Я бросаю кости, шкурки от бобов и яблочную кожуру в огонь, ставлю последнюю тарелку в лазерную сушилку и убираю все кухонные принадлежности. Потом мы с отцом берем лампу и идем проверить, как там наши лошади — черный жеребец Бандидо и мой пони Чарли. Они привязаны в нескольких десятках метров под деревьями.
С ними все в порядке. Мы с Симоном стоим рядом и мочимся на поваленный ствол кактуса-сагуаро, который в сумерках похож на скелет. Возвращаемся обратно в лагерь. Рыжие отблески костра освещают мою маленькую палатку, стоящую напротив, и я замечаю, что занавески расстегнуты.
— Пап, смотри!
Я замираю от ужаса.
Внутри палатки что-то есть, оно сидит на моем спальнике и грызет кость. Это небольшой зверек, меньше кошки, с черной шкурой, покрытой белыми пятнами. Он замечает приближающихся людей и делает нечто очень странное.
А именно становится в стойку на передних лапах, так, что все тельце в воздухе, и машет толстым хвостом.
— Маленький пятнистый скунс, — бормочет Симон.
Я не раз видел их раздавленными на дорогах, но живьем никогда. Зверек впадает в безумие, он плюхается на все четыре лапы, потом снова поднимается на двух передних. Это дурацкое действие повторяется несколько раз, я не спускаю с него глаз. Наконец скунс шипит, хватает свою кость и снова начинает ее грызть.
— Глупый ребенок, — говорит Симон. — Сказал же тебе, сожги мусор.
— Как нам теперь его оттуда выманить? — в отчаянии шепчу я. — Он обольет своей вонью мой спальник, или даже седла и все остальные вещи!
— Не двигайся, парень. Стой, где стоишь. Я скоро вернусь.
Он отступает назад, беря с собой лампу, и через минуту возвращается с сухой веткой сагуаро. Осторожно опускает палку в огонь костра, другой рукой сжимает ружье. Когда ветка занимается пламенем, он берет ее и медленно двигается к палатке, держа горящий факел перед собой.
Огонь приближается и приближается к маленькому скунсу. Он неподвижно сидит несколько мгновений, потом роняет кость, прыгает в ночную темноту и растворяется в ней.
— Ух ты! — воплю я. — Как он был близко!
— Большинство животных боится огня. — Симон удостоверяется, что скунс убежал. — А этот вел себя несколько странно. Я даже забеспокоился.
— Его стойка?
— Нет. Так они обычно предупреждают врага. Меня взволновала его нервная дрожь и шипение. Некоторые скунсы подхватывают бешенство после укуса мухи — переносчика болезни. Эти пятнистые малыши обычно храбры как львы и очень хитроумны. Но бешеный может просто броситься на тебя. Бесстрашные психи, ничего не боятся. Ты должен быть готов стрелять, и не обращай внимания на его вонь — о ней стоит волноваться меньше всего. Ты должен пристрелить бешеного скунса и закопать, не притрагиваясь к нему. Понял, парень?
— Да, пап.
— Отлично. Теперь иди спать.
Симон разворачивает свою лежанку.
Я пинком выбрасываю кость из палатки, и она попадает в самую середину костра. Потом застегиваю сетчатые занавески и ложусь на спальник, не раздеваясь, сжав в кулаке охотничий нож и испуганно прислушиваясь к шороху остреньких коготков по ткани тента.
Постепенно глаза мои закрываются.
— Адик? — Назойливый стук. — Адик?
Только заснул, как уже жуткий шум разбудил меня! Я выругался, повернулся на диване и с грохотом свалился на пол. О, черт, больно. Снова стук. Я поднялся на ноги и вспомнил, где нахожусь. Прихрамывая, добрался до двери и открыл ее: на пороге стояла Мэт с внушительным количеством пакетов в руках. В большом окне за ее спиной по-прежнему виднелся заснеженный, тускло освещенный город.
— Шесть ноль-ноль, — сообщила она. — Принесла тебе свежую одежду. Давай приходи в себя и пошли завтракать, я тебе доложу обстановку по поводу операции.
— Спасибо. Буду через секунду.
Я сходил в шикарный сортир, принял душ, сбрил, наконец бороду. Раны мои потихоньку заживали, подлеченные синяки приобрели бледную зеленовато-розовую окраску. Я проглотил несколько болеутоляющих таблеток, вытер волосы полотенцем и натянул принесенные Мэт вещи: черную тонкую водолазку с воротом, легкие штаны и куртку цвета хаки, крепкие походные ботинки. Все это очень подходило для жаркого и сухого климата Дагасатта…
…но откуда она узнала?
Я ворвался в ее кабинет с криком:
— Похоже, Мимо уже разболтал о месте назначения операции!
— Нет, это была Ева. Когда она переслала мне деньги, то рассказала все, кроме названия планеты. А об этом уж я сама догадалась.
В комнату вкатили маленький столик, накрытый белоснежной льняной скатертью, заставленный серебряными приборами и фарфоровой посудой с логотипом корпорации «Оплот» — для больших боссов все самое лучшее. Мэт уже жевала какой-то фрукт, нечто среднее между апельсином и грейпфрутом. Я плюхнулся на стул и налил себе кофе.
— Черт подери, я хотел, чтобы наше дело держалось в строгом секрете.
— Ты действительно считаешь, что я смогла бы организовать аналитическую группу и прочих сотрудников, ничего не зная?
— Я хотел сам обо всем позаботиться, когда мозги придут в норму. — Я разломал орехово-овсяную булочку и густо намазал ее конфитюром из розкоза. — Ты заказала яйца? Сосиски? Ветчину?
— Ешь, что дают. Это полезно для здоровья.
Мэт всегда пыталась изменить мое утреннее меню, считая, что в нем слишком много холестерина. И теперь я больше никогда не почувствую этой милой домашней заботы. Черт, мне вдруг стало очень горько и больно.
— Мэт, на Стоп-Анкере я скучал по тебе.
Она таинственно улыбнулась.
— Ты не видел меня целых пять дней. Или уже шесть.
— Я не это имел в виду.
— А я имею в виду то, что это было чудесно — но совершенно несерьезно. Ты — грандиозная проблема в моей жизни. В самом деле грандиозная, но и проблема тоже. Твой уход из «Оплота» только подтвердил решение, которое я приняла несколько месяцев назад.
— То есть бросить меня. — Булочка почему-то имела вкус соломы, а нежная сладость розкоза превратилась в приторность. — Но нам было хорошо вместе. Три недели на острове, когда мы восстанавливались после Кашне. Ты говорила, тебе нравится это место.
— Бровка замечательная. Но не навеки же! Я знаю, чего хочу добиться в этой жизни, а ты еще не понял этого.
— Я же вернулся в «Оплот», если ты это имеешь в виду.
Я удушил саркастические нотки.
— Это только временно.
— Ровно на столько, сколько потребуется. Я сделаю все, что в моих силах.
— А потом вернешься на острова и будешь там произрастать, как сорняк.
— Я не приковал себя к корпорации, как делаете вы, мелкие акционеры. Чем ты будешь заниматься, если «Галафарма» победит? Останешься великим вице-президентом под руководством Драммонда?
