— А ты как думаешь? — лениво протянул я.
— Нууу… Типа мы соберём армию с помощью твоего колдунства, а потом двинем штурмовать штаб-квартиру корпов?
— Ответ неверный, Саймон. Там нет ничего такого, ради чего можно было бы так рисковать.
— Как нет?! А что же они тогда там так охраняют?
— Станцию гиперсвязи, деревенщина. И просто свою центральную базу.
— Ууу… — разочарованно протянул Табак. — А я думал там бабки у них лежат…
— Что за чушь. У всех нормальных людей деньги хранятся в одном из банков Берна, а в укромных местах припрятаны боевые спейсеры и оружие.
— На планете, где я родился у всех были на руках деньги… Настоящие, пластиковые…
— Дикое местечко, — равнодушно прокомментировал я этот абсолютно неинтересный для меня момент.
— Наверное… Всё-таки северный фронтир… Слышь, Блэк, а где ты родился?
— Тебе никогда не говорили, что задавать слишком много вопросов исключительно вредно для здоровья? Вплоть до летального исхода.
— Ну, типа того…
— Смотрю, помогло это тебе не так чтобы очень уж.
— Блэк, не, ну реально, на базе корпов, чё, вообще, ничего ценного нет? Хрен знает, может их центровой комп взломать и денег себе перевести, там…
— Исключено полностью. Дистанционно взломать не получится, а если мы даже и проникнем в их цитадель, то нам ещё нужно будет по гиперсвязи устанавливать соединение… Короче, фантастика. Абсолютно нереально.
— Вот же уроды — всё продумали, блин… Чтобы их Серебряный караван пираты разграбили!..
У меня в голове словно бы прозвучал какой-то звоночек.
— Что за Серебряный караван?
Так, хорошо бы это оказалось не очередным элементом местного фольклора, а чем-то более существенным… Желательно соотносящимся с точно таким же предметом из далёкого прошлого Прародины человечества…
— А, это мы так их караван со слитками зовём… Как перелопатят сколько-нибудь руды, наплавят слитков, ну и отправляют их на нескольких транспортниках из системы вон. Охраны там обычно — завались! Я как-то даже линейный крейсер видал…
Я почувствовал себя сродни напавшей на след зверя гончей.
— Подожди ты со своими линейными крейсерами. Ты рассказывай подробнее — что за караван, когда отходит, сколько кораблей, какой эскорт…
— Блин, ты прямо как коп сейчас выспрашиваешь, Блэк…
— Живо отвечай!
— Ладно, — нехотя протянул Саймон. — Короче где-то раз в два-три месяца корпы отправляют надыбанный металл из системы. Обычно там бывает где-то штук пять тяжёлых транспортов, ну и куча охраны, чё. Пара лёгких крейсеров, штуки три дестроера, полдюжины корветов, эскортный улей… Ну и птичек до хрена, конечно.
— Когда отходил последний такой караван?
— Чё, грабануть хочешь? Не, не вариант — слишком до фига охраны…
— Я вообще-то спросил тебя о том, когда отошёл последний караван, а не интересовался твоим мнением относительно чего-либо, — процедил я сквозь зубы.
— Нууу… — ненадолго задумался Табак. — Где-то дней пять назад может… Так что до следующего ещё пару-тройку месяцев подождать придётся… Но я говорю, это не вариант. Машинка у тебя, конечно, серьёзная — спору нет, но даже на ней против целого флота не навоюешь…
— А кто тебе сказал, что я собираюсь воевать против этого флота? — тонко улыбнулся я. — Да ещё и один к тому же? У меня в запасе есть ещё целых два или даже три месяца…
Глава 4. О сомнениях и налаживании связей
Волна мягко накатывала на берег, с мягким шелестом вороша мокрый песок и шевеля мелкую гальку, а затем отходила назад.
Раз за разом, раз за разом…
Океан словно бы дышал древней и могучей силой, до поры до времени сокрытой на глубине многих миль. Дыхание волн отдавалось размеренным ритмом стука сердца — моего или же сердца океана — неясно.
Волны накатывали на этот берег миллионы лет и не собирались прекращать этой славной традиции ещё столько же. Хаос вечного непостоянства водной стихии подчинялся здесь незримому вселенскому порядку, что зажигает и гасит звёзды согласно только ему одному ведомому плану.
Так было задумано ещё тогда, когда далёкие предки людей даже не вышли из первого на Земле океана… Когда не было ни самой Прародины человечества, ни освещающей её звезды.
Так было задумано и так будет всегда. И не нам пытаться что-то изменить в этом мире, что подчиняется законам, что мы не в силах познать.
Что стоят твои мечтания и надежды даже не перед лицом безбрежного космоса, а всего лишь перед обычным мировым океаном?
Что стоят твои потуги перед слепой мощью великой, но чужой и непокорной силы?
Так зачем же пытаться изменить предначертанное? Ведь на фоне всего этого ты даже не песчинка или атом, а нечто совершенно ничтожное.
Кварк. Суперточка. То, чему мы ещё даже не придумали ни названия, ни облика…
…Я стоял на берегу огромного безбрежного океана, смотря, как волны раз за разом накатывают на песок.
Алые волны на чёрный песок.
В тёмно-фиолетовом небе висело тускло-багровое, будто бы истекающее тёмной венозной кровью, солнце этого мира.
Умирающее солнце умирающего мира.
Мира, который повидал на своём веку слишком многое, чтобы всё ещё желать что-то изменить во Вселенной. Мира, который видел рождение и смерть звёзд и целых галактик. Мира, что был до рождения человечества и что будет после его гибели.
Мира, который был всегда.
Под ногами расстилалась низкая серо-стального цвета трава, похожая на миниатюрные деревья, колыхаемая лёгким морским бризом. Казалось, что я своими ногами попираю какой-то вековой лес, но, разумеется, это было всего лишь наваждением…
Вокруг меня лежали древние руины.
Занесённые песком огромные голубые каменные шестиугольники, испещрённые неведомыми символами. Гранённые обелиски и плиты, стоящие прямо, криво или же вовсе лежащие на земле. Искорёженные и изломанные. Помнящие зенит могущества и гибель неведомых цивилизаций странных, не похожих на людей, существ.
Что ты делаешь здесь, Александр? Что ты здесь забыл? Что ищешь?
— Кто знает…
Мой собственный голос показался мне столь же чужим, как и всё вокруг. Как будто бы это сейчас говорил не я, а кто-то влезший в моё тело. Или же всё-таки я, но оказавшийся в чужом теле.
Этот голос мог бы принадлежать камню или стальному клинку, но уж никак не живому существу.
У тебя есть ты. У тебя есть сила. У тебя есть жизнь. Так зачем тебе что-то ещё?
— Чтобы восстановить справедливость.
Ты ведь не рыцарь в сверкающих доспехах, Александр. Такие речи тебе не к лицу — справедливости во всём мире хотят только лишь мечтатели и романтики.
