досадной боли, что он не может сделать этот вынужденный плен, забавным приключением.
Я на кухне, он в гостиной – между нами целая жизнь, чужая, далекая. Есть еще и Саранск – та жизнь, в которой есть Марина. Она для нас обоих важна. А Костя и я, всего лишь заложники этого одинокого дома. Это одинокий дом хочет нас сблизить на несколько дней. В Саранске начнется другая жизнь. Мы забудем про этот дом и про все, что здесь было. Ничего у нас не будет! Я схожу с ума?
На пятый день настроение было отличным. Да и в другие дни мы с Костей не скучали. Он не давал скучать. Рассказывал много разных историй из жизни. Про друзей своих, про работу свою. Рассказал, что из-за ссоры с влиятельным отчимом, из-за которого мать начала спиваться, он ушел из дома. Хотел доказать всему миру, что тоже может неплохо стоять на ногах и без помощи злорадствующего отчима. Так и связался с плохими парнями. Это была для него свобода. Он не контактировал с семьей с тех пор, как не стало деда, воспитывающего его с седьмого класса. Может, он так скорбел.
– Я потерял все. В тринадцать лет я лишился матери и брата, год назад не стало деда, единственного любящего меня человека, – как выразился он. – Неделю назад я потерял мечту, забрать мать из домашнего плена, на который обрек ее отчим.
Он очень тепло отзывался о матери, очень ее любил. Я вспомнила про свою. Как она там. Вся на нервах, наверное. Как я соскучилась по родителям, только сейчас осознала.
– Не говори так, все еще получится, – попыталась ободрить я его.
– Я ошибся. Этим доказал отчиму, да и самому себе, что никчемен, тряпка, – продолжал изливать душу Костя. – И мать мне забрать некуда, а я обещал ей, что скоро заберу, – ухмыльнулся он в сторону. – Я достал, наверное, тебя своим нытьем. Не буду больше, – отдернул он себя.
– Чем займешься, когда в Саранск приедем? – Мне нравилась его откровенность, никогда бы не подумала, что у него такая жизнь, несчастная и сложная. Внешность оказалась обманчива. Если бы не случай, он бы не стал для меня другом.
– Попытаюсь начать новую жизнь. А ты? – протянул он мне очередной стакан с вином. Костя нашел три бутылки в подвале под фуфайкой.
– Хочу объясниться с одним человеком, но не решусь, скорее всего, – мы коснулись стаканами. – За новую жизнь, – сказала я тост, смущаясь его улыбающихся глаз.
– Значит, есть, – улыбался он.
– Что? – будто не понимала я, о чем это он.
– Любимый человек, – ему доставляла удовольствие мое смущение. Зачем я это сказала?
– Мы просто друзья, – поправилась я. Выпивка уже дала о себе знать, я разговорилась.
– Не просто, – не верил он. – Почему ты боишься парней? Они примерно такие же, как я. Брось ты эту скромность, она не в моде. – Присел он ближе. – Я сел рядом, ты напряглась. Что такое?
– Кость, я не нравлюсь парням. Я не красотка и далеко не обычная девочка, как видно по мне, – убрала я его руку со своей шеи.
– Ты не обычная, правда, очень даже симпатичная. Отпугивает только твой стиль, да и скромность излишняя.
– Я не могу быть другой и пытаться не хочу, – я подумала о Марине. Вот – идеал любого мужчины!
– Ты хорошая подруга, может, ты и нравишься своему дружку, просто он боится тебя, – сказал он и глотком допил из стакана.
– Я не кусаюсь. Что меня бояться? – Костя застыл на мгновение, дожидаясь моего взгляда. Через секунду он уже меня целовал. От неожиданного поступка Кости, который одновременно забрал с моих рук стакан, от греха подальше, я опешила. Почему он меня целует? Почему я не хочу отрываться? Что за эксперимент он проводит? Я пьяна. У меня закружилась голова. Он так нежно и старательно ласкал мои губы. Я таяла в его руках, как конфета.
Я открыла глаза, когда он прекратил. Не сразу трезво соображая, мы оба глубоко дышали, приходили в себя, глядя друг на друга. Я разглядывала его небольшую коричневую родинку на шее, лишь бы не смотреть в глаза. Его тоже ошеломила моя отзывчивость. Похоже, он не ожидал от меня такой реакции.
– Правда, не кусаешься, – сделал он вывод, переводя взгляд на камин.
– Должна была укусить, – и от стыда встала с места.
– Не уходи, пожалуйста, – остановил он меня, встал, поравнявшись со мной. – Я думал ты, как всегда, оттолкнешь, и я бы сказал, в чем твоя ошибка. – Он нагнулся и налил еще по стакану вина обоим. – За любовь, которая, обязательно случится, –предложил он тост.
– На брудершафт? – пошутила я, чем вызвала его улыбку.
– Горько, – ответил он, опустошив стакан, с прикрытым рукавом ртом. Было смешно. Гримаса отвращения.
Наш поцелуй оказался дружеским. Мы напились и заснули вместе на полу возле горящего камина. Утром поехали домой.
Мы пробыли вдали от Саранска всего пять дней, а казалось, целую вечность. Как там все? С кем Марина? Как родители? Будем ли мы видеться с Костей? Что новенького? Я боялась возвращаться в ту жизнь. Она почти неделю протекала без меня.
Костя подвез меня до подъезда. Еще в машине:
– Вот и все, – грустно проговорила я, чувствуя, что мне очень жаль расставаться.
– Не все, – накрыл он мою руку своей. – Мы с тобой встречаемся, ты забыла?
– Мы дразним Марину. Но я думаю, теперь это ни к чему. Она будет с тобой и так, – я не хотела выходить из его машины, она стала мне родной. Как грустно.
– Пусть побеспокоятся и Марина, и твой дружок, – хитро моргнул одним глазом он. – Я помогу тебе сблизиться с твоим приятелем. Знаешь, как будоражит соперничество?
Если бы он только знал, что объект моей симпатии – его обожаемая Мариночка. Что я помогала ему, скрепя сердце. А теперь он хочет, чтобы я была счастлива. Как он ошибается! Моя вина в том, что я позволила ему из врага превратиться в друга. Я еще буду его ненавидеть.
– Посмотрим, – лишь со вздохом выдавила я. Пора. Открыла дверцу, Костя напомнил о рюкзаке на заднем сидении.
– Я позвоню, – он помахал мне пятерней, я заставила себя не оборачиваться, когда пошла к подъезду.
Почему-то было ощущение, что я теряю что-то. Почему-то мне было грустно. У лифта взяла себя в руки. В лифте, улыбнулась, представила, как обнимаю маму.
Мама открыла дверь. Не знаю, зачем я себя так накручивала? Что с ней могло произойти? Моя мама. В том же голубом халате,
