Звездные рекруты закинули оружие на его «законное» место – за спины, быстро спустились вниз, к плоту. Как ни велик был испуг аборигенов, никто не дал бы гарантию, что «зрители» не вернутся через полчаса, или через час.
Девушка перекатилась на спину, закричала от боли. Её лицо исказила гримаса, пальцы судорожно вцепились в края полотна, которым её укрыли землянин и драк.
– Всё! Переносим девушку на плот, и – в путь!
– Она же кричит!? – не понял приказа Ар'рахх.
– Люди всегда кричат, когда рожают. Это, знаешь ли, очень болезненная процедура. Всегда! Это называется – схватки! Скоро прекратятся!
Спасенную роженицу перенесли на плот, прикрыли еще одной более-менее чистой тряпицей….
Маша запрыгнула на плот последней, не переставая наблюдать за верхней гранью провала.
Минут через двадцать, когда трофейное плавсредство покинуло, наконец, негостеприимный водоем, все слегка успокоились.
– Маша, плот отлично держится на воде! Чем ты его заклеила так хорошо?
Богомолка отчего-то долго не отвечала на вопрос Заречнева, потом повернулась к нему и с нескрываемой злостью в голосе ответила:
– Чем, чем! Чем было, тем и заклеила! Тебе – какая разница? Воздух – не выходит? Не выходит! А остальное тебя не должно касаться!
Сашка густо покраснел – он понял, что своим вопросом нечаянно перешел какую-то тонкую грань. Но что это за грань, и чем именно он обидел насекомое, Александр, дабы не усугублять ситуацию, переспрашивать не стал.
Диту раскачивало.
Нестерпимо болела голова. Элойка попыталась разлепить веки, но не смогла – на глазах у неё были тугая повязка.
Она пошевелилась. Движение отозвалось рвущей болью в области затылка, обжигающая стрела пронзила её тело – от головы, рук, намертво перекрученных между собой чем-то очень жестким – наручниками, или проволокой – до лодыжек, скрученных еще крепче. Она едва снова не потеряла сознание, но чудовищным усилием воли удержала в себе крохотный уголёк мысли, все время норовившего провалиться куда-то во тьму.
«Где я? Как я здесь оказалась»? – это было первое, что спросила она у себя, как только радужные пятна перестали расцвечивать черноту перед её глазами.
Но мозг бессмертной категорически отказывался выдавать её информацию о последних минутах перед тем, как она потеряла сознание.
«Интересно, а вождь – тоже здесь»? – внезапно кольнула её мысль. Она, превознемогая острую боль, подвигала вокруг себя крепко связанными ногами. Спустя какое-то время ноги уткнулись во что-то мягкое.
– М-м-м! М-м! – сказало это «мягкое». Дита пожевала тряпку во рту, но выплюнуть кляп ей не удалось.
«Наверное, это – всё-таки – он»! – решила она, стараясь двигаться меньше. Любое движение причиняло острую боль. Причем – во всех частях тела.
«Эти выродки, меня, что, еще и попинали после того, как я оказалась без сознания»? – от этих мыслей пошел неприятный холодок. Элойка прекрасно знала, как могут еще «позабавиться» мужчины над бесчувственной девушкой. Она мысленно «просканировала» низ живота, облегченно вздохнула.
«Кажется, ничего не было»! – решила она, пытаясь выплюнуть-таки кляп. Но тряпка сидела плотно.
«Ладно, будем ждать»! – решила бессмертная, поняв, наконец, что ловушка, в которой они нечаянно оказались одна, или вместе с Верховным Служителем, пока не готова еще выпустить своих пленников.
– Докладывайте! – Демьян тяжелым взглядом поочердно посмотрел на каждого члена команды, вернувшихся с «чеса», тяжело опустился в свое кресло. – Только коротко, и самую суть!
– У меня – ничего! – Самочернов виновато опустил глаза. – Ни малейшей зацепки!
– Аналогично! – Тимофеев тяжело вздохнул.
– Никаких следов! – Дягилев был удручен не меньше первого пилота.
– А ты? Почему молчишь ты? – вопрос Демьяна с трудом вывел Станта из состояния задумчивости или прострации. Бессмертный поднял глаза, невидяще посмотрел перед собой.
– Я сейчас еще раз, более тщательно «прокручивал» в голове то, что видели мои глаза во время патрулирования «моего» квадрата.
И вот что…. Было там огромное поле, густо засаженное какими-то желтыми растениями. Цвет у растений – необычный. Необычно яркий. Словно поле – новое, или на него высыпали огромное количество удобрений. Я днем не обратил внимание, но…. С одного края растения были словно смяты чем-то. Как будто их погнул сильный порыв воздуха, или….
– Или поток воздуха от струй садящегося самолета! – закончил его мысль первый пилот. – Покажи, где это место!
Поня-атно, где! Перед рассветом вылетаем! Летим – все! Юрий, и вы, Евгении – захватите личное оружие. Скорее всего, придется маненько повоевать!
Расстановка будет такая: Олег остается за пультом своей радиолокационной станции, Стант и я – в воздухе, прикрываем вас с верху и обеспечиваем разведку, а вы, «сладкая парочка», и старший офицер, спускаетесь вниз и все о-очень внимательно исследуете!
Сейчас – спать! Всем! Особенно это касается вас, курсанты второго года обучения! Это – приказ! Завтра – тяжелый день! Силы нужно поберечь!
Можете сходить «в разведку», но ненадолго, так, чтобы в полночь оба были в казарме! Да, вот еще что! Приведите-ка обеих ваших девчонок к нам. А то, чует мое сердце, не сносить им головы, если дойдет дело до дележа трона. Они ж – прямые наследницы. А это, знаете ли, «следок».
– Какой следок? – шкафообразный Самочернов никогда не отличался сообразительностью.
– Убьют, их, Юрик! Убьют! – Женька за руку потянул верзилу к выходу.
– Как убьют? – не понял верзила. – Да я….
Духота становилась все невыносимей.
Дита интенсивно потела, с каждым часом она теряла жидкость – все больше и больше…. Рядом, задыхаясь, кто-то шумно сопел, вероятно – Верховный Служитель. От влаги и непрерывной возни у бессмертной сползла, наконец, повязка с глаз, и она увидела место, в котором она находилась.
Довольно большое пространство со стенами овальной формы могло быть чем угодно, но было, вероятнее всего, емкостью для перевозки жидких грузов – наверху виднелся широкий люк, а внизу, под пучками соломы, устилающей дно емкости, угадывались остатки какой-то маслянистой жидкости.
Сопел рядом, действительно. Верховный Служитель. Дита подтянула ноги к груди, скосила глаза, рассматривая то, что так жестко и больно сдавливало ей лодыжки.
Её подозрения подтвердились – неизвестные, захватившие в плен её и главу государства, руки и ноги пленников перетянули проволокой.
Дита покрутилась еще, увидела острые усики скрутки. Ноги в этом месте болели особенно невыносимо.
