— Весьма сомнительно, — прокомментировал Рыбак.
— Следов, оставленных пришельцами, в вашей жизни не счесть. Археологи подтвердили, например, что арабскими цифрами пользовались древнейшие племена, живущие в самых отдаленных друг от друга уголках планеты. В доисторическую эпоху они никак не могли общаться между собой. Каково же тогда происхождение цифр? Естественно, космическое. Разве не так? Мы до сих пор пользуемся ими: 1, 2, 3, 4… Я уже не говорю о всем известном племени из Африки, которое, находясь в первобытной стадии развития, располагало точнейшими астрономическими данными о двойной звезде.
— Что-то я об этом слышал…
— Их знания на момент обнаружения племени (вторая половина двадцатого века) превосходили уровень ученых из высокоразвитой Европы с ее замечательными обсерваториями, оборудованными по последнему слову техники. Но, как ни странно, знания касались лишь одной из звезд. Какой? Ответ напрашивается сам собой — той самой, откуда когда-то прибыли их предки. В первозданных джунглях неосвоенной планеты потомки космических путешественников снизошли за многие-многие поколения до состояния дикарей, давно утратили знания своей цивилизации. Но продолжали свято хранить память о Родине.
— Почему же инопланетяне не закрепились на Земле, если ее условия их полностью удовлетворили?
— Что значит не закрепились? — удивилась Зета. — Вот ты, например, с большой долей вероятности и являешься потомком тех самых инопланетян.
— Я имею в виду… э-э… почему у нас не закрепилась их космическая цивилизация?
— Они не ставили себе такой цели.
— Что за скромность такая в пытливых умах?
— Земля для них — лишь плацдарм для сохранения собственного генофонда. Высадив в диком мире ограниченную популяцию представителей корневого рода, они оставили там стратегический запас на случай, если базовую планету постигнет природный или техногенный катаклизм. А полностью вытеснять земную цивилизацию своей они попросту не имели права.
— Какие могут быть права в борьбе с дикарями, — с раздражением вставил Савва. — Прав тот, у кого больше прав. Истина известная.
— Типичное мышление выходца из низкоуровневой формации, — констатировала Зета.
Рыбак в очередной раз состроил кислую-прекислую мину, будто его с утра донимала зубная боль. — Что за низкоуровневая формация?
Рамада наморщила лоб, точь-в-точь как строгая учительница.
— Шкалу, характеризующую степень развития цивилизаций, для наглядности я представляю в виде алфавита, но не простого, буквами, а старорусского, то есть не А, Б, В, Г, Д, Е и т. д., а АЗ, БУКИ, ВЕДИ, ГЛАГОЛЬ, ДОБРО, ЕСТЬ… Понятно?
— Понятно, — подтвердил Савва. — От низшей АЗ вверх по возрастающей.
— Правильно.
— Почему именно старорусский?
— Это единственный алфавит, представляющий собой гуманистическое послание. Мне это импонирует, — пояснила Зета. — Ваше общество, имеющее на сегодняшний день весьма ограниченный потенциал, размещается пока только на уровне АЗ.
— Иными словами, вы смотрите на нас как на неандертальцев, — усмехнулся Рыбак.
— Нет, ты не прав, — ответила на полном серьезе Рамада. — Первобытные и раннефеодальные сообщества в данную классификацию вообще не включаются.
— И на том спасибо.
— Закрепление за землянами титула АЗ можно расценивать как признание их неоспоримых технических достижений.
При этих словах старый пират немного оттаял.
— Жабоны — БУКИ. Они выше вас лишь на ступень, — продолжила пояснения Зета.
— О! Значит, ты — БУКИ?
Девушка отрицательно покачала головой:
— Нет. Я — ВЕДИ.
— Надо же. А почему же тогда работаешь на жабонов?
— На самом деле я — двойной агент, — призналась Рамада.
— Тогда уж, наверное, тройной. — Савва чуть не подавился смешком. — Если не четверной… На кого ты только не работаешь…
— Партия и вправду сложилась очень запутанная, деликатная, — согласилась Зета. — Но уверяю тебя, исключительно в интересах всего человечества.
— То есть конкретно ВЕДИ, — уточнил, по привычке, Рыбак.
— ВЕДИ лишь руководят партией на правах старшего брата. Вернее, пытаются незаметно, из-за кулис направить ее в нужное русло.
— И много ступеней включает в себя космическая шкала? — сыронизировал Савва.
— Порядочно.
— Почему же тогда все эти ветви не пересекаются между собой? Наши ученые и астрономы, как ни стараются, до сих пор не могут найти в галактике признаки разумной жизни, ну кроме, конечно, жабонов.
— Совсем не удивительно, Савва. Всеобщий философский принцип единообразия в действии.
Зубная боль, грызущая Рыбака, если она и существовала, в этот момент, несомненно, усилилась.
— Выражайся, пожалуйста, ясней, — попросил он. — Причем тут, вообще, единообразие?
— Ну, человеческая клетка, к примеру, способна рассказать специалистам обо всем организме; отдельный организм, по аналогии, — о еще более укрупненной структуре — людском сообществе.
— И что?
— Клетка имеет свой конечный жизненный цикл; период существования организма намного больше; общества, соответственно, — еще больше. История и того, и другого, и третьего включает в себя сходные этапы развития. Всё повторяется. Общество, как и организм, зарождается, проходит свой рассвет и… достигает Эфира.
— Но вед человек умирает, а не достигает Эфира, — вклинился Савва. — Тело его остается в Земле, разлагается на химические составляющие и служит основой для питания другой органики — кругооборот веществ в природе. На могиле вырастает пышный лопух. А корни его, надо полагать, проникают глубоко в землю… Как же тогда здесь работает принцип подобия?
— Точно так же. — Зета сверкнула зубами в обворожительной улыбке. — Человек, как и общество, не просто умирает, он меняет ипостась. Душа переселяется на другие этажи мироздания, продолжает свой долгий цикл вселенского опыта. И тело на данном этапе становится ей уже не нужным (как бы ни считал сам индивид, владелец оного). Во время земного существования (или испытания) душа использует ресурсы физической оболочки для собственной подпитки, что, конечно же, немаловажно для ее совершенствования. Поэтому тело необходимо содержать в чистоте и строгости. Со старой мудростью «В здоровом теле здоровый дух!» не поспоришь. Все религии подчеркивают необходимость достойного поведения здесь, на стартовой площадке, для удачного развития там. Если не постарался, хотя времени было предостаточно, пеняй на себя, — отдуваться придется потом. То же самое происходит и с обществом. Его, кстати, без всяких погрешностей можно рассматривать как единый организм. На определенном этапе оно достигает Эфира — отталкивается от материального — в нашем понимании — бытия, приближается, если хочешь, к богам (или, может быть, само перевоплощается в них; кто знает). Как следствие, полностью утрачивает внешние признаки, доступные нашим, низко развитым ощущениям.
