюда казнить меня, инквизитор, вы сделаете это вне зависимости от того, что я скажу. Если же нет, вы не станете тратить на меня патроны.
Фаддей откинулся обратно на спинку неудобного кресла. Проявив чувство такта, остальные адепты удалились из конторы до того, как инквизитор потребовал их выкинуть, так что единственным слышимым звуком было поскрипывание когитатора где-то в задней части этой комнаты с низким потолком. Пылинки плавали в тусклом свете заходящего солнца.
Контора была пристанищем для порядка тридцати адептов, каждый — за своим рабочим местом. Все стены и другие ровные поверхности завешены бумагами — статистические распечатки, схемы, таблицы, графические изображения множества типичных болезней, поражающих гроксов, и мрачные лозунги, напоминающие адептам о беспрестанном самопожертвовании, которое они должны совершать во имя Империума. Администратум старался поощрять и создавать одну и ту же атмосферу, вне зависимости от объекта своих интересов — будь то дворец или завод — и его адепты посвящали жизни труду, обеспечивающему существование Империума. Это была бесконечная вереница работы, без которой могла рухнуть макроэкономика Империума.