внутри всё похододело.
На крышке капсулы не оказалось никаких кнопок: лишь датчики жизненных показателей. Пульс скакал как бешеный: я не знал, сколько именно должны показывать цифры, но скорость, с которой они менялись, ужасала.
– Помощник, открой капсулу! – прокричал я.
– Открытие капсулы сохранения является нарушением протокола «Ковчег».
Мысленно выругавшись, я попытался поддеть крышку пальцами, но она прилегала так плотно, словно была единым целым с капсулой. Зато я умудрился сорвать половину ногтя, и кончик моего пальца окрасился в красный цвет.
– Обнаружены следы повреждений. Члену экипажа требуется медицинская помощь?
– Да! – выпалил я, и меня осенило, – члену экипажа номер два нужна помощь! Открой капсулу!
– Если бодрствующему члену экипажа требуется медицинская помощь, пройдите в отсек М…
– Открой хренову капсулу!
– Открываю капсулу номер два.
После этих слов я услышал уже знакомый щелчок, и воздух с шипением проник под крышку, растворяя желеобразную массу. Девушка, лежавшая внутри, широко распахнула глаза и принялась хвататься за горло. Я помог ей подняться, и пленница зашлась глубоким грудным кашлем. Она тряслась всем телом, а из глаз лились слёзы. Но это были не слёзы удушья: я был готов поспорить, что она до смерти напугана. Наконец, она повернула голову и увидела меня. Она была достаточно красива, даже несмотря на гримасу ужаса. Светлые, почти белые волосы, растрепались и спадали на узкое лицо с острыми тонкими чертами. Большие серые глаза ошарашенно бегали из стороны в сторону, пока наконец не остановились на мне. Секунду мы смотрели друг другу в глаза, после чего девушка резко заключила меня в объятия, повиснув на мне всем телом. Я рефлекторно прижал её к себе, надеясь таким образом привести в чувства. Её дрожь передалась и мне, и приходилось приложить усилие, чтобы устоять на ногах. Как вдруг меня будто пронзил разряд тока: она была тёплой. Конечно, это можно было понять и по датчикам на её капсуле, но сейчас я буквально ощущал её тепло каждой клеточкой кожи. Это было ни с чем не сравнимое ощущение: оно наполняло меня неведомой силой, которая будоражила, будила во мне что-то… в голове как будто стало на тысячу мыслей больше, и каждая из них норовила прорваться на передний план. Я слегка отстранился, взглянув на девушку и вдруг вспомнил:
Меня зовут Йен.
День 5.
Я почти не спал. Номер два уснула уже через час после того, как я вызволил её из капсулы. Она не задавала вопросов, не смотрела в глаза, да и в целом была похожа скорее на движущуюся куклу, чем на человека. Мне удалось немного успокоить её дрожь: оказалось, в общем отсеке есть тёплые одеяла. Я хотел предложить ей поесть, но, как я и говорил, она вырубилась раньше, чем я успел что-то понять. Впрочем, в первые пару дней со мной происходило то же самое, и я решил её не беспокоить.
А вот ко мне сон упорно не шёл. И на то были свои причины.
– Помощник! Почему ты не сказал мне, что у меня есть имя?! – я кричал на светящийся экран громким шёпотом, стараясь не разбудить новую соседку, но всеми силами дать понять компьютеру, что его секреты уже сидят у меня в печёнках.
– Информация о членах экипажа защищена до момента прибытия в пункт назначения.
– Но это моё имя! Никто не имеет права скрывать от человека его имя!
– Вы заключили договор с мистером Н., номер три. Ваше имя попадает в категорию «информация о членах экипажа» и должно быть засекречено до прибытия в пункт назначения.
– Расскажи мне о мистере Н, – процедил я, – мне интересно, что это за умник, отнимающий чужие имена.
– Мистер Н. предпочёл не раскрывать свою личность до завершения протокола «Ковчег».
Всю оставшуюся часть дня я провёл в раздумьях. Новообретённое имя вертелось у меня на языке: Йен. Всего три буквы, но сколько силы от них исходило! Это короткое сочетание вызывало во мне неконтролируемую бурю эмоций. Если то, что я испытывал, вообще можно было назвать эмоциями. Я садился в кресло, прикрывал глаза и ненадолго проваливался в дремоту, но вскоре снова подскакивал, не в силах совладать с вопросами, рождающимися в сознании.
Через несколько часов проснулась номер два. Заговорить с ней было слегка неловко. Теперь, когда стрессовая ситуация была позади. Да и в целом мимика девушки была немного странной: она редко смотрела в глаза, заламывала пальцы и время от времени вздрагивала.
– Ты наверное не понимаешь, что происходит, да? – наконец решился спросить я, и номер два кивнула, – Я сам уже несколько дней пытаюсь с этим разобраться. Правда узнал пока что немного: мы в космосе, куда-то летим, но куда – нам не скажут. И откуда – тоже. А уж кто мы такие – тем более.
– Почему? – наконец подала голос она. Он был приятным и каким-то особенно живым после моего опыта общения с Помощником.
– Какой-то протокол «Ковчег». Я сам толком ничего не понял, но надеюсь скоро разобраться.
Вдруг я обратил внимание, что кресло, в котором спала номер два, выглядит иначе. Спинка была откинута назад, а подголовник будто накачали воздухом так, чтобы он повторял форму головы и поддерживал шею в комфортном положении.
– Что с твоим креслом? – спросил я.
– С креслом? – она захлопала глазами, и вдруг оживилась, быстро затараторив, – А, это… Здесь контрольная панель на подлокотнике. Первая кнопка выводит ползунок регулирования уровня наклона спинки. Вторая переключает состояние подголовника. Можно ещё подключить обогрев. Есть три предустановленных состояния, а можно настроить под себя…
– Откуда ты это знаешь? – округлил глаза я, опешив от того, как ловко она оперировала всеми этими заумными фразочками. Словно ей успела присниться инструкция от этих дурацких кресел, и теперь она решила её мне пересказать.
– Не знаю… ну то есть… просто знаю и всё.
– Ты бывала здесь раньше?
Номер два отрицательно помотала головой.
– Я ничего не помню о том, где бывала.
– Я тоже. Наверное, это нормально…
Девушка не ответила и снова отвела глаза, о чём-то задумавшись. Я подумал, что, возможно, смущаю её своим присутствием и решил временно перейти в другой отсек, чтобы дать ей побыть одной. А может… она хочет вернуться ко сну? Стоит ли мне спросить её?
–Там было три капсулы, – первой продолжила разговор номер два, когда я уже почти решился покинуть отсек, – в третьей тоже человек?
– Я не знаю. Мне кажется, что да. Но нам нельзя открывать её по этому дурацкому протоколу.
– Это ужасно, – девушка обхватила голову руками, – это было ужасно… Ты видел?!
– Видел что? – осторожно уточнил
