Компьютерный центр неприкосновенен. Применение тяжелого оружия может повредить аппаратуру, и тогда она не заработает в назначенный час…
Ван Хеллен одну за другой метнул в темный зев тоннеля две термические гранаты и ринулся в сторону, стремясь укрыться за мощными металлоконструкциями эскалаторов.
За истекшие годы он приобрел личный опыт, и интуиция подсказывала: пожар в логове ксеноморфов вряд ли принесет вред расположенным этажом выше компьютерам.
За спиной сверкнули две нестерпимые вспышки, и тут же в тоннеле взъярилось гудящее пламя.
Автоматные очереди на втором этаже стихли, похоже, атака ксенобиан захлебнулась.
Внезапно включился коммуникатор шлема:
— Командир, быстрее наверх! Двери компьютерного зала! Они закрываются!
Ван Хеллен ринулся на второй этаж, перепрыгивая через несколько ступенек.
Действительно, от свода короткого тоннеля, ведущего в зал с аппаратурой годичного перераспределения ресурсов, отделилась массивная плита. Она медленно опускалась, издавая тягучий скрежет, и им в создавшейся ситуации оставалось лишь одно: нырнуть в сужающийся на глазах проход, не зная, смогут ли они выбраться назад из наглухо запечатанного аварийными системами помещения.
На принятие решения оставались считаные секунды, но отдать команду Доминик не успел: снизу от входа внезапно вновь заговорил ИПК; он почувствовал жгучий удар в плечо, сознание вдруг помутилось, и, падая, Ван Хеллен увидел, как стреляет в ответ Лозин, а Постышев, болезненно согнувшись, медленно оседает на пол.
Достали-таки…
* * *
Он очнулся в абсолютном мраке.
Боли не было, плечо и левая рука не ощущались вообще.
Крепления дыхательной маски ослабли, и он ощутил отвратительный запах чужого.
Доминик судорожно закашлялся, и гут же мрак прорезался лучом фонаря.
— Командир? — раздался рядом глухой голос Лозина.
— Поправь маску… — прохрипел Ван Хеллен.
— Сейчас. — Он ощутил, как прикасаются к лицу холодные пальцы Андрея. Дышать стало легче, но вместе с иными ощущениями в сознание начала проникать тупая ноющая боль.
— Что с Антоном? — собрав силы, спросил Доминик, вспомнив, как медленно оседал на пол Постышев.
— У него ранение в бедро.
— А я?
— Две пули. Обе в предплечье. Навылет.
— Сколько прошло времени?
— Шесть часов. Мы замурованы, командир. Опустилась вторая переборка, и я не смог найти ни одной функциональной панели управления.
— Ничего… — прохрипел Ван Хеллен. — Они поднимутся, вот увидишь… — От длинной фразы в груди вспыхнула нестерпимая боль. — Внизу пожар… Я поджег их гнездо. Как только… он прекратится… автоматика… разблокирует вход…
— Я понял. Лежи спокойно, командир. Раны обработаны, кровь остановилась. Лучше не шевелиться, так будет вернее.
— Хорошо… Ты только не пропусти включение систем… Справишься?
— Справлюсь, — ответил Лозин, понимая, что Ван Хеллен говорит не о компьютерах: рядом, прикованный к вертикальной стойке, в неудобной позе скорчился разумный ксенобианин. Запомнить программные последовательности относительно просто, главной трудностью в схватке за распределение ресурсов было найти разумного представителя иной расы и заставить его подтвердить вводимые значения.
Андрей покосился на Чужого и вдруг с внезапной холодной яростью подумал: станет сопротивляться, отрублю ему руку.
Голова Доминика бессильно склонилась набок. Командир лежал с открытыми глазами, но в его зрачках потух огонек мысли. Он вновь потерял сознание.
Лозин взглянул на вшитый в запястье экипировки хронометр и выключил фонарь.
Впереди еще двенадцать часов томительного ожидания.
* * *
Свет в отсеке вспыхнул внезапно.
Герметичные двери по-прежнему оставались запертыми, но под сводами вдруг заработали секции осветительных приборов, сначала их сияние было тускло-желтым, затем оно постепенно начало набирать силу, смещаясь к привычному белому спектру.
Вслед за освещением начали включаться многочисленные приборные панели. Сотни, если не тысячи контрольных огней крохотными искрами расцвели на терминалах, один за другим оживали контрольные мониторы, и все это происходило помимо воли четверых находящихся в зале людей и пленного ксенобианина.
Наступал самый критический, самый ответственный момент.
Антон Постышев не приходил в сознание, но каждый из членов боевой группы наизусть знал последовательность команд, которые следовало ввести с панели ручного управления. Где она расположена, гадать не приходилось: перед закругляющимися терминалами были установлены два кресла. Одно явно предназначалось для человека, второе повторяло формы тела ксенобианина.
Андрей впервые мог воочию наблюдать столь очевидную двойственность, и это вольно или невольно вызывало неудобные вопросы.
Впрочем, сейчас Лозина гораздо сильнее волновали и тревожили собственные действия.
Он внезапно осознал, что именно от него в данный момент зависит благополучие всех людей.
— Давай же… — неожиданно прозвучал за его спиной голос Ван Хеллена.
Командир, периодически приходивший в сознание, сейчас нашел в себе силы сесть, опираясь о стену.
Андрей подошел к креслу.
В скошенную панель перед ним были вмонтированы покрытые толстым прозрачным пластиком сегменты сенсорных клавиатур, над ними выстроилась шеренга из четырех экранов, где в данный момент не отражалось никаких данных.
Он сел, и как только вес его тела продавил податливый материал кресла, что-то изменилось вокруг, поменялась индикация сигналов, а на мониторе внезапно появилась надпись:
20 мая 2085 года.
Шестнадцатый цикл работы аварийных систем.
Готовность к принятию директив: статус — 50 %.
Отсутствие второго оператора.
Андрей прочел надписи и обернулся.
— Командир, компьютер требует ксенобианина.
— Сиди, я сам… — Ван Хеллен, превозмогая слабость и боль, нашел в себе силы встать и, пошатнувшись, ухватился здоровой рукой за вертикальную стойку, к которой был прикован ксеноморф.
Склонившись к его лицу, похожему на застывшую маску, Доминик хрипло прошептал:
— Ты знаешь, что проиграл. Будь рассудительным — и останешься жив…
— Он понимает тебя? — не удержался от вопроса Андрей. — Я ведь могу перевести.
— Понимает. Как понимали его люди, захваченные в проигранных нами схватках.
Ван Хеллен снял путы и грубым толчком заставил ксенобианина рухнуть в кресло.
