— Сумасшедшие ученые кретины! — вырвалось у него в сердцах. — Господи, кто бы мог предположить?! Я от копов ушел, от неврологов ушел и от гильдий ушел, от компаний ушел… А что толку? Чтобы меня прикончили лишь за то, что в моей башке какой-то дурацкий микрофильм с секретной формулой?.. (Боже, что я несу, ведь надо было сказать, прошу вас, умоляю, только не делайте этого, у меня маленький сын, у меня жена, Боже мой, она никогда не узнает, что со мной произошло, я прошу вас, умоляю…)
Женщина встала и направилась к двери. Шелест легких шагов по растрескавшемуся за столетие линолеуму.
— Вы вполне адекватно описали ситуацию, мистер Джаспер, — сказала она едва ли не академическим тоном. — Мне очень жаль. Однако у нас нет возможности содержать вас в изоляции, а ваши таланты почти бесполезны для нас… Или вы солгали относительно своей неспособности к телепатии?
Он не ответил, ощутив жжение в глазах, словно под веки насыпали песок.
— Ну что ж, тогда говорить больше не о чем. Надеюсь, вы понимаете, что мы вовсе не кучка полоумных, пустившихся в бессмысленный крестовый поход. Это игра галактического масштаба, мистер Джаспер. И ставка в ней — будущее Земли. Вы умрете ради великой цели, если это вас утешит.
— Могу я чем-нибудь откупиться? — слабым голосом проговорил он (все, что угодно, любое чужое воспоминание, но только не смерть!), — Или вот… Подержите меня взаперти еще немножко, ладно? До старта вашего корабля?
— Нас мало, мистер Джаспер, — сказала ему филиппинка. Ни тени сожаления, только деловитый прагматизм. — Мы всегда выбираем самое целесообразное решение.
Чтобы покончить с ним, а заодно со всеми «мемуарами», которые он хранит, достаточно одного крепкого мужика, прикинул Джаспер, и даже без оружия.
Женщина подняла руку и трижды стукнула в дверь.
Джаспер помнил самую изумительную красоту, какую только довелось созерцать глазам человека. Восход на Марсе, подобный алой сердцевине распускающейся розы, фрактальные чужепланетные зубцы горных хребтов, невероятные блистающие океаны замерзшей ртути.
Он помнил до мельчайших подробностей все, что открывал в контакте с ним клиент, все это четко запечатлевалось в его разуме. Однако сугубо личные ассоциации, связанные с этими воспоминаниями, для Джаспера были недоступны. Таящийся в подсознании клиента подтекст ускользал от него. Память любого человека, по сути, принадлежит лишь ему одному, даже если он передает ее на хранение другому.
Джаспер всегда тщательно проверял потенциальных клиентов. Никаких педофилов, насильников и прочих мерзавцев, за которыми числятся совершенно неприемлемые деяния. Он категорически не желал обременять себя воспоминаниями подобного сорта — ведь это до конца собственных дней, Джаспер никогда еще не встречал и даже не слышал о каком-нибудь сенсе, который был способен избавить от нежелательных «мемуаров» профессионального мнемоника.
Нет, ему ни в коем случае не хотелось бы лишиться разом всего накопленного за годы. Большая часть воспоминаний принадлежала ныне покойным, и эти люди в каком-то смысле продолжали жить лишь благодаря Джасперу. Он очень ценил эти воспоминания, лелеял их в своем разуме.
Но были у него и такие записи, что Джаспер отдал бы что угодно, за исключением, конечно, жены с сыном и собственной жизни, чтобы стереть их, избавиться навсегда. Самое паскудное, он даже не мог припомнить, где именно они находятся и кому принадлежат…
Зажмурившись, он приготовился методично просмотреть каждую запись своей обширной коллекции. Прежде Джаспер никогда не делал ничего подобного, чужие воспоминания всплывали сами собой, повинуясь подсознательной игре его свободных ассоциаций. Он даже не знал, получится ли у него. Но даже если не выйдет и он не отыщет ничего полезного, то придумает что-нибудь еще, ей-богу!
«Не верю, что выхода нет, — сказал он себе, — я не стану впадать в панику!» Слишком поздно, он уже запаниковал… «Ну и ладно, — подумал Джаспер, — самое время попользоваться этим дурным адреналином!»
Он вспомнил, как строили марсианские поселения. Вспомнил станцию Луна Альфа — перед тем, как она взорвалась. Вспомнил тот день, когда «Игла» впервые ушла в гиперпространство с пилотом и человеческим экипажем на борту. Полет в гипере, гиперпривод, гиперкорабль. Они ремонтируют корабль с гиперлриводом. Джаспер покопался в этих понятиях, перебирая чужую/собственную память, но не нашлось никаких четких связей, а поисковой машиной он не обзавелся.
Джаспер никогда не классифицировал чужие воспоминания, не разбивал на категории, не использовал мнемонические приемы для маркировку отдельных записей. У него попросту не было нужды. Люди, для которых предназначались те или иные «мемуары», сами активировали их, когда приходило время.
И куда же оно все задевалось, черт побери?!
Гиперпривод. Самый революционный технологический рывок после атомной бомбы, но полная ее противоположность. Мирное человечество бурно отпраздновало триумфальное возвращение «Иглы», а затем, почти в мгновение ока, земные эмиссары уже летели к Терону, Беллатрикс IX, Инкарнатусу. Земля была готова занять свое место во Вселенной, среди новых друзей.
А потом один из гиперкораблей вдруг занес на родную планету нечто невероятное. Нечто, сокрушившее недоступную постороннему вмешательству геостационарную группировку квантовых призм, управляющих глобальной земной техносферой. Беспроводную Сеть подобного рода разорвать невозможно, но ее составляют искусственные интеллекты, а любой интеллект может свихнуться. Энергоэлектрические системы отказали все разом, суборбитальный транспорт дружно рухнул, на землю, банки повсеместно впали в коллапс, каналы связи принялись извергать чепуху, видеотрансляторы опалили синапсы всего мира. И не было на свете такой розетки, чтобы выдернуть из нее главную вилку и сразу же все прекратить.
Секты анахронистов поспешили воспользоваться столь удобной ситуацией и с восторгом пустились в варварский луддитский разгул, громя направо и налево все техногенное, что только попадалось на глаза. Всю технику подчистую они, конечно, уничтожить не могли, и смертоносный хаос длился до тех пор, пока не вырубились после судорожной агонии терминально спятившие призмы.
Джасперу на миг показалось, что он ухватился за нужную ниточку, напал на след… дитя — программист — архитектоника снов… мелькнуло и ушло. Он не знал, чьи это воспоминания, совсем не понял их смысла… но они как-то связаны с Крахом.
Может быть, группу филиппинки заботит именно Крах? После стольких лет, когда все кончилось и ушло, они намереваются выяснить, как и почему это случилось? Человечество не сумело построить для себя новую Сеть, даже по древнему примитивному образцу. Кремний, да хотя бы вакуумные лампы — неважно, персональный компьютер можно было соорудить, но что толку? Он всегда саморазрушался после более или менее продолжительного периода абсолютно бессмысленной работы. Потому что эта штука, неизвестный внеземной фактор, никуда не ушла, она по-прежнему пребывала на Земле. Нечто неуловимое, необъяснимое и не поддающееся экзорцизму.
