Лафиль чувствовала себя не в своей тарелке. Она подивилась про себя, не притупилось ли ее чувство полета. Возможно, это произошло в результате того драгоценного, долгого отпуска, который Лафиль провела вместе с Джинто в Nahen. Сперва она сожалела о том, что ее ощущения изменились, но потом решила думать более позитивно. Прямо сейчас она приобретала очень важный жизненный опыт, и жалеть об этом совершенно не следовало. Кроме того, сколько еще ей представится возможностей самой пилотировать корабль?
Джинто почувствовал, что долго так не выдержит.
По сравнению с Nahen его вес увеличился в пять раз. Что еще хуже, кости и мышцы Джинто успели адаптироваться к стандартной силе тяжести Аб, так что он стал физически слабее.
Дисплей Kuro поднялся и повис прямо у него перед глазами. Ощущая, как натягивается кожа на лице, Джинто проверил состояние членов экипажа, отображающееся на дисплее.
Особых проблем не было. Похоже, все послушно лежали в своих креслах. Впрочем, даже если бы и нашелся кто–то вне кресла, Джинто все равно ничего не смог бы поделать.
Джинто кинул взгляд через плечо. Далеко внизу была дверь. Стоит мне скользнуть чуть–чуть в сторону, и я свалюсь туда мгновенно. При одном Daemon падение с такой высоты опасностью не грозит, но сейчас он будет счастливчиком, если ему удастся избежать переломов.
Некоторые Sash наверняка спали еще выше, чем он сейчас лежал. Но они–то наверняка к подобному привычны. К примеру, ситуация, когда с высоким ускорением движется Kalique; на нем Wameria нет. Если человек сидит в переднем ряду, при разгоне он оказывается все равно что на крыше десятиэтажного дома. Впрочем, нормальное ускорение Kalique составляет всего четыре Daemon, так что подобная высокая перегрузка внове и для команды.
Заснуть Джинто не мог: он должен был оставаться наготове. Забота о здоровье экипажа входила в обязанности Wiigt; иными словами, на «Фликове» — в обязанности Джинто.
Сейчас никаких проблем не наблюдалось. Все индикаторы состояния здоровья членов экипажа показывали норму.
Внезапно на Джинто нахлынули ностальгические воспоминания.
Мой первый полет на космическом корабле, несколько дней вместе с Лафилью на «Госроте».
Точнее говоря, это был его второй полет, но субъективно именно тогда Джинто впервые ступил в мир Аб.
Тогда я жил, не зная забот, подумал Джинто. Лежащий перед ним новый мир был туманным и непонятным, но Джинто не думал о смерти.
Он мог бы избавиться от мыслей о смерти: всего–то надо было отказаться от Sune и уйти с военной службы. Но делать это Джинто не собирался.
Приход Джинто на «Госрот» имел как минимум одно заведомо хорошее последствие: теперь ему не приходилось думать о своем будущем.
Сейчас перед ним были закрыты все пути, кроме одного: жить, как подобает Bar Sif. Другого места в этой жизни у него не было.
Экурьюа в полудреме ностальгировала по минувшим дням.
Ее очередь пилотировать еще не подошла, но Kiseg уже были подсоединены к кораблю. Информация о пространстве за пределами корабля потоком вливалась ей в Frosh.
Экурьюа родилась не в Лакфакалле, что было для Аб довольно необычно. Родилась она на борту торгового судна. Согласно записям, это произошло в Fath где–то на территории Fek Barker. Конечно, никаких воспоминаний о том времени у нее не сохранилось, впрочем, ее это не волновало.
Отец ее, должно быть, по меркам Аб был чудаком. Немногим пришло бы в голову тащить Janyu на торговое судно.
В голове у него был ветер; дочурку он сперва обожал, но через пять лет ему, похоже, наскучило быть родителем, и он отослал ее в Garish близ Лакфакалле, где жила вся семья и кошка в придачу.
Итак, до пяти лет Экурьюа жила на торговом судне. Круг известных ей живых существ был тогда очень ограничен. Все, что наполняло ее мир, — отец и несколько кошек.
— Rilbiga, — донесся до нее голос Sarerl. — Ваша очередь. Берите управление на себя.
Какое–то мгновение сознание Экурьюа балансировало между сном и явью.
— Экурьюа, ты слышишь? — встревоженно спросила Лафиль.
— Так точно, — ответила Экурьюа.
— Если ты себя плохо чувствуешь, я могу продержаться еще немного, хорошо? — на этот раз в ее голосе сквозила не тревога, а словно ожидание чего–то.
— Это лишнее.
Экурьюа сунула руку в Gooheik. Рука казалась тяжеловатой, но это не проблема.
— Sarerl, я готова взять управление.
— Хорошо, — с намеком на разочарование в голосе. — Передаю управление.
Спасибо, Ваше Высочество. Эти слова она произнесла лишь мысленно.
Поток данных от сенсоров корабля в ее мозг усилился.
Она ощутила летящие рядом корабли их дивизиона.
Торговое судно, на котором росла Экурьюа, тоже иногда проходило рядом с другими судами. В таких случаях отец всегда позволял ей сесть в кресло второго пилота и прочувствовать с помощью Frokaj все, что было вокруг. «Это соревнование». Она словно слышала голос отца наяву. «Папочка обязательно победит».
Соревнования были совсем неинтересными. Два корабля летели почти вровень, а потом один из них постепенно отставал. Видимо, потому что ускорение у них было почти одинаковым.
Сейчас было то же самое. Хотя нет, все еще более тривиально.
Ускорение однотипных кораблей было идентичным. Разумеется, на то они и однотипные. Потому и положение кораблей друг относительно друга не менялось вообще, словно они были скреплены невидимыми палками.
Вдруг один из кораблей начал отставать. Это был «Кролков».
— «Кролков», что у вас происходит? — тут же раздался голос Lesheik.
— Второй дополнительный двигатель работает с перебоями, — ответил Lodair с «Кролкова».
— Sarerl «Кролкова», ответьте, — вызвала Атосриа.
— Так точно, на связи Roibomowas Бомдель.
— Вы в состоянии поддерживать номинальную мощность?
— Не знаю.
Секундное молчание.
— Понятно, «Кролков». Даю разрешение вернуться.
— Но командир! — воскликнул Sarerl «Кролкова». — Сам корабль в полном порядке. И другой дополнительный двигатель тоже.
— Этого недостаточно. Вы ведь и сами понимаете, верно?
— …Принято. Да будет на вашей стороне удача.
— Спасибо, «Кролков». Мы еще встретимся.
Экурьюа наблюдала, как «Кролков» отстает. Впрочем, нет: правильнее сказать — уже отстал. Он прекратил разгон и тут же оказался позади. Далеко позади.
Когда отец выигрывал соревнование, он всегда пел песенку. Обычно он ее сочинял тут же, на ходу.
Ей нравились разные песни, но песни отца она любила все без исключения.
Экурьюа захотела тоже спеть, но передумала, хотя стихи в ее голове уже сложились. Хорошая получилась бы песня; но Экурьюа сказала себе, что другие на мостике не поймут.
