– Вряд ли Робин бывал тут раньше. И можно не сомневаться, что Винтер тоже не бывал. А значит, они что-то обнаружили, изучая историю планеты.
– Ну, лично я ничего такого не нашла.
– Возможно, мы просто не поняли. Вот что больше всего раздражает меня, Чейз. Я просмотрел все, что удалось найти о Вильянуэве и ее церквях. Что-то тут наверняка есть. Будет лучше, если мы прекратим изобретать теории и станем смотреть в оба.
В конце концов Алекс решил обследовать маленькую церковь, стоявшую на краю поселка посреди прерии. Вокруг не было ни единого дерева, лишь чахлая растительность и тянувшаяся во все стороны равнина; только на востоке виднелось несколько невысоких холмов. Потому-то Алекс и выбрал этот храм – благодаря хорошей видимости никто не подобрался бы к нам незамеченным. Как он признался, других причин просто не было.
– Давай спустимся и посмотрим, – предложил он.
Мы забрались в челнок и стартовали. По пути к планете поступило очередное предупреждение от Хайгейта. «Вам следует воздержаться от необдуманных действий. Будет направлено соответствующее сообщение. Возможен судебный процесс, если вы останетесь в живых. – И наконец: – Вы делаете все на свой страх и риск».
Мы опустились в поле к востоку от церкви; отсюда хорошо был виден вход. Небо над головой было ясным и чистым. Земля заросла травой, а деревянный забор нуждался в покраске, но никаких разрушений не наблюдалось.
Сила тяжести и содержание кислорода оказались идеальными. Было чуть за полдень, и стояла прекрасная погода. Едва выключив двигатели, я заметила что-то движущееся. Повернувшись, мы оба увидели четвероногое существо с длинной мордой и морщинистой кожей, которое юркнуло в траву.
Алекс отстегнул ремни и открыл люк. Послышались громкие голоса птиц.
– Ладно, – сказал он. – Сиди на месте. Вернусь через несколько минут.
Я смотрела на церковь и зеленые поля, прислушиваясь к шуму ветра. Если бы я попыталась пойти вместе с Алексом, дело наверняка закончилось бы очередной ссорой. В конце концов он сказал бы: «Нет, ни за что, ты должна держать слово» – и не согласился бы двигаться дальше, пока я снова не пообещаю, на этот раз твердо, выполнять все указания. Проходить через все это снова мне совсем не хотелось, и я осталась в челноке, попросив Алекса быть осторожнее.
Спрыгнув на землю, он убедился, что излучатель при нем, и направился по густой траве к церкви. Подойдя к входу, он остановился, огляделся и поднялся по трем деревянным ступеням на крыльцо.
Это было здание, сложенное из белых пластиковых панелей, с большими витражными окнами и широкими резными дверями. Колокольня отсутствовала. На крыше, прямо над входом, был установлен белый крест. С одной стороны церкви стояло около десятка надгробий, пострадавших от времени и непогоды.
Перед входом стояла табличка с несколькими рядами незнакомых символов, накренившаяся и готовая упасть. Я спросила Гейба, искина челнока, может ли он прочитать текст.
– Это каботайский, – ответил он по коммуникатору. – Земной язык, существовавший семь тысяч лет назад. Хочешь знать, что там написано?
– Да, Гейб, будь так любезен.
– Одну минуту.
Остановившись перед дверями, Алекс обернулся и окинул взглядом поселок. Тот состоял примерно из шестидесяти домов, в основном частных. Над ними возвышалось трехэтажное здание – нечто вроде местного совета. Главный фасад церкви выходил на парк. Трава в парке тоже была неухоженной, но скамейки выглядели вполне прилично, как и навес, защищавший посетителей от солнца. Позади навеса виднелось небольшое белое здание – вероятно, туалет.
– Чейз, – сказал Гейб, – тут указано время воскресных служб. И еще: «Войди сюда. Внутри тебя ждет особенный Друг». «Друг» написано заглавными буквами – возможно, имеется в виду Господь.
У меня по спине пробежал холодок.
Солнце стояло в зените. Если не считать травы и отсутствия звуков, кроме шума ветра, поселок выглядел вполне обитаемым. Казалось, что все просто отправились к кому-то в гости. Я ждала, когда откроется дверь, залает собака. Даже Алексу, обычно сохраняющему невозмутимость в любой ситуации, было явно не по себе.
– Святая Моника, – сказала я в коммуникатор.
– Что?
– Церковь Святой Моники. Должна ведь она как-то называться. – Я выбралась из челнока.
Алекс строго посмотрел на меня.
– Чейз…
– Не могу же я просто так сидеть и ждать, Алекс. Попытайся меня понять.
– Ладно, делай что хочешь. Постарайся только не погибнуть. – Он взялся за ручку, повернул ее и оглянулся на меня. – Ты что, ходила в ту церковь?
– Нет. Но имя Моника для меня связывается с дружелюбием и теплом.
– Здесь не помешало бы то и другое.
– Как и всем нам.
Алекс потянул дверь на себя, и та со щелчком открылась. Алекс проскользнул внутрь, я последовала за ним. В вестибюле вспыхнул свет.
Солнце лениво светило сквозь узкие арочные окна, тянувшиеся почти от самого пола до высокого потолка. На ярких витражах были изображены пророки, ангелы и святые. У самых дверей стояли купели для святой воды – к моему удивлению, в них действительно оказалась вода. По обе стороны от центрального прохода располагались скамейки. Переднюю часть помещения занимал алтарь с кафедрой, стоявшей чуть в стороне. Прямо над нами тянулась галерея для хора. В разных местах стояли статуи Иисуса и Марии, святого Иосифа, ангела, а также три или четыре фигуры с нимбами. Одна из них изображала молодую женщину с молитвенно сложенными ладонями.
– Святая Моника, – сказала я.
– Скорее Мария Магдалина, – заметил Алекс. – Никогда не видел ничего подобного. Как все это сохранилось спустя несколько тысяч лет?
– При постоянном уходе – ничего странного.
Алтарь выглядел мраморным, хотя на самом деле был сделан из обычного пластика. Его покрывал кусок ткани, на котором стояли две свечи и большая чаша, на вид – из золота. Если бы свечи горели, думаю, я действительно ощутила бы присутствие божества.
Мы остановились перед ограждением, отделявшим алтарь от остального помещения.
– Вероятно, мы первые, кто появился здесь за несколько тысячелетий, – сказал Алекс. – Прекрасная чаша.
– Угу.
– Интересно, сколько она может стоить?
Я поморщилась.
– Только что подумала о том же самом.
– Не одобряешь?
– Нет.
– Почему? Не вижу, кому это может повредить.
– Думаю, лучше ее не трогать.
– Почему?
– Алекс, давай не забывать, зачем мы пришли сюда.
– Чувствуется, что ты получила религиозное воспитание.
– Не очень-то религиозное. Просто мне кажется, что это… неправильно.
– Ладно, – сказал он, отворачиваясь от чаши и направляясь к статуе Иисуса. – Будь по-твоему.
– Вот и хорошо.
Он дотронулся до статуи.
– Тоже неплохо смотрится.
– Алекс, здесь все непривычно для нас. Если бы церковь лежала в руинах, а статуя была погребена под тоннами обломков, я бы забрала ее без зазрения совести. Но тут… – Я окинула взглядом скамейки, витражные окна, алтарь. – Колтер и его друзья постоянно обвиняют тебя в мародерстве. Если ты возьмешь что-нибудь отсюда, у них сразу же появится прекрасное оружие против тебя.
– С тобой все тяжелее работать, Чейз.
– Ладно. Вот тебе другой довод: статуя не поместится в челнок.
Я не стала передавать полученные изображения Гейбу – сама не знаю почему. Гейб обычно задает множество вопросов, а мне не очень хотелось вести с ним беседу. Но он был раздражен из-за того, что ничего не знал о происходящем. Каждые несколько минут он сообщал: «Нигде не заметно никакого движения», пытаясь вызвать меня на разговор.
– Как дела, Чейз? – спросил он. – Видели что-нибудь интересное?
– Пока нет, Гейб. Если что-нибудь найдем, сообщу.
– Никогда не понимал, в чем смысл религии. Почему люди считают, будто некую высшую сущность хоть сколько-нибудь волнуют те, кто сидит на церковных скамьях и поет ей гимны?
– Потом, Гейб, – сказала я.
В конце концов мы сдались и снова вышли на улицу. Алекс повернулся и посмотрел на церковь.
– Что ж, – заметил он, – думаю, мы ничего не выяснили.
Снова послышался голос Гейба:
– Приближается летательный аппарат.
– Далеко?
– Будет здесь примерно через шесть минут.
Поспешно забравшись в челнок, мы оторвались от земли. В нашу сторону направлялся некий аппарат – я никогда не видела ничего подобного: размером с небольшой грузовой транспортник, с широкими крыльями и без антигравов. Он летел с востока.
– Гейб, – сказала я, – курс двести сорок, ускорение три четверти. Поднимайся.
Самолет появился над грядой холмов. Похоже, он нас преследовал. Развернувшись носом на юго-запад, челнок дал полный ход. Расстояние между нами и транспортником быстро сокращалось.
– Если это все, на что он способен, проблем нет, – сказал Гейб.
Преследователь, однако, оказался способен на большее, и несколько минут все висело на волоске, но постепенно нам удалось от него оторваться.
