Я встал, проверил крепления карабинов и кивнул мелкому.
— Пошли. Устанешь — дергай за цепь, я остановлюсь и отдохнем. Только не геройствуй — впереди очень трудный участок. Выбьешься из сил — дольше придется восстанавливаться потом. А у нас мало времени.
Словно в ответ на мои слова в шахте негромко прозвенело. Первые склянки. А подъем мы начали около полуночи. Впрочем, я знал, что вторую половину пути пойдем медленнее. Так бывало каждый раз — силы постепенно таяли, оставались только кураж и желание поскорее выбраться на горизонтальную поверхность. Иногда я ненавидел эту шахту, а вместе с ней ненавидел и верхних: за то, что они не оставили нам иного пути.
Нам все-таки пришлось остановиться еще раз — когда я почувствовал, что Нор на пределе. Я подергал за цепь, соединявшую нас, дождался, когда мелкий поднимет голову, и для верности намотал цепь на кулак.
— Поднимайся ко мне. Так, чтобы оказаться рядом.
Пока Нор медленно перещелкивал карабины, сокращая расстояние, я подтягивал и подтягивал его к себе, облегчая подъем. Наконец он прицепился рядом.
— Что? — дыхание у мелкого срывалось, а губы были искусаны чуть ли не в кровь.
— Устал?
Он кивнул.
— Я тебя сейчас буду страховать, — сказал я. — А ты отцепи с моего пояса термос и попей. Там тоник. И мне потом дашь глотнуть, я тоже устал.
Я видел, что он боится, поэтому крепко ухватил его за талию той рукой, на которую намотал цепь, и прижал к себе.
— Я тебя держу, Нор. Не бойся, отпускай руки. Только термос не урони.
У него тряслись пальцы, но все же термос мелкий держал крепко. Я видел, как жадно он пьет, видел темные капельки тоника, скатывающиеся на подбородок. Ужасно хотелось слизнуть их, вот только время и место были совсем не подходящие.
Закраина термоса потеплела от его губ и стала чуть-чуть влажной. И это ощущение — тепла, влаги, запаха Нора — перебило усталость, вызвав острое покалывание внизу живота. Конечно, это не было возбуждением в полном смысле слова — только намеком на него. Но мне показалось, Нор почувствовал. Потому что торопливо закрутил крышку термоса, сунул его в крепление пояса, ухватился за перекладину и сделал шаг в сторону.
Я сжал зубы, отпустил цепь и снова полез вверх, проклиная неуместное желание. Внизу опять вразнобой защелкали карабины.
На аварийную площадку мы выбрались по очереди. Первым я, затем Нор, пока остальные висели на арматуре внизу. Места было мало, и я притянул мелкого к себе с полным правом, потому что иначе мы бы не поместились. Очень хотелось постоять так подольше, чувствуя его загнанное дыхание и бешено стучащее сердце. И как от него пышет жаром даже сквозь ткань комбинезона.
Самое главное — он не мог меня оттолкнуть, потому что иначе просто свалился бы вниз и повис на страховке.
— Смотри, — сказал я и заставил его поднять лицо вверх, коснувшись пальцами острого подбородка с упрямой ямочкой посередине. — Видишь стальные щиты? Когда-то тут были двери лифтов. После раскола, когда сбросили вниз кабины, их заварили снаружи. Теперь обрати внимание — над дверями темные отверстия. Это вентиляционные отдушины, воздухозаборники. Они довольно узкие. Там были решетки, сейчас они выломаны, но о края можно сильно пораниться. Так что когда полезешь — будь осторожен, понял? Я сейчас отцеплюсь, на связке туда не попасть. Пристегнись к арматуре и наблюдай.
У Нора дрожали от напряжения пальцы, но он защелкнул оба карабина и выжидающе взглянул на меня. Я отстегнул с его пояса цепь, скрутил и зафиксировал держателем. Сейчас сквозь уже ставший привычным лимонный запах отчетливо пробивался страх. Мне тут же захотелось погладить Нора по стриженой голове и сказать, что все будет хорошо. Но я уже говорил ему это, и пришлось ограничиться тем, что я сжал мелкому локоть — несильно, успокаивающе.
Якорь с плазмопатроном унесся к ближайшему лазу и прочно застрял в конструкциях, растопырив стальные когти. Я привязал свободный конец троса к балке, а второй сбросил вниз. Через пять минут Айван был наверху, за ним полез Тор, за Тором — Бен и Якоб. Я страховал их подъем, потихоньку подтягивая трос. Когда все четверо оказались на месте, я повернул голову к Нору.
— Видишь на тросе стальные кольца? Цепляй за них карабины — парни тебя поднимут наверх и помогут влезть в воздухозаборник.
— А ты? — у Нора подрагивал голос, но я сейчас не мог точно сказать, от чего — страха или напряжения. — Как ты вообще так можешь? Ты железный, что ли?
— Я привык, — просто сказал я. — И ты привыкнешь, если станешь ходить с нами в рейды. Тяжело только сначала, а потом уже все делаешь механически.
Трос проходил сквозь ролики якоря с легкими щелчками в местах креплений. Когда Нор исчез в отверстии воздухозаборника, я отвязал страховку от балки. Айван высунулся из лаза, втянул свободный конец внутрь. А я в очередной раз подумал, что одному ходить все же проще — просто перещелкиваешь карабины по закрепленному с двух сторон тросу. Конечно, я парням доверял. И все же на этом отрезке пути у меня в животе всегда появлялся ледяной комок — вдруг упустят. Лететь мне тогда вниз… долго лететь. До встречи с ржавыми обломками кабины.
В воздухозаборнике было темно и сыро — как обычно. Ребята сгрудились подальше от лаза, чтобы не мешать мне протискиваться сквозь дыру. Я на четвереньках пробрался мимо них туда, где воздухозаборник переходил в узкий и низкий тоннель системы электроснабжения, вытащил из мешка тепловые очки и нацепил их на нос. Сразу стали видны метки, которые я оставил в прошлый раз. Они уходили в темноту узким зеленоватым пунктиром, отмечая короткий путь к коридору.
— Нор, — Айван за моей спиной копошился, разматывая короткую веревку с несколькими петлями. — Вставай вторым и держись за петлю. Тут много ответвлений. Ползи за Невеном и постарайся не отцепиться, заблудишься.
— Хорошо, — голос у мелкого был хриплый и уставший.
Да мы все устали, честно говоря. У нас оставалось часов десять на отдых, но следовало еще добраться до подходящего места.
Небольшой сферический зал с низким потолком, куда мы ввалились после утомительного пути на четвереньках, был все же достаточно вместительным, чтобы здесь могли лечь восемь-девять человек.
— Это что? — спросил Нор, падая рядом со мной на выложенный плитками пол. — Я даже не подозревал, что на Корабле есть такое.
— А хрен его знает, — Бен, растерявший всю свою самоуверенность, вытянулся рядом, положив под голову мешок. — Наверное, когда-то здесь была подстанция. Или дубльпульты. Или еще какая-нибудь хреновина. Тебе не все равно? Главное — можно лечь и выспаться.
— Восемь утра, — сказал Якоб, взглянув на ручной хронометр. — Айван, к фермам когда пойдем?
— Как обычно, после вторых вечерних склянок, — Айван устраивался поудобнее у стены. — Таймер я поставил, всем спать.
Я стянул тепловые очки, здесь они были не нужны. Зал освещали аварийные лампы — и в их слабом свете лица рейдеров казались неживыми, застывшими. Парни уже засыпали — привычка, усталость. У меня тоже ломило все тело: многочасовой подъем каждый раз выматывал. Потому мы и уходили в рейды в полночь — чтобы иметь возможность отоспаться и восстановиться.
Нор ворочался рядом, тихо шипя сквозь зубы. Я подумал про жесткий плиточный пол, сырость, ноющие с непривычки мышцы… Протянул руку и подтащил мелкого к себе так, что его голова оказалась на моем плече. Обнял, прижал к груди, чтобы было теплее. Выдохнул в темную макушку:
— Спи, — и закрыл глаза.
19
Категорически отказываюсь понимать стремление все подгрести под себя, особенно когда в это «все» вхожу я сам. Притянуть, облапить и задышать в затылок, как будто так и надо — ну куда это годится? Главное, у меня и сил-то нет, чтобы отползти, а дылда нагло пользуется. И пусть и правда стало поудобнее, но…
