– А эти места,– сказал Дюмарест,– откуда известно, какие плохие, а какие хорошие?
– Вам дают карту,– сказал Нотто.– За воротами что-то вроде лабиринта. Есть дороги легкие, есть – трудные. Хороший старт позволяет выбрать дорогу.
– Другие не должны идти по ней?
– Могут, но это неразумно. Могут встретиться кусты и деревья. Первый человек может что-то упустить, а второй – заметить ошибку первого.
– Упустить? – Дюмарест нахмурился.– Например?
– Ловушки, западни, вещи, которые могут уязвить и вцепиться в вас, создания разного вида. Ваша догадка правильна.
– Вам не все известно о них?
– Я их не встречал,– признался Нотто.– Мне повезло, как счастливчику. Я выбрал хороший маршрут и шел по нему. Попадались мне два плохих места,– припомнил он,– но ничто не может поколебать подвижного и стремительного человека.
– Карта,– сказал Дюмарест,– на ней обозначены дальние ворота?
Нотто кивнул. Дюмарест взял бутылку и плеснул на стол вина. Влажным пальцем он начертил начало карты.
– Закончи,– попросил он.
– Но я же говорил вам, у вас будет карта!
– Операционной зоны,– может быть, но она мне не интересна.– Дюмарест указал на свой чертеж.– Закончи.
Нотто нахмурился, потянулся, заколебался и стал чертить.
– Вот все, что я могу сделать,– сказал он.– Мне надо вспомнить.
Операционная зона предстала ровным овалом с воротами почти одни напротив других через короткую ось. Позади дальних ворот была неопределенная зона. Дюмарест указал на нее.
– Что здесь?
– Центр. Там берут соревнующихся. За ним – еще что-то. Я не присматривался, но, кажется, какие-то заросли. Нечто похожее на лес,– объяснял Нотто.– Лес из невысоких деревьев с большими стручками около двенадцати метров в длиной.
– Когда вы победили, что случилось? – Дюмарест нахмурился над картой.– Как вы вернулись обратно? – спросил он.– Должна быть другая дорога к центру,– заметил он,– вы можете вспомнить?
– Нет. Меня вели сквозь лабиринт проходов и устраивали пышные проводы.– Нотто пожевал нижнюю губу.– Это все, что я могу сказать.
Недостаточно. Дюмарест сердито провел ладонью по столу, стирая карту.
– Что насчет оружия?
Нотто отрицательно покачал головой.
– Все идут без оружия.– Он перегнулся через стол и взял бутылку. Дюмарест подался вперед и вырвал вино у него из рук.
– Хорошо,– сдержанно произнес он.– Посмеялись, и хватит. А теперь давайте перейдем к реальным фактам. Вы не сказали мне ничего, за что нам следовало бы платить. Если я рискую затылком, я точно хочу узнать, с чем мне придется столкнуться; я хочу знать, что мне нужно сделать, чтобы победить. Если вы хотите получить деньги, именно это вы и должны мне сейчас сообщить. Говорите! – резко бросил он.– Или получите эту бутылку обратно – точным ударом в голову!
Нотто сглотнул слюну, его затрясло, на лбу проступил пот.– Я…– задыхаясь произнес он.– Я… не смотрите на меня так!
– Я хочу услышать правду,– сказал Дюмарест.– Только правду. Почему Нада сказала, что мне не повезет в соревнованиях?
– Просто не повезет,– заявил Нотто. Он вытер лицо запачканным платком.– Не повезет, если ты неудачник. Это зафиксировано,– быстро произнес он.– Вам непонятно? Это зафиксировано. Победители определяются в самом начале соревнования!
Он проснулся, услышав пронзительные крики, и одним рывком соскочил с кровати. Крики послышались снова, и он побежал, ударился обо что-то твердое, рванул пластмассовые двери, чтобы поскорее выйти. Блейн с перекошенным лицом смотрел на него, сжимая в руках обнаженный кинжал.
– Дераи!
Крики послышались в третий раз, но Дюмарест уже был в ее комнате и, стоя на коленях перед кроватью, говорил успокоительные слова, обволакивая ими ее с защитной нежностью. Как ребенок, она, вся дрожа, вцепилась в него.
– Дераи! – Блейн вошел в комнату. Быстро обшарил ее взглядом.– С тобой все хорошо?
– Ночной кошмар,– сказал ему Дюмарест через плечо,– Теперь уже все хорошо.
– И надолго? Ты уверен?
– Уверен.
Блейн заколебался, посмотрев на свой кинжал. Против страха мозга оружие бесполезно. Он нетерпеливо вложил его в ножны. Ни он, ни его кинжал тут были уже не нужны.
– Эрл! – ее ногти вонзились ему в спину.– Эрл!
– Успокойся,– повторял он.– Тебе просто что-то приснилось. Все уже прошло.
Она покачала головой.
– Как это было страшно! Я увидела бесконечные ряды обнаженного мозга, лежащего в контейнерах, все они мыслили, все были живые. Я услышала голоса, и затем, казалось, открылась вселенная и я стала одной из них; мыслящим мозгом.– Она задрожала сильнее.– Эрл, я сошла с ума?
– Тебе все это снилось,– сказал он.– Ночной кошмар.
– Нет. Не кошмар.– Она чуть отстранилась от него, не отводя взгляда от его лица. Голодными глазами отчаянно, будто пила черты его лица.– Все это было так реально,– сказала она.– Как если бы мой ум был чужим. Как если бы меня полностью затянуло в чужой мозг. Кто-то будто полностью расслабился. Расслабился и сконцентрировался только на одной вещи. Такое могут делать немногие люди,– сказала она.– При этом всегда что-то мешает. Но это был очень тренированный ум. Ясный. Очень ясный.
Он ничего не сказал, поглаживая серебряное чудо ее волос, его тело отвечало на близость ее тела.
– Похоже на мозг Регора,– сказала она.– Именно у него мозг должен быть таким. Тренированным, холодно-логическим, эффективным инструментом для достижения таких целей.
– Ты завидуешь ему?
– Нет,– сказала Дераи.– Он пугает меня. Он смотрит на меня, как на свою собственность. Чем можно пользоваться. А не как на женщину,– добавила она.– Он этого не чувствует. Как нечто важное, что должно подвергаться вскрытию.
– Тут я с тобой согласен,– сказал Дюмарест.
Она прижалась к его груди.
– А эта женщина,– сказала она.– Ту, которую ты зовешь Надой. Она любит тебя.
– Нет.
– Любит,– настаивала Дераи.– Я знаю. Она любит тебя и ревнует ко мне. Ревнует! – Слово прозвучало криком боли.– С чего? Чудачка!
– Прекрати!
– Почему прекрати? Это правда, не так ли? Ведь именно так все думают обо мне. Устар, и Эмиль, и иногда даже мой отец. Что-то необычное. Что-то особенное. Человек, находиться рядом с которым стыдно. Удобно ли ты себя чувствуешь, когда ты со мною? – Ее глаза ищуще и страстно вцепились в его взгляд.– Скажи.
– Я люблю тебя.
– Это ответ, Эрл?
– Да, ответ. То, что я чувствую, и есть любовь. Что еще я могу сказать?
– Ничего,– сказала Дераи,– Но говори, говори, мне так нравится слышать это.
Он повиновался, поглаживая рукой ее волосы, ее худенькие плечи. Она вздохнула.
– Эта женщина,– сказала она,– Нада. Она может дать тебе очень многое. Сына, нормальную жизнь, общество, которому везде будут рады. Ты будешь счастлив с ней. Ты можешь отдыхать и мыслить своим собственным умом и не бояться, что в какой-то момент твои мысли могут прочитать. Почему же ты не любишь ее, Эрл?
