За окном «Чиспы» все здания космопорта Ногавы-Крупп исчезали в пелене дождя. Вечерело. Я уже бывал здесь не раз, во время предыдущих бесплодных поисков Шнайдера, и тогда мне тоже не удавалось улететь вовремя. Неприятная, покрытая туманами планета располагается недалеко от наконечника Шпоры Персея, с покрытых облаками небес непрестанно льет, а в атмосфере содержится слишком много углекислого газа. Из наиболее примечательных явлений местной флоры можно отметить особое дерево, листья которого похожи на малиновые макароны. Еще я вспоминаю маленьких зубастых пиявок, служащих здешним жителям в качестве домашних животных, они спокойно разгуливают по улицам столицы и лижут ботинки прохожих.
Межзвездную корпорацию «Оплот» привлекает здесь всего один объект — богатейшие залежи платиновой руды в зоне №23. Больше ничего хорошего на этой планете нет.
В дверь громко постучали, и Мимо просунул голову внутрь.
— Адвокат здесь. Он хочет объяснить причину задержки. Похоже, у нас проблемы.
— Никогда бы не догадался. — Я со вздохом отложил схему. — Впусти его.
В комнату впрыгнул багроволицый человек средних лет и с энтузиазмом затряс мне руку. Поверх сшитого на заказ делового костюма он носил красивый плащ от «Барбора».
— Безумно рад встрече, капитан Сосулька! Кадваллер Кассини, эсквайр, к вашим услугам. Всегда рад сотрудничеству с другом Гильермо Бермудеса. Какой великолепный корабль! Никогда прежде не встречал такого роскошного интерьера. Сколько россов можно выжать из этой крошки?
— Больше шестидесяти. — В действительности судно развивало скорость до семидесяти двух парсеков в час, но я не собирался заниматься рекламным бизнесом. — Присаживайтесь, господин адвокат. Почему бы вам не рассказать, что именно затрудняет вас в деле освобождения квасттов?
Его добродушный настрой заметно посуровел.
— Ну, грубо говоря, они не хотят, чтобы их освобождали под вашу ответственность.
— Что за черт? — Я даже не предполагал, что возникнут неприятности такого рода. — Они еще могут выбирать?
— Очевидно, у статуса 44 есть особые поправки, которые относятся даже к заключенным.
— Что это значит?
— Боюсь, я так до конца и не разобрался, почему они недовольны. Язык квасттов — весь этот свист, скрип и писк — очень плохо воспринимается механическим переводчиком. Вчера, получив через капитана Бермудеса ваш заказ, я направил на разные нужды присланные мне двадцать миллионов долларов. Деньги ушли на штраф, на тюремное содержание, еду и услуги, плату за стоянку судна и зональный налог. Затем я съездил к пленникам в ЦП — центр правосудия — и передал новости об освобождении. Я думал, они обрадуются, но квастты пришли в ужас при мысли о поездке с вами.
— Вы сказали, что мы неофициально представляем Великий конгресс квасттов?
— Как и было указано. Их капитан — его зовут Ба-Каркар — заявил, что конгресс никогда бы не поручил людям выкупить пленников-квасттов. Похоже, он уверен… — Кассини заколебался. — Уверен, присоединись его команда к вам, она окажется в смертельной опасности.
— Черт! — выругался я. Наверняка скрипуны принимают нас за агентов «Галафармы», сообщников халуков. Пираты позволили себя поймать, имея при этом на борту пассажира-халука. Возможно, их ждет смертельное наказание.
Кадваллер Кассини молчал. Это я придумал неправдоподобную легенду, но благоразумный законник не тыкал меня лишний раз носом.
— Есть только один способ решить эту проблему, — сказал я ему. — Придется мне самому забирать квасттов.
— Мне очень жаль, капитан Сосулька, но только официальные адвокаты или сотрудники службы безопасности «Оплота» имеют право допрашивать инопланетных заключенных в ЦП.
Я широко улыбнулся и встал из-за стола, давая Кадваллеру Кассини понять, что разговор окончен.
— Не волнуйтесь, господин советник, проблем не будет. Просто продолжайте свою работу.
— Честно говоря, дело уже практически завершено, осталось только оформить свидетельство о выкупе.
— Я сам этим займусь. Документ у вас с собой?
Он протянул мне папку.
— Все здесь. Он не совсем точный, но…
— Прекрасно! — Я взял бумаги. — Мимо, ты не сходишь в кают-компанию? Советник Кассини был бы не против получить свой заработок. И, пожалуйста, скажи Айвору, Зорику и Ильдико, чтобы они собрались. Для поездки в город нам понадобится наземный транспорт.
— Если вы хотите ехать в центр правосудия прямо сейчас, то не забудьте — сейчас на Ногаве-Крупп субботний вечер и повсюду страшные пробки. Все эти отдыхающие горняки…
— Спасибо за предупреждение. Приятно было познакомиться, господин адвокат.
И я препоручил его заботам Мимо. Трое оставшихся членов веселой шайки уже ждали меня в маленьком фургончике на взлетной площадке. Я успел только натянуть пальто и шляпу и захватить несколько необходимых мелочей.
За рулем сидела Ильдико Забо, и я плюхнулся рядом с ней.
— Куда едем, Адик?
— В местную кутузку. Они называют ее ЦП.
Она задала машине направление, и мы с рычанием рванулись в темноту.
Спустя полчаса четверка заносчивых пришельцев заявилась в переполненный центр планетарного правосудия на Ногаве-Крупп. Они прокладывали себе путь сквозь толпу офицеров службы безопасности «Оплота», злых и напряженных задержанных, чиновников тюрьмы, пытающихся успокоить народ, и подавленных родственников и друзей арестованных. Те, кого бесцеремонно оттерли, издавали вопли недовольства, но нахальная квадрига продолжала свой путь. Судя по всему предводительствовал высокий бродяга в длинном непромокаемом плаще поверх ковбойского прикида. В руке он сжимал «стетсон», глаза закрывали сканерозащитные очки.
Приблизившись к вооруженному диспетчеру на проходной кабинке, он поднял пистолет.
— Разойтись! У меня есть судебный пропуск. Собираюсь забрать моих маленьких amigos [5] из этой вонючей дыры — и немедленно.
Толпа возмущенно роптала, и даже один адвокат выступил вперед, демонстрируя дорогие ботинки и возмущаясь.
— Кто ты, черт подери, такой, чтобы распихивать очередь?
— Уже точно поважнее тебя, — ухмыльнулся мачо с удивительной наглостью.
Толпа вновь разразилась гневными возгласами, адвокат выразительно повторял заученные матерные фразы. Спутники мачо — одна женщина и двое мужчин — громко ржали.
Сержант, диспетчер внутреннего отдела, медленно подняла взгляд от монитора и осмотрела пришедших. В глазах этой сорокалетней блондинки светились сила воли и мудрость, бедж с именем гласил «Кеннелли, Дж». Стекло, непроницаемое для любого воздействия, скрыло от нее события в приемной, и она устало проговорила в микрофон:
