Он насмешливо хмыкнул.
— Автоматика, — сказал он, и слегка вздохнул. — Древние компьютеры в недрах нашей планеты отсчитывают миллионнолетия, и века тяжелой пылью оседают на их памяти. Я думаю, они постреливают иногда просто, чтобы развеяться.
Он серьезно взглянул на Артура и сказал: — Я, знаете, очень люблю науку.
— А… э-э… неужели? — растерялся Артур. Странный, доброжелательный тон незнакомца начал казаться ему неестественным.
— О да, — сказал старик, и снова замолк.
— А… — сказал Артур, — э-э… У него появилось глупое ощущение — словно он любовник из анекдота, и очень удивлен тем, что в момент супружеской измены в комнату вбегает муж, переодевает брюки, заводит разговор о погоде, и снова исчезает.
— Ты, кажется, не в своей тарелке? — заботливым, вежливым тоном спросил старик.
— Э-э… нет… хотя да. Видите ли, мы вообще не ожидали здесь, честно говоря, никого… э-э… если уж на то пошло… э-э… найти. Я вообще-то понял так, что вы все умерли, или вроде того…
— Умерли? — удивился старик. — Господи Боже, нет, мы только спали.
— Спали? — недоверчиво переспросил Артур.
— Да, мы заснули на время экономического спада, — ответил старик, явно не подозревавший, что Артур его не понимает.
Артуру пришлось снова подтолкнуть его к разговору.
— Э-э… экономического спада?
— Видишь ли, пять миллионов лет назад произошел Галактический экономический кризис. Мы поняли, что планеты, построенные на заказ, становятся предметом роскоши.
Он остановился и взглянул на Артура.
— Ты знаешь, что мы строили планеты? — спросил он.
— Ну да, — сказал Артур. — Я понял, но…
— Дело, достойное восхищения, — сказал старик, и в глазах его затеплился ностальгический огонек. — Больше всего я любил формовать линию побережий. Особенно приятно было чуть-чуть дать себе воли с фьордами… впрочем, — сказал он, пытаясь вспомнить, о чем говорил, — произошел кризис, и мы решили, что для нас будет спокойнее просто заснуть на это время. Так что мы дали компьютерам задание разбудить нас, когда он кончится.
Незнакомец постарался скрыть короткий зевок, и продолжал. — Компьютеры постоянно получали биржевые бюллетени, чтобы нас оживили, когда все остальные восстановят свою экономику в такой степени, чтобы позволить себе прибегнуть к нашим весьма дорогостоящим услугам.
Артура, постоянного читателя «Биржевых новостей», это просто потрясло.
— Но это же нечестно!
— Неужели? — мягко отозвался старик. — Сожалею, я, можно сказать, не в курсе.
Он указал в кратер.
— Этот робот твой? — спросил он.
— Нет, — скрипуче донеслось из кратера. — Я свой.
— Если это можно назвать роботом, — пробормотал Артур. — Больше это похоже на Электронного Плакальщика.
— Приведи его, — сказал старик. Артур с удивлением отметил решительные нотки, появившиеся вдруг в его голосе. Он позвал Марвина, и тот вскарабкался вверх по склону, изо всех сил притворяясь хромым, хотя хромым он никогда не был.
— Впрочем, по здравом размышлении, — сказал старик, — оставь его здесь. Ты пойдешь со мной. Близятся великие дела. — Он повернулся к своей машине, которая приблизилась к ним в темноте, хотя старик не подал ей никакого видимого сигнала.
Артур взглянул вниз на Марвина, который теперь разыгрывал спектакль в обратном направлении, деловито поворачиваясь и ковыляя вниз по склону, бормоча себе под нос ничего не значащие едкости.
— Пошли, — сказал старик, — быстрее, а то опоздаешь.
— Опоздаю, — удивился Артур. — Куда?
— Как тебя зовут?
— Дент. Артур Дент, — ответил Артур.
— Ты будешь там, откуда нет возврата, Дентартурдент, — сурово сказал старик. — Это угроза. У меня они никогда особенно хорошо не получались, но мне сказали, что они могут возыметь очень сильное действие.
Артур захлопал глазами.
— Что за странный тип, — пробормотал он себе под нос.
— Прошу прощения? — обернулся старик.
— Нет-нет, ничего, — в замешательстве отозвался Артур. — Ладно, куда мы пойдем.
— В мой аэрокар, — ответил старик, и жестом пригласил Артура взобраться в машину, остановившуюся возле них. — Мы отправимся глубоко в недра нашей планеты, где еще и сейчас наш народ восстает от пятимиллионнолетнего сна. Магратея просыпается.
Артур невольно вздрогнул, усаживаясь рядом со стариком. Необыкновенность происходящего, и безмолвная дрожь машины, устремившейся в ночное небо выбила его из колеи.
Он взглянул на старика, чье лицо освещалось тусклым мерцанием приборной панели.
— Извините, — сказал он ему, — как ваше имя, кстати?
— Мое имя? — повторил старик, и на лице его снова появилась та же далекая печаль. Он помолчал. — Мое имя, — сказал он, — Слартибартфаст.
— Прошу прощения?
— Слартибартфаст.
— Слартибартфаст?
Старик спокойно посмотрел на него.
— Я же говорил, что это не имеет значения, — сказал он.
Машина летела сквозь ночь.
Важный и широко известный факт: не всегда то, что кажется — правда. Например, на планете Земля человек всегда считал, что он разумнее дельфинов потому, что многого достиг — придумал колесо, Нью-Йорк, войны и так далее — в то время, как дельфины только тем и занимались, что развлекались, кувыркаясь в воде. Дельфины же, со своей стороны, всегда считали, что они намного разумнее людей — именно по этой причине.
Любопытно отметить, что дельфины заблаговременно узнали о близящемся разрушении планеты Земля, и неоднократно пытались привлечь к этой опасности внимание человечества, но все их попытки были ошибочно приняты за игры с мячом или выпрашивание подачки, так что в конце концов они махнули на это хвостом и покинули Землю своим дельфиньим способом незадолго до прибытия вогенов.
Самое последнее послание дельфинов было принято за попытку сделать удивительно сложное двойное сальто назад, одновременно насвистывая «Прекрасную Америку», но на самом деле оно гласило: Всем привет, и спасибо за рыбу.
На самом деле на этой планете были еще более разумные существа, чем дельфины. Большую часть своего времени они работали в лабораториях по изучению поведения животных, где бегали в клетках и колесах и проводили умопомрачительно изящные и тонкие опыты на людях. То, что люди не разобрались в своих взаимоотношениях с ними, их полностью устраивало.
Аэрокар мчался в полной тишине сквозь холодный мрак — единственное пятнышко света, безнадежно затерянное в глубокой магратейской ночи. Новый знакомый Артура был, казалось, погружен в раздумье, а когда Артур пытался время от времени вовлечь его в разговор, старик осведомлялся, удобно ли ему, и снова замолкал.
