Кирк поднялся на ноги и посмотрел в ту же сторону, на бесформенные очертания глиняных хижин среди колючих кустов. Янтарно-розовый свет луны заливал весь пейзаж, окрашивая золотом острые изломы скал и оттеняя каждую ветку, каждый шип густых зарослей бесчисленным множеством оранжевых, киноварных, персиковых тонов. Кирк смутно различил какие-то тени, движущиеся в лунном свете — их становилось всё больше и больше, и он понял что это пигмины, собравшиеся огромной толпой. Прерывистое чириканье и щебет, составлявшие вербальную часть их языка, слились теперь в мягкое монотонное бормотание, похожее на кошачье мурлыканье; если зрение не изменяло ему, он видел длинные ряды пигминов, которые соединялись, образуя широкие концентрические круги, и застывали в каменной неподвижности, плечом к плечу — руки сцеплены, глаза закрыты…
— Что они делают? — тихо спросил он у маленького антрополога.
— Это Сеть Сознания, — ответил Тетас. — Они часто собираются вот так — не каждую ночь, но как минимум три ночи из пяти. Каждый открывает своё сознание для остальных, чтобы разделить их беды, передать друг другу любовь и заботу, вылечить болезни и раны…
— По крайней мере, они в это верят, — резко прервал его Шорак. Не будь он вулканцем, Кирк сказал бы, что он испытывает неловкость. Л'джиан отвела глаза, тоже выдавая смущение.
— А вы когда-нибудь делали это? — спросила Хелен. Она сидела у огня, обхватив колени длинными руками. Возвращаясь на своё место рядом с ней, Кирк задел локтем её плечо, и от этого случайного прикосновения его бросило в дрожь.
— Это очень опасно, — в голосе вулканца прозвучал явственный холодок. — Любое психоэмоциональное слияние…
— Я пробовал, — Аргелианец бросил на сурового коллегу тёмный насмешливый взгляд. — Простуду действительно как рукой сняло, — Он посмотрел на Хелен. — Но очень, знаете ли, неприятное чувство — когда большая часть твоих мыслей выставлена на всеобщее обозрение, а ты ничего не можешь с этим поделать.
— Но ведь существуют некоторые ментальные техники, защищающие отдельные области разума от такого рода вторжений, не так ли? — спросил Кирк. Не без содрогания он вспомнил недавний опыт контакта со странной, почти божественной инопланетной сущностью по имени Саргон и те двадцать четыре часа, когда его собственное сознание было отделено от тела. — Как вулканец, вы наверняка обладаете подобной защитой.
Тетас пробормотал что-то насчёт пояса целомудрия, надеваемого в первую брачную ночь, но Шорак оборвал его на полуслове, сказав:
— Конечно, моей жене и мне нередко приходилось применять эти техники.
Как только зашёл разговор о слиянии разумов и ментальных дисциплинах, он сделался столь же немногословным и уклончивым, как Спок, столь же осторожным во всём, что касалось этой теневой стороны вулканской культуры; и Кирк понимал, что изогнутая бровь Л'джиан и быстрый обмен взглядами между ней и мужем означал: откуда вообще этот инородец мог узнать о подобных вещах?
Шорак тем временем кивнул доктору Чу и доктору Номиасу.
— Если вас не подготовили в Институте, мы можем научить вас этим техникам, — они очень похожи на некоторые вулканские ментальные упражнения. В обществе, где одной из традиций является чтение чужих снов, вам пригодится умение закрывать свои мысли.
Внезапный и пронзительный голос пигмина нарушил безмятежную тишину ночи. Кирк быстро взглянул в сторону деревни, предчувствуя какую-то неприятность и мгновенно насторожившись.
Один из патриархов вскочил на камень (или, может, это была чья-то хижина, они мало отличались по размеру) в центре Сети Сознания. Застывшие ряды пигминов окружали его со всех сторон. К тому времени там собралось уже тридцать или сорок кругов — тысячи сильных, крепких тел, тесно прижатых друг к другу, как горошины в стручке. Их глаза были открыты — длинная спиральная галактика тускло мерцающих звёздочек.
Старший пигмин яростно жестикулировал, и каждое движение его костистых рук выражало напряжение и бешенство; даже отсюда Кирк мог видеть, как он вбирает голову в плечи и сжимает клюв, словно рассерженная птица, перемежая в своей речи клёкот и писк. Большая трёхпалая рука снова и снова указывала на убогое строение Исследовательского института резким, полным злобы жестом.
— Что он говорит?
Шорак не ответил. Он тоже поднялся и теперь стоял, скрестив руки и наклонив голову, весь обратившись в слух. Но Хелен — она изучала язык пигминов, готовясь к этой миссии, — тихо сказала:
— Он сердится. Он говорит, что Голодные приносят гибель всему, до чего дотрагиваются.
— Ещё чего, — пробормотал Маккой, скривив рот. — Да они сами себя уморят голодом, это видно с первого взгляда. Их численность давно превысила их пищевые ресурсы, если они действительно кормятся собирательством, как вы сказали, Хелен. Я не заметил здесь никаких признаков земледелия…
— Их и нет, — вполголоса ответил Тетас. — Но я не думаю, что Призрачный Странник имеет в виду это.
— Призрачный Странник? — Кирк вопросительно кивнул в сторону беснующегося на камне оратора. Тот был достаточно крупным для пигмина, его лоснящаяся, красновато-смуглая кожа едва начала выцветать вокруг глаз; чёрная, как смоль, грива ниспадала на спину с выпирающими складками шкуры. Сложная вязь татуировок покрывала его руки и плечи, словно кружевной плащ.
— Ярблис Гешкеррот, Призрачный Странник, — тихо пояснил Шорак. — Не советую недооценивать его. Пять лет назад, во время столкновения, клингоны потеряли здесь несколько разведотрядов, и, говорят, большинство этих исчезновений — его рук дело.
Кирк поднял бровь и снова перевёл взгляд на огонь, поражённый тем, что кто-то из этого низкорослого, безобидного народца мог справиться с вооружённым до зубов клингонским разведчиком.
— Кажется, вы сказали, что они понимают разницу между нами и клингонами.
— А с чего вы взяли, что мы сами понимаем разницу между собой и клингонами? — спросил Тетас, наклоняясь, чтобы поправить костёр. — Ярблис утверждает, что никакой разницы нет.
— Ну, я могу назвать одно большое отличие, — едко возразил Маккой. — Если бы мы были клингонами, мы бы сейчас упражнялись в прицельной стрельбе по нашим маленьким плоскоголовым друзьям вместо того, чтобы сидеть и обсуждать этот вопрос с точки зрения философии.
— Внимание, — сказал доктор Номиас, и его короткие антенны резко изогнулись в направлении тропы. В следующую секунду все уже были на ногах, глядя сквозь темноту и густой кустарник в сторону деревни.
С обезьяньей ловкостью Ярблис Гешкеррот соскочил со своей импровизированной каменной трибуны и удивительно быстро заковылял в сторону Исследовательского Института. Сеть Сознания распалась, и пигмины всех возрастов и размеров последовали за предводителем — многие из них передвигались, опираясь на руки так же уверено, как на короткие толстые ноги. Они легко пробирались сквозь колючие заросли — зазубренные шипы растений не могли повредить их плотную кожу; целое море фосфоресцирующих глаз колыхалось над тропой, приближаясь к людям.
