— А вы тогда кто?
— Я? Я тоже живу там, но сейчас подключился к специальному роботу. Правда, он очень похож на человека в лёгком скафандре? А это наша станция добычи полезных ископаемых. Нас тут аж сто тридцать. Тут есть хмурый шеф, а есть весёлые девчата диспетчеры, они всегда шутят и иногда поют хором песенки.
— Получается, что вы все киборги? — спросил один мальчик.
— А что ты понимаешь под словом киборг?
— Это когда живое смешали с машинами.
— Ну, в чём-то ты прав. Мы тогда действительно киборги. Только мы коллективные киборги. Если выйти наружу и пройти пятьдесят метров направо, то можно прийти к главному корпусу. Там, под многослойной защитой в специальных нишах, лежат банки с нашими живыми мозгами.
Я замолчал, когда стажер внёс из шлюза кипу пенистых ковриков. Сейчас наш мини-завод непрерывно создавал предметы быта. Техник-диз под крики шефа моделировал новые и новые предметы, ставя их в очередь производства. Коврики, синтетические одеяла, разборные стулья и столы, посуду.
— А когда нас заберут домой?
— Через три месяца, это в самом плохом случае, но я думаю раньше. Вас кинутся искать, пробьют вашу траекторию, прочешут маршрут. Это две недели. У спасателей очень быстрые кораблики.
— А когда нам есть дадут?
Я вслушался в аудиочат.
— Женя, что там с едой? Детишки спрашивают, — раздался голос Нади.
— Ой, девочки, я могу только им только питательный раствор предложить. Его напрямую с системы жизнеобеспечения можно слить. Он сладко-солёный на вкус.
— Думаешь три месяца этим их кормить?
— Пока не знаю, но первые несколько дней наверняка. В нём всё необходимое есть. От истощения точно не умрут. Вроде как бульончик получается.
— И когда?
— Можно сразу, надо только ёмкости сделать.
Я переключился на детей. Хорошо, что они не слышат наши внутренние беседы.
— Скоро. Только бульон приготовят, и будете есть.
Стажер принёс кучку стульев. Парень не уставал физически, в виртуальности нет такого понятия, а антропоморф нуждался только в зарядке раз в сутки, которая происходила за несколько минут, да в обслуживании раз в месяц. Но вот морально он устал. Это было видно в качающейся походке, в периодических остановках без причин. Тяжело ему, но сейчас нельзя останавливаться.
— Расскажите, а как вы там живете? — спросил паренёк, высказавший, что мы киборги.
— Ты играл в игры? Такие, чтоб с полным погружением. Когда всё, как взаправду.
— Ага. Они классные.
— У нас так же, только лучше. У нас свой придуманный мир. Специальные процессоры считывают информацию из файлов и через электроды подают напрямую в мозг. Изображение для глаз, звук для ушей. Нет глаз и ушей, провода и микросхемы нам их заменили. Так же со вкусом и запахом. Нюхаешь цветок, и процессор считывает данные с архива, а затем пойдёт этот опять же в мозг. Кусаешь яблоко и…
Я вопросительно замолчал.
— И компьютер вкус в мозг, да?
— Да.
— А потрогать?
— Всё так же.
Антропоморф не мог улыбнуться, но я внутренне улыбался. Я рассказывал им про наши необычные профессии, такие как дизайнеры вкуса и запаха. Рассказывал про наш спорт, где девиз не «быстрее, выше, сильнее», а «ловкость, внимательность, командная игра». Рассказывал про детей, которым обеспечивали максимальное подобие реального мира, где они моги учиться быть людьми. Рассказывал про наши ценности. Что бездельники получают меньше всего ресурсов сети и процессоров, а трудяги могут реализовать любую фантазию.
Всё почти испортил тот толстяк. Он сначала ходил из стороны в сторону, а потом подскочил с очередным приступом крика.
— Я подам на вас в суд. Я знаю свои гражданские права. Вы применили ко мне силу. Вы нанесли мне травму.
— Замолчите, — зашипела на него медсестра, — вы ведёте себя непристойно. Потом будете разбираться, кто прав, а кто нет.
— А вас… Я потребую вашего увольнения, — подскочил он к девушке, — вы не оказали мне медицинскую помощь, и вы не засвидетельствовали побои.
Девушка побелела, а я подошёл и схватил толстяка за грудки. Синтетические мышцы напряглись, отрывая человека от пола. Запищал ограничитель, которого я не слышал. Не хотел слышать.
— Я сейчас отнесу вас обратно на корабль. Спасайтесь сами, — выпалил я и швырнул трясущегося выродка в угол ангара, того что ближе к шлюзу.
Зашедший в это время с очередной кипой вещей Егор, озадаченно уставился на скулящего толстяка.
— Что это с ним?
— Наружу хочет. В туалет, наверное. Невтерпёж совсем. Проводи. А то загадит всё.
— Сейчас маску дам ему, — на полном серьёзе ответил стажер, — там пока Великое Око в зените, не замёрзнет, думаю. Я ведь совсем забыл, что им нужду справлять надо. А он за три минуты не хватит радиацию? Я честно не знаю.
— Нет! Нет! Не надо! — заверещал толстяк, — не надо наружу!
— Да заткнись ты! — заорал я на него, а потом добавил, — я тоже про туалет только сейчас вспомнил. Благодаря этому засранцу. Я заказ сделал, Егор, принеси горшки ночные. Пока так. Потом что-нибудь придумаем.
Стажер молча вышел. Почти сразу шлюз открылся, но вошёл не он, а Евгения с большой пластиковой канистрой питательного раствора.
— Вот, детишки, — звонко заговорила она, — черпайте бульончик. Он голод утоляет хорошо, а вам надо питаться, чтобы быть сильными.
— Ой, а вы тётенька, — выпалила одна из девочек, — а сейчас только что дяденька вышел. Он совсем как вы был.
— А я вот какая.
Женя потрогала приклеенную наспех к груди антра маленькую планшетку с её фотографией.
— Вы красивая.
— А то, — задорно ответила наш техник жизнеобеспечения.
— Знаете, детишки, — снова начала Евгения, — я интересную задачку придумала. Надо наших роботов в разные цвета раскрасить, чтоб вы не путались где кто. Справитесь?
— Да, — нестройно ответило несколько голосов.
— Дядю Олега как раскрасим?
Она показала на меня.
— В чёрный с красным…
— В синий…
— Так, в какой?
— В красный.
— Это почему так? — осведомилась Женя.
— Он крутой. Он ультра. Он нас спас и дисциплинёра проучил. Он как адмирал Галактика.
Вот так. Дал под дых придурку, уже крутой.
— А дядю Егора как раскрасим?
— Можно в оранжевый? Он добрый как мой кот Рыжик, — раздался голос из задних рядов.
— Ладно, оранжевый. А меня как?
— В розовый, — дружно ответил детский хор.
Женя помахала рукой и направилась к выходу. На моём внутреннем зрении вместо кривой линии войса высветился смайлик с высунутым языком. Я отправил ей улыбку.
У канистры сразу начался шум и гам, дети забыли про плохое. Им хотелось есть.
— Дядя Олег, а вы когда есть будете?
— Мне не нужна еда. Такой же бульон прямо в кровь мне поступает.
— А тогда зачем вам яблоки?
— Ну вот, ты же любишь яблоки?
— Нет. Я больше малину и арбуз.
— Ну, каждому что-то нравится, вот и там, в моём виртуальном мире, мы любим вкусные вещи. Потому и сделали так.
— Тётенька показала свою фотографию, но ведь там же можно быть кем угодно. Я вот люблю играть варваром.
— Конечно, но это немного нечестно. И поэтому облик выбирается только один раз. Он синтезируется на основе нашей ДНК. Его чуть-чуть редактируют, но в целом мы такие, какие были бы без проекта Рой.
— Вам нравится там?
— Да. Там мой дом. Там мои друзья.
* * *
Спасатели пришли через три недели. За это время ангар спецтехники превратился в маленькую жилую пещеру древних людей, изрисованный детскими рисунками. Все антры обрели свою раскраску, что стало традицией, даже после спасения. Каждый новый антропоморф приобретал свой цвет и рисунок.
Тогда ещё в ангар притащили уцелевший монитор с лайнера, и девчата со станции наперебой рассказывали о нашей жизни. Они с виртуальными камерами показывали наш цифровой мир, который был забавной карикатурой на настоящий. Показывали свои комнаты и сказочный лес, показывали диспетчерскую и кабинет шефа. Тот хмуро сидел и не мешал.
