— Исправление. Вариант: темпоральная коррекция…
— Отклонить — нарушение законов…
— Вариант: защита шлюпки…
— Отклонить — человек должен быть нейтрализован без нарушения законов…
— Вариант: реанимация человека, сохранение поврежденной шлюпки…
— Прогноз: смерть через четыре минуты двенадцать секунд от скачкообразного разряда гравикомпенсаторов…
— Прямого вмешательства нет…
— Законы соблюдены…
— Принимается…
— Он опасен…
— Принимается…
— Не должен умереть…
— Он не предусмотрен…
— Поправка: Даниил должен быть возвращен на Землю. Нарушение хода истории…
— Следствие первоначальной ошибки — катер сектантов, похитивших человека, должен был быть уничтожен…
— Давняя ошибка. Исправление: возврат Даниила на Землю… Тактика: воздействие на Редрака Шолтри…
— Принято.
На последнем слове шепот превратился в крик, в раскат грома. Словно тысячи, сотни тысяч голосов заговорили одновременно. И я почувствовал тяжесть — свинцовую тяжесть, впечатывающую меня в горячую неровную поверхность.
* * *
Шлюпка лежала среди скал. Цилиндрический корпус был вспорот по всей длине, оплавленные края разреза еще светились темно-вишневым. Из разошедшегося проема свисали прозрачные жгуты световодов и разноцветные плети проводов, торчали блестящие трубы гидравлики и топливопроводов, лимонно-желтый куб изотопного энергизатора. А самым безобидным, малозначительным казался крошечный, не более грецкого ореха, черный шарик гравикомпенсатора. Вокруг него переливалось радужное сияние. Прибор работал, выпуская в пространство накопленную при спуске гравитацию.
Четыре минуты двенадцать секунд… Я принял услышанный в полубреду разговор как аксиому. Еще четыре минуты, и гравикомпенсатор разрядится «скачком», на секунду создав вокруг себя невыносимую для человека силу тяжести. В лучшем случае я умру. В худшем превращусь в лужицу красноватой протоплазмы.
Я повернул голову. Это удалось, но с трудом. Перегрузка держалась на уровне шести-семи единиц. Не то что встать, и ползти невозможно…
Место, где упала шлюпка, оказалось довольно ровным. Вокруг — скалистые гряды, крутые откосы… Если бы не разряжающийся гравикомпенсатор, посадка была бы удачной.
— Капитан!
Я не видел говорящего — повернуть голову снова было уже выше моих сил. Но я узнал голос Редрака.
— Вы живы, капитан?
— Да… — Мне показалось, что я кричал. Но наверняка это был лишь шепот.
Редрак услышал.
— Капитан, я иду…
В его голосе были смешаны самые разные чувства. И радость — наверное, мы действительно успели стать командой. И страх…
И сожаление, со слабым, но уловимым оттенком ненависти.
Редрака Шолтри гнала на помощь ко мне вовсе не дружба. Психокод, вложенные в подсознание формулы гипнотического внушения… Если он не попытается помочь мне, он умрет одновременно со мной. И Редрак пойдет на верную смерть как автомат, как робот…
— Стой!
На этот раз мне действительно удалось закричать. Я сделал еще одну попытку отползти подальше от шлюпки. И не смог.
— Редрак! Я снимаю психокод!
Тишина. Удивленный голос Редрака:
— Но, капитан…
И дрожащий, плачущий — Даньки:
— Сергей, не надо!
— Редрак, слушай! — С заметным усилием я перешел на русский: — Седьмое ноября тысяча девятьсот семнадцатого года…
И снова тишина. Теперь, после кодовой фразы, Редрак должен вспомнить все — и процедуру психического кодирования, и смертельный приказ, предохраняющий меня от возможного предательства. Теперь он свободен. Надеюсь, что Даньке он вреда не причинит… Испугается мести Ланса и Эрнадо, даже если и захочет сорвать на мальчишке затаенную ненависть ко мне…
Тяжесть накатывалась пульсирующими волнами. Свинцовое море, ртутный океан… Я тону в нем, в его металлических волнах, в его удушливой вязкости. И воздух, втекающий в мои легкие — тяжелее воды. И каждый камешек на земле, по которой меня тащат, врезается в тело, словно клинок…
Тащат?
Пальцы Редрака сжимали мои плечи, как стальные тиски. Его лицо раскачивалось надо мной — белый, покрытый капельками овал в обрамлении черного капюшона боевого костюма.
Как он может передвигаться?
Редрак качнулся, перетаскивая меня через неприметный бугорок, и я увидел желтые точки индикаторов, пульсирующих на его плече.
Активный режим комбинезона. Вживленные в синтетику псевдомышцы несли сейчас и меня, и одетого в комбинезон Редрака. Тащили через пульсирующее гравитационное поле, давали возможность устоять на ногах. Но, увы, они не защищали от перегрузки наши привыкшие к нормальной силе тяжести тела. А комбинезон Редрака уже «выдыхался», «гас». Несколько секунд, и он упадет рядом со мной под прессом уменьшившейся, но все же непосильной перегрузки…
— Мой… комбинезон… включай, — просипел я.
Пальцы Редрака охватили мою ладонь. Из-под ногтей проступила кровь, руку пронзила боль. Когда комбинезон в активном режиме, трудно рассчитывать усилие…
Редрак коснулся сенсоров на моем комбинезоне — моими же пальцами, иначе автоматика бы не послушалась. Я почувствовал, как закололо под лопатками — включилась система неотложной помощи. А еще через мгновение тело перестало быть безвольным. Малейшее движение, намек на движение, приподнимало меня наперекор пятикратным перегрузкам.
— Твоя очередь, принц, — прошептал Редрак, оседая в моих руках. И я вдруг почувствовал нелепую, беспричинную радость — и от того, что Шолтри все же пошел мне на помощь, и от небрежно-пренебрежительного обращения «принц», и от тех естественных слов, что он произнес — вместо трагических просьб бросить его и спасаться самому…
А ведь оставайся в его сознании клеймо психокода, Редрак сказал бы именно это. Ну а Эрнадо с Лансом способны на такие мелодрамы и сейчас. Их психокод — преданность императорской власти. В том числе и мне…
Мы брели словно через густую, вязкую жижу под медленно ослабевающим гнетом перегрузки. Все дальше от разбитой шлюпки, все ближе к скале, возле которой приплясывал от нетерпения Данька, прижимающий к груди Трофея.
Мой комбинезон тоже начал выдыхаться, но и зона действия гравикомпенсатора кончалась. Мы с Редраком шли, поддерживая друг друга, напоминая не то закадычных приятелей, не то перебравших собутыльников.
— Какого дьявола ты полез меня вытаскивать? — спросил я. — Не веришь, что я действительно снял психокод?
Редрак секунду молчал. Затем спросил:
— А какого дьявола ты его снимал?
