– Сколько у тебя упоминаний? – прервал Гейба Алекс.
– Пока не знаю. На данный момент, с учетом очерков, речей, личных дневников, писем и даже некоторых рекламных объявлений – девятьсот тридцать семь.
– Ладно, хватит. Сколько из них относятся к эпохе Вильянуэвы?
– Девятнадцать. Остальные взяты из исторических текстов, созданных после катастрофы, а также различных рассуждений и художественной литературы.
– Понятно. Пусть будет девятнадцать. Попробуй сузить поиск. Добавь слова «символ, эмблема, статуя, тотем, лозунг, регалии». – Он посмотрел на меня. – Я что-нибудь пропустил, Чейз?
– Может быть, еще «изображение» и «талисман». И «знак». А если конкретнее, то что мы, собственно, ищем?
– Хорошо, – кивнул Алекс. – Добавь их тоже, Гейб.
– Сделано.
На этот раз мы получили три записи:
«Церковь Благовещения в Карабане»
«Церковь Святой Анны на Гринтри-авеню в Халиконе»
«Церковь Восхода в Валайе»
Все они относились к недавней истории – две к эпохе наивысшего расцвета планеты, а третья была взята из «Конца света» Эскалы Гафны, написанного в период кризиса.
Когда вернулись на «Белль-Мари», Алекс все еще корпел над результатами. Я завела челнок в отсек и поставила его на заправку. Затем мы поднялись в кабину, и Алекс немедленно уселся перед монитором.
Я сидела на мостике, закрыв глаза. От усталости хотелось спать, но мешала обожженная рука. Ожог был не слишком серьезным, однако не позволял думать больше ни о чем. Пытаясь как-то успокоиться, я велела Белль обследовать поверхность планеты и отметить все, что хотя бы отдаленно напоминало церковь. По навигационному экрану побежали картинки. Для меня они, однако, мало что значили: если увидел одну церковь, считай, что видел все. Наконец мне это наскучило, и я пошла в кабину – узнать, как дела у Алекса. Он сидел, склонившись над каким-то документом.
– Нашел что-нибудь? – спросила я.
– Возможно, – ответил он. – Взгляни.
«…Многие церкви, включая церковь Благовещения, приняли на вооружение лозунг „На пути к раю“. Изначально символами этого движения были ангелы, но в те времена они все еще прочно ассоциировались с земными традициями. Церкви Вильянуэвы, стремившиеся отринуть старые ритуалы, решили, что им требуется новый символ, и в конце концов выбрали птицу косло, по иронии судьбы очень похожую на земного орла».
– И что из этого следует? – спросила я.
– Прочти остальное.
«Идея „пути к раю“ стала отличительным признаком церквей на других планетах. Птица косло более века оставалась основным ее символом. Ее помещали на витражах среди образов святых. Постепенно птица переместилась на фасады зданий: можно было увидеть, как она, величественно распахнув крылья, устремляется в небеса.
Постепенно, однако, ее сменил самолет. Во многих церквях даже появились изображения аэростатов и воздушных шаров. В свою очередь, они уступили место космическим челнокам, разнообразные версии которых были представлены по всей планете».
– Алекс, я не представляю, что это нам даст.
– Подумай хорошенько.
– Все равно не понимаю.
– Чейз, Робин и Винтер были здесь в тысяча триста восемьдесят третьем. Два года спустя Робин начал покупать яхты.
– И?..
– Чем, по-твоему, они занимались на самом деле?
– Не знаю.
– Думаю, яхты как-то были связаны с движением «На пути к раю».
– Алекс, это похоже на бред.
– Конечно. Вся эта история похожа на бред. – Он выключил экран. – О межзвездных кораблях, которые были у них семь тысяч лет назад, нет никаких сведений. Вообще. Мы даже не знаем, как выглядели эти корабли. Нам больше известно о церквях, чем о технологиях.
– И все равно не понимаю, почему это должно кого-то волновать.
– Билла Винтера волновало. Настолько, что ради этого он пожертвовал жизнью.
– Ради чего? Алекс, не знаю, что у тебя на уме, но в церкви мы возвращаться не будем. Ты сам сказал.
– Проблема не в этом. Подумай немного. Если ты хочешь поставить статую ангела, чтобы показать людям, сколь восхитительным может стать путешествие к раю, – где ты ее поставишь?
– Перед входом?
– Вот там и нужно искать.
Так начался наш всепланетный поиск садовых украшений. Белль настроила телескопы на обнаружение любых зданий с крестом или колокольней, отмечая каждую находившуюся рядом скульптуру и все, что не являлось растительностью или частью здания. Мы даже делали снимки табличек.
Оказалось, что отличить церковь от здания городского совета не так-то просто. На большинстве храмов имелись кресты, но часто их было не разглядеть из-за деревьев. К тому же многие гражданские постройки со временем, видимо, превратились в места отправления культа. Нам пришлось осмотреть немало общественных зданий, статуй стариков – вероятно, политиков или промышленных магнатов, – лодок возле магазинов морского снаряжения, произведений искусства рядом с бывшими торговыми центрами, в том числе множество святых и ангелов.
После полутора десятков часов, принесших нам неподдельное разочарование, я наконец заснула, а когда пробудилась, увидела, что Алекс тоже отрубился. Белль составила перечень всего, что мы пропустили.
– Вдруг там окажется то, что вы ищете, – сказала она.
Временами за нами следовал местный самолет, но подняться на орбиту, похоже, не мог никто. Я попыталась представить, каково было на планете под конец: истинно верующие, числом в миллиард, смотрели на постепенно исчезающие звезды и чувствовали, как воздух становится все холоднее. Это стало последним испытанием их веры. Предпринимались попытки отправить на планету продовольствие и припасы, оказать любую возможную помощь, но тщетно. Все, кого не удалось эвакуировать, погибли: по крайней мере, такой вывод был сделан. Я подумала о тех, кто спасся: построили ли они новые церкви, вернувшись на Землю или куда-то еще?
Христианских сооружений насчитывались буквально тысячи. Они заполоняли города, господствовали над поселками и деревнями, стояли на страже по берегам рек, властвовали над горными вершинами. Возле пристани на краю громадного озера стояла голограмма, изображавшая Иисуса. Некоторые церкви охранялись изображениями Девы Марии, другие – парящими в воздухе самолетами. А в маленьком селении посреди пустыни мы наткнулись на церковь, перед которой возвышалось нечто необычное.
Межзвездный корабль.
Алекс переключился на связь с Белль.
– Можешь его опознать?
– Думаю, да, – ответила она. – Да. Это «Кораджо».
«Кораджо» был исследовательским кораблем, открывшим Вильянуэву. Он стал одним из символов величия человеческой расы, но впоследствии люди прокляли его, решив, что корабль стал причиной надвигающейся катастрофы.
Мы сфотографировали корабль, пролетая над ним: высеченный из камня узкий корпус с устремленным в небо заостренным носом, на борту – название на древнеанглийском. Казалось, кто-то порубил его топором, отколов несколько кусков.
– Похоже, искины даже не пытались его восстановить, – сказала я.
Я знала, о чем Алекс думал в ту минуту: сколько можно было бы выручить за корабль, окажись он в идеальном состоянии?
В основном мы находили ангелов – мужского и женского пола, с детьми на руках. Идея пути к раю явно пользовалась популярностью. Путешествие к раю первым классом.
А затем, возле церкви в центре небольшого городка, мы увидели еще один космический корабль, длиной метров в шесть: вероятно, он был отлит из какого-то пластика. Корабль выглядел примитивным и тяжеловесным – на таких не хочется летать. Я подумала: действительно ли древние звездолеты выглядели вот так?
– Это то, что мы ищем? – спросила я Алекса.
– Почти, – ответил он.
Через несколько минут нам встретился еще один: та же модель, тот же дизайн. Возле следующей церкви, на окраине города, стоял настоящий звездолет длиной в полквартала, который опирался на металлическую решетку, устремив нос к небу. Он не был сверхсветовым, но все равно смотрелся неплохо. Корабль наверняка нравился детям, и мне стало интересно, пускали ли внутрь посетителей. Мы не нашли упоминания об этой церкви в нашем путеводителе, но ее название было высечено на фасаде. Слова до сих пор можно было разобрать, хотя и с трудом: «Церковь Успения».
Нам попадались и другие корабли, самых разных типов – в основном примитивные, громоздкие и неуклюжие. Глядя на эти старинные аппараты, я искренне удивлялась тому, что кто-то решался покинуть на них пределы атмосферы. Большинство их, разумеется, остались неизвестными, затерявшись в глубинах истории.
Золотой век планеты, если можно так сказать, пришелся на то время, когда люди впервые начали расселяться по другим мирам, воплощая в жизнь древнюю мечту. Вселенная наконец стала принадлежать человечеству. Смотри, детка, мы идем. И конечно, во многом они были правы.
