Лин помнил лицо сестры в опочивальне императора. Честную сталь он не заслужил. Самозванец умирал недостойно, в корчах и лужах собственных выделений. Он ожидал, что сестра успокоится, и примет свершившуюся месть. Но становилось только хуже. Потеряв цель, она не желала следовать заветам Тени. И все же продержалась несколько веков, за счет упрямства, храбрости и силы. Прошла с ним Опиумные войны. Была лидером пиратов.
А одним солнечным днем, когда все шло как нельзя лучше, она села в одноместный аэроплан. И попала на тропы, став одним из первых ходоков на земле за несколько тысяч лет, после падения цивилизаций Египта. Без кота и защиты, без понимания, что происходит. Там она встретила своего двойника. И они обе исчезли, как это и полагается во вселенной, где правит суперсимметрия. Не просто исчезли — даже реальная память о них стерлась среди обычных людей. Остались только фальшивые легенды о якобы сгоревшем Южном Шаолине, которыми они наводнили Поднебесную, где У Мэй была не более чем выдуманным персонажем.
Оракул постоял у скрытого входа в пещеру, наблюдая за бегом облаков. Потом улыбнулся, и пошел обратно к автомобилю.
Он нашел одно из решений, которые от него требовала Тень.
Посвящение
— Проходи и садись, Сюй Мэй, — сказал Лин, — время пришло.
Несмотря на все усилия, она не смогла сдержать внутренний трепет. Стараясь двигаться плавно, чтобы не выдать волнения, она подошла, и аккуратно опустилась на колени.
— Расслабься, — улыбнулся Оракул, — на этой ступени посвящения нет никаких ритуалов. Они теряют смысл.
Она кивнула, улыбнулась, и села свободнее: элегантно оперлась левой ладонью о пол, а согнутые ноги чуть сместила вправо.
— Я горжусь тобой. Задание, которые ты только что выполнила, было почти невозможным, несмотря на всю кажущуюся простоту. Сейчас мы идем наперекор странной и страшной силе, которую пока не можем даже понять до конца. Она угрожает нашему существованию. Она уже уничтожает миры.
— Спасибо за доверие.
— Хватит казенщины. Начиная с сегодня, и до конца времен это для нас пройденный этап. Я сделал ставку на тебя, и назад дороги нет. И все же сейчас, на пороге, еще есть время одуматься, и отыграть все обратно. Поверь мне — неведение прекрасно. Ты можешь выдвигать миллион гипотез о том, как работает вселенная, менять точку зрения, ковыряться в архитектуре, изучая физику. Но когда ты знаешь — назад дороги нет. А правда — она на то и правда, что не обязана быть приятной. Помолчи минуту, и подумай.
Она шла к этому всю жизнь. Неужели сейчас, в одну минуту, его расплывчатые слова поколеблют ее уверенность? И все-же она действительно заколебалась. Что-то было в его интонации, за пределом смысла слов. Тяжелая, подсердечная тоска, которую невозможно подделать. И что-то еще. Неприятное, тянущее чувство чужого присутствия. Словно бы она сейчас разговаривала с Лином, но и не только с ним. Будто кто-то чужой пользовался его легкими, чтобы произнести простые слова предупреждения.
— Я готова, учитель, — произнесла она после паузы.
— Хорошо, — кивнул Лин, — давай сначала немного поговорим. Подумаем. Как считаешь, куда катиться наш мир? И это не экзамен — говори все, что угодно. Я рассчитываю на абсолютную откровенность.
— Я так привыкла, что мне сложно вот так сразу раскрывать свои самые потаенные мысли, — улыбнулась девушка.
— В очередной раз убеждаюсь, что не ошибся в тебе. И все же.
— Мы все больше становимся информационными существами. Думаю, этот процесс будет продолжаться. В конце концов, мы победим биологические ограничения. Я пока не могу сказать точно, как это будет — скорее всего, начнется с роста продолжительности жизни. Мы научимся удлинять теломеры, затормозим процесс старения.
— Ты итак это умеешь — безо всяких теломер, — заметил Оракул.
— Это тупиковый путь. Чтобы возобновить Юань Ци — ее надо где-то взять, — возразила девушка.
— Людские фермы, где растят резервуары Юань Ци для элиты? Часть живет вечно, другая часть — просто кормовой скот.
Сюй Мэй прыснула, потом не сдержалась, и рассмеялась в голос.
— Отличная шутка, учитель, — сказала она, успокаиваясь, — мне обязательно объяснять, почему это невозможно?
— Рад, что ты это понимаешь, — кивнул Оракул, — видишь ли, это не так очевидно, как тебе сейчас кажется. Даже мои ближайшие соратники были готовы поверить в реальность этого пути.
— Куда вероятнее, что люди сольются с машинами, — заметила Сюй Мэй.
— Итак, ты полагаешь, что победит трансгуманизм. Но что дальше?
— Время, — произнесла девушка после небольшой паузы, — и расстояние. Существа будущего будут жить достаточно долго, и обладать очень надежными носителями, которые легко смогут выдерживать межзвездные перелеты.
— Есть ли жизнь на других планетах? Развивается ли она по схожим законам?
— Учитель, мне ведь известно, что есть, — улыбнулась Сюй Мэй, — после перерождения начнется обмен иного уровня. Контакт через тропы исключает взаимное проникновение, а тут оно будет. Возможно, даже конфликты. В конечном итоге, спустя очень много времени, это приведет к унификации. Мы получим некое бесконечно большое сообщество бессмертных информационных существ.
— А дальше?
— Дальше? — Сюй Мэй немного растерялась, — вероятно, будет копиться информация… могущество этого нового сообщества приблизится к абсолютному. Станет возможно все мыслимое и немыслимое.
— Хорошо, — кивнул Оракул, — а дальше?
Сюй Мэй растерянно промолчала.
— У тебя отличное воображение, — сказал Оракул, — однако ты рассказала только начало истории. Я расскажу продолжение. Но для этого вернемся на ступеньку раньше. Взять, к примеру, эту взбалмошную тетку, главу телеком корпорации, которая вчера ко мне приходила. Ты должна ее помнить, настойчивая такая. У нее есть все шансы сначала сильно продлить свою жизнь, а потом стать бессмертной слившись с компьютером. Потом она станет частью агломерации информационных существ, которые отправятся в межзвездное путешествие. Впервые вступит в контакт с другой агломерацией, созданной другой цивилизацией. Они объединяться, чтобы унифицировать наш спиральный рукав галактики. Это уже будет некое суперсущество — но глубоко внутри него, в самой основе, будет частица, которая когда-то была той самой теткой, со всеми ее детскими страхами и взрослыми амбициями. И эта частица так и останется там — как несчетное число других частиц, до появления информационного абсолюта. Но что сделает этот абсолют, как только осознает себя как единое целое? Понимаю, на первый взгляд это может оказаться непостижимым, но помни, что в основе реакции, которые зажигают самые гигантские звезды, лежит взаимодействие между атомами, которые исчезающе малы. Подумай, это не так сложно, как может показаться.
— Оно создаст устройство для бесконечного воспроизводства информации… — пробормотала Сюй Мэй, — оно создаст вселенную!
Оракул улыбнулся.
— Я говорил, она готова, — сказал он.
Только теперь Сюй Мэй отчетливо увидела справа от себя человеческую фигуру, которая, как казалось, была соткана из черных струек дыма. Только невероятным усилием воли ей удалось подавить крик.
Фигура приблизилась к ней рывком, протянула призрачную дымчатую руку. Почти коснулась ее подбородка.
— Ты был прав, — сказала Тень, после чего свилась в тугой вихрь у приоткрытого рта девушки, и с ее дыханием втянулась внутрь.
Коля и Мадейра, казалось, слились в одно целое. Мальчик ни на минуту не выпускал котенка из поля зрения. Даже в туалет они ходили вместе. И теперь, на оживленных улицах Гонконга, у него из-за уха то и дело выглядывала любопытная кошачья мордочка. Прохожие умилялись, глядя на эту пару. Дима мысленно сделал заметку — при случае купить подходящий рюкзак.
Там, на Мадейре, котенок поставил Джессику в тупик; она долго пыталась убедить Колю, что невозможно провезти животное без документов через несколько международных пересадок, и что лучше ей остаться на острове, на попечении ее людей, которые подготовят все необходимое, и доставят кошечку в Гонгонг через неделю.
