Глава 12
– Никаких маршрутов, – заявил Паншинеа, притопнув каблуком.
– Это необходимо, император. Таковы правила. Если нас собьют, самый быстрый способ разыскать нас…
– Если нас собьют, тезар, Небесный дом начнет праздновать вовсю, и никому до нас не будет дела, – император меланхолично посмотрел в иллюминатор. – Я хочу, чтобы службы связи не знали, куда мы собираемся. У меня и так уже слишком много неприятностей с ними.
Тезарам не нужны маршруты полетов, они разрабатывались для менее талантливых и опытных, но Палатон хорошо знал правила, а приказ Паншинеа заставлял нарушить их. Риндалан отвернулся, и Палатон, взглянув на него, тут же понял, что от Прелата ему не дождаться поддержки.
– Хорошо, император, – ответил он. – Тогда мы готовы.
Император обернулся.
– А ты когда-нибудь бывал не готовым, Палатон?
Ему не требовалось много времени на размышления.
– Во всяком случае, не для полета, – коротко ответил Палатон, прошел в кабину, закрыл дверь и сел за пульт.
Диспетчер сообщил, что взлетная полоса освобождена для них. Провожающие отошли от корабля, на мгновения оказавшись вне поля зрения Палатона, а потом появившись вновь у ангара. Остался только сигнальщик с красными флажками. Он вывел Палатона на полосу. Небо потемнело, и казалось, что вскоре оно разразится дождем. На мгновение Палатону вспомнился Дарб, лежащий там, где они с Йораной покинули его – в заброшенном строении под хмурым небом. Выбросив из головы эту мысль, Палатон начал прогревать двигатель.
Корабль вздрогнул. Панели выжидательно засветились. Обтерев влажные ладони о штанины формы, Палатон начал запрос о координатах, местности, термальных потоках и месте назначения, которые он и так знал, поскольку это был он. Пульт подал сигнал готовности, и Палатон вывел судно на полосу. Сигнальщик подал знак, и Палатон прибавил скорость, готовясь ко взлету.
Он был рожден, чтобы летать – свободный, балансирующий между планетным притяжением и подъемной силой ветра, – а машина отзывалась на его мысленные приказы. Он склонился над пультом, действуя одновременно с помощью техники и бахдара. Географические и метеорологические условия планеты можно было считывать по приборам, но полету могли помешать не только они – именно те, неизвестные условия собирался выяснить сейчас Палатон: топографию спиритуальных полей, окружающую Чо, постоянно меняющуюся топографию, которая вычерчивалась и перестраивалась, менялась и исчезала, рождалась и разрушалась, влияя на физический мир таким образом, что он был доступен пониманию немногих.
Он не летал над Чо более двух лет, и теперь заново пробовал ауру планеты – сперва шелковистую и податливую, а потом жесткую и непробиваемую.
Позади раздались шаги, и, пригнувшись в дверях, в кабину вошел Паншинеа.
– Сколько времени осталось до посадки? Палатон бросил взгляд на приборы.
– Около двух часов.
– Пора вздремнуть, – заметил император, ушел и вскоре завозился на сидении. Как и весь корабль, его пассажирский салон был узким и вытянутым. Паншинеа мог бы лечь в полный рост, но повернуться с боку на бок ему бы не удалось, даже если бы улегся на полу. Палатон улыбнулся.
Он почувствовал, как медленно сползает с его лица улыбка, когда вновь погрузился в изучение атмосферы Чо, которую требовалось понять. Палатон поймал себя на том, что чувствует себя, как на Скорби, где под воздействием таинственности планеты его собственная тайна требовала разрешения. Пролетая в низких облаках, переполненных осенним дождем, корабль трясся и дрожал, а внизу, под ним, еще один слои атмосферного поля был беспокойным и требующим внимания.
Беспокойство Палатона усилилось еще больше, когда мимо них промчался боевой корабль, словно гнавшийся за тенью солнца, едва видной через клубы туч.
Палатон был погружен в молчание до тех пор, пока атмосфера в кабине неуловимым образом не изменилась, будто повеяло ладаном, и он понял, что вошел Прелат. Кресло второго пилота-стрелка скрипнуло под ним. Палатон повернулся, чтобы убедиться, что пульт стрелка отключен, прежде чем взглянул на непрошенного компаньона.
Риндалан сложил руки на закрытых одеянием коленях.
– Тебе когда-нибудь казалось, что Вездесущий Бог – твой второй пилот, тезар?
– Нет. Скорее уж им мог оказаться ветер.
– А! – Риндалан взглянул вперед. – Вероятно, это более подходящий вариант.
– И более желательный, – не задумываясь, добавил Палатон. Риндалан сухо усмехнулся.
– На твою должность было немало претендентов, – сообщил он Палатону. – Я до сих пор не уверен, что император сделал правильный выбор.
– Я не интересуюсь политикой.
– Понятно. Недар же искушен в политических играх, но слишком агрессивен. В сущности, я предпочел бы простого пилота, а не тезара, но Паншинеа пожелал проверить, заслуживаешь ли ты своей высокой репутации.
Так разрешился вопрос, уже некоторое время терзающий Палатона – почему Недар оказался в Чаролоне. На время он был погребен под горами других вопросов, требующих ответа, а теперь вновь всплыл наружу.
Палатон не спрашивал, почему император не сам управляет кораблем – оба они знали ответ. Вероятно, на его бахдар уже нельзя было надеяться. Не отвлекаясь на расстилающуюся перед ним панораму, избегая термальных боковых потоков, тряска на которых могла бы разбудить императора, Палатон произнес:
– Если бы вы пожелали просветить меня, возможно, я смог бы изменить свои взгляды.
Риндалан подался вперед. Палатон видел его профиль только краем глаза, и тем не менее Прелат показался ему сейчас настороженным хищником.
– В таком случае, – произнес Риндалан, – я Не стал бы доверять тебе так, как доверяю сейчас.
– Тогда, – уголок губ Палатона слегка дрогнул, – я согласен быть вторым из лучших и первым из избранных.
– Для тебя было бы лучше забыть об этом, – ответил прелат. – Приборы показывают оборонительные укрепления впереди.
– Мы приближаемся к Данби. Император проснулся?
– Нет еще. Я позабочусь об этом, – Риндалан поднялся из кресла. – Спасибо тебе, дитя. Может быть, ты и не искушен в политике, но ты очень непрост.
Напряжение в кабине заметно спало вместе с уходом Риндалана. Палатон пробежался пальцами по пульту, размышляя, как отнесся бы Прелат к рассказу о попытке Дарба его убить. Разве священник не имеет права на доверие? И вообще, имеет ли он какое-нибудь право?
Он включил экран внутренней связи и обнаружил, что Паншинеа внимательно следит за всеми его действиями. Палатону не хотелось вновь видеть гостя во втором кресле. Он проверил приборы.
– Приближаемся к бассейну реки Данби, император. Впереди начинается прикрытие, приборы показывают, что возможен огонь.
