– Да, – негромко ответил Рэнд. – Они мне мешали.
– Давно пора было это сделать, – она достала из саквояжа записи и снимки и рассмотрела их. Помедлив, она коснулась соответствующих мест на руке и ноге Рэнда. – Переломы были здесь и вот здесь.
– Да.
Она молча закатала ему рукав и штанину.
– У тебя еще сохранились значительные повреждения кожи – там, где ее натерли шины. Я выпишу тебе слабое болеутоляющее, чтобы успокоить на несколько дней, и хочу напомнить, – врач подняла голову, глядя Рэнду в глаза, – что отсутствие боли не означает, что ты здоров. Палатон, – врач обернулась, – ему необходимы пищевые добавки и лекарственные травы – чтобы укрепить кости.
– А повязки?
– Он уже достаточно долго пробыл в них, так что все обойдется – если, конечно, он будет избегать резких движений. Вот все, что я могу для вас сделать, – она помедлила и несколько раз согнула и разогнула ему руку. – Не беспокоит?
– Нет. А в чем дело? – удивился Рэнд.
– Один локоть, – покачала головой врач, – выглядит так странно… Мне казалось, он должен только мешать, – она закрыла саквояж и поднялась. – Он быстро поправляется. Еще несколько дней, и от травм не останется и следа, – на пороге она задержалась и добавила: – Я пришлю лекарство, – она вышла, вызвав легкую вибрацию барьера.
Рэнд заметил:
– Видишь, я поправляюсь очень быстро. Вероятно, благодаря твоему бахдару.
– Нет, – поспешно возразил Палатон и, заметив изумленный взгляд Рэнда, добавил: – Я хотел сказать, бахдар не имеет ничего общего с выздоровлением.
– Правда? Даже самый сильный?
– Ни в коем случае.
– Да? – Рэнд удивленно нахмурился. – Ты точно знаешь?
– Я уверен в этом, – решительно повторил Палатон. – Никогда еще в истории моего народа бахдар не давал возможность сращивать переломы.
– Мне не нужно болеутоляющее. Хватит сна. – Рэнд откинулся в кресле. Его голос затих. Лицо расслабилось, губы слегка приоткрылись. Палатон понял, что мальчик мгновенно погрузился в сон.
Некоторое время он стоял над ним, прислушиваясь к ритму дыхания человека. Случайно оглянувшись и увидев свое отражение в зеркале, он с удивлением обнаружил, что стоит в позе охранника. Встретившись взглядом с самим собой, Палатон вздохнул.
– Что еще мне остается делать? – пробормотал он.
– Риндалан, – заметил надменный чоя, оправляя одежду, – старый глупец. Он попросил меня распространить милости, которые он проявлял к Паншинеа, на тезара, выбранного в наследники. Я промолчал. Теперь, когда против него выступил конгресс, я был бы идиотом, если бы выполнил его просьбу.
Комната была убрана с богатством и вкусом, и заметно отличалась от других помещений дворца своими покрытыми пластиком стенами, не завешенных тяжелыми старинными гобеленами. Сияющее полуденное солнце заливало комнату ярким светом. Говоривший чоя стоял, горделиво выпрямившись. Он был немного низковатым для сына Звездного дома, но гибким, с большим гребнем. Его рыжеватая грива была заплетена в безуспешной попытке укротить непокорные кудри. Огромные сапфирово-синие глаза сияли жестко и холодно.
Его собеседник отозвался от стола, почти спрятанного в тени – его самого можно было угадать только по блеску глаз.
– Мне радостно слышать, что один из наших Прелатов не лишен здравого смысла, Кативар.
– Мне не остается ничего другого. От Ринди мне достались лишь жалкие остатки его силы, которые он мнит значительными. Он уже давным-давно должен был выйти в отставку и предоставить Паншинеа самому себе, дать ему пасть, как и положено Нисходящему Кругу, – Кативар изящно приподнял бровь. – Разумеется, не я один замечаю это.
Он застегнул и тщательно оправил летнюю куртку, отказываясь от более привычных одежд священника. Подобный поступок мог бы показаться проявлением тщеславия тем, кто не знал Кативара, но остальные сочли бы его проявлением не тщеславия, а прагматизма. Несомненно, этим движением он проверял, на месте ли рукоятка кинжала или другого спрятанного оружия. Его выпуклые мускулы перекатывались под тонкой курткой, создавая впечатление силы и придавая чоя видимость более высокого роста. Кативар был так же внушителен, как и его движения.
– Вы правы, или наш невообразимый союз никогда бы не состоялся, – говорящий чоя положил ладони на стол, очерчивая пальцем деревянную резьбу крышки. – Вы уже сообщили Риндалану, что намерены порвать с ним?
Кативар повернулся и оценивающе оглядел собеседника.
– Неужели вам не понятно, что это было бы слишком глупо? Чем дольше я буду пользоваться его расположением, тем лучше смогу действовать против него. Так или иначе, вскоре он отправится на Скорбь.
– Тогда мы сходимся во мнениях.
– А вы в этом сомневались?
– Я никогда не мучался сомнениями, – чоя встал и отошел в тень, придвинувшись к стене так близко, как будто старался вжаться в нее. – Говорят, Витерна из Небесного дома пытается отозвать свой патент на повторную очистку воды.
Кативар насторожился, обдумывая полученную информацию.
– Если она станет настаивать, это вызовет суматоху во многих округах. Но сможет ли она это сделать?
– Пока не знаю. Законы о первоначальной передаче туманны. С тех пор прошли века. То, что она является наследницей патента, надо еще доказать… вероятно, у нас не будет другого выхода. Она – враг, с которым необходимо считаться, Кативар, неважно, сможет она осуществить свое желание или нет.
– Без помощи Недара – вряд ли. Ей некого объявить наследником престола в его отсутствие, а Недара нигде не могут найти.
– Возможно, он выполняет контракт. Кативар потер висок.
– Если так, то в школе Голубой Гряды знают, где он находится. Проверьте записи школы, как только появится возможность. И обдумывайте каждый свой шаг. Я не хочу никаких осложнений. Начав действовать, мы будем настолько проворны, что ни Паншинеа, ни Палатон не успеют и глазом моргнуть.
– Решено, – чоя ушел в тень, открыл потайную дверь, и комната опустела.
Кативар напряженно прислушался. Воздух в комнате изменился – еле уловимо, из него исчез мускусный аромат другого чоя, и Кативар понял, что его союзник ушел. Он поправил воротник куртки.
– А что касается тебя, дружище Астен, – еле слышно произнес он, – Витерна из Небесного дома променяет тебя на меня, как только обнаружит, что ты жаждешь последовать по стопам ее возлюбленного Недара. Несколько лет я ценил твою поддержку, но ты мне надоел.
Чоя фыркнул, расправил плечи и вышел из комнаты.
Риндалан издал булькающий смешок.
– Он ковыляет, как ребенок, – произнес старый чоя. – А ты гордишься им, как молодой отец.
