Ознакомительная версия.
Все чаще Артем думал: а что с нами будет дальше? Пустота в душе копилась, росла, ее не могли заполнить полные опасностей будни, он быстро повзрослел, юношеские мечты потускнели, выцвели, а будущего он не видел, как ни силился его вообразить.
Машины уже изрыли подземными ходами два острова, и их экспансия на восток – лишь вопрос времени. Сколько-то мы продержимся, а затем?
Подобные мысли заводили сознание в тупик, от них становилось тяжело на душе.
Сегодняшний день – не исключение. И ребятня, играющая на пыльных улицах, и обветренные дома, построенные еще в незапамятные времена, – все выглядело как-то угрюмо, безысходно. Видно в душе накопилась такая моральная усталость, что все окружающее блекло, становилось серым.
А ведь не так давно жизнь представлялась в совершенно ином свете.
Он заглянул к Френзу, забрал патроны, кустарным способом изготовленные в мастерских, вновь вышел на улицу и остановился в нерешительности.
Пойти в казармы, улечься спать?
Как-то тревожно на душе. Состояние знакомое до омерзения. В последнее время все чаще мир терял краски, становился бесцветным, Артем старался не обращать внимания на приступы серой хандры, но делал себе только хуже. Он знал лишь одно средство, как избавиться от гнетущих мыслей, но редко им пользовался, все острее понимая, – это самообман, бегство от реальности, ведь прошлую жизнь не вернешь.
Ну и пусть, подумал он, решительно свернув в сторону океана.
* * *
У Артема была своя тайна.
Еще подростком, исследуя острова, он нашел узкую извилистую расселину в скалах, ведущую к небольшой, выбитой волнами бухточке, с нависающим над ней каменным козырьком. С тех пор минуло много лет. Артем повзрослел, но по-прежнему единственным спасением от тоски и внутренней тревоги для него оставался океан.
Когда становилось совсем тоскливо на душе, он приходил на берег маленькой бухты, чтобы снять броню, скинуть одежду, лечь на теплые, обкатанные океаном камешки, вдохнуть полной грудью соленый воздух, закрыть глаза, впитывая всем телом тепло ласкового предзакатного солнца.
Он никогда и никому не раскрывал своей тайны, не показывал тропы, ведущей через узкие расселины в скалах, ведь должно же у человека оставаться хоть что-то свое, сокровенное?
В такие минуты отступала гложущая пустота. В маленькой бухте никогда не было сильных волн, уходящие в океан отроги скал служили природными волнорезами, защищали даже во время шторма, глухо принимая на себя удары стихии, а тут всегда царило необыкновенное спокойствие.
Из-за нависающего каменного выступа солнце освещало узкую полоску крохотного пляжа только в предзакатные часы.
Здесь в любой момент могли появиться сервы-разведчики, но Артем старался не думать о них. Ему казалось, что бухту оберегает сам океан, который всегда представлялся ему живым, разумным, одухотворенным.
Тепло солнечных лучей согревало, рокот прибоя успокаивал, Артем чувствовал, как уходит тяжесть прожитого дня, словно ее впитывают мягкие, вкрадчивые, пологие волны. Они неторопливо набегали на берег, затем отступали, перекатывая камушки, шурша ими, оставляя неровную пенистую кайму, теплый ветер нес острые запахи йодовых водорослей, здесь Артем черпал силы, чтобы прожить еще несколько жарких, прогорклых дней…
Сегодня предзакатная тишь казалась какой-то особой, звонкой, настороженной.
Он привстал, опираясь на локоть.
Солнце клонилось к горизонту. Оранжевые предзакатные лучи придавали поверхности воды оттенок бронзы. Наступал короткий период полного штиля, тишины, в которой каждый звук, отраженный эхом от скал, звучит особенно четко…
Он услышал плеск воды, но не вздрогнул, лишь рука на ощупь нашла прохладный пластик пистолетной рукояти, пальцы цепко обхватили ее, и вес оружия лег в ладонь комком упругой силы…
Огненный шар солнца, почти коснувшийся линии горизонта, слепил глаза, очертания скал и гладь воды плавились в его свете, казались почти черными. Артем, не сомневаясь, что в бухту пробрался серв, он ждал появления низкорослого механического исчадия, как вдруг, вода расступилась, отдавая взгляду совершенно нереальный, невозможный образ!..
На фоне стекающего за горизонт светила внезапно возник мягко очерченный силуэт женской фигуры.
Артем замер. Со стороны океана мог появиться только серв, в последнее время машины активно исследовали шельф, и никто из немногочисленных жителей острова не стал бы вплавь огибать береговую линию, мысли проносились в голове, а сердце внезапно дрогнуло. Артем уже позабыл, как оно может трепетать в груди, срываясь в ритм глухих, ощутимых ударов.
Мягкие очертания женской фигуры на фоне полыхающих красок заката – это выглядело настолько нереально и в то же время воспринималось так остро, что он на мгновенье растерялся.
Из воды выходила девушка, одетая в подобие легкого гидрокостюма, – мягкий эластичный материал плотно прилегал к ее телу, – еще шаг, и Артем сумел рассмотреть черты ее лица.
Незнакомка!
* * *
Водная гладь расступилась, Инга вынырнула, осматривая берег небольшой бухты, затерянной среди отвесных скал.
Дно резко поднималось, вода уже едва доходила до колен, и эмиранг начал трансформироваться, сначала сполз к плечам, затем и вовсе, по укоренившейся привычке, собирался соскользнуть с ее тела, как вдруг внезапный звук и движение на берегу остановили его.
Инга онемела от неожиданности.
Она специально выбрала это место, оценив его уединенность, недоступность, рассчитывая отдохнуть, одинаково опасаясь как машин, отравивших своей деятельностью прибрежную полосу, так и мифических механопоклонников, которые, как ей представлялось, живут на окутанных дымами островах.
Человек!..
Отступать назад поздно, да она и не собиралась этого делать. После внезапного исчезновения дельфов в душе стыло чувство обиды, все воспринималось иначе, она невольно остановилась, но затем все же шагнула к берегу.
Губы Инги дрогнули. Она попыталась улыбнуться, только вышло не очень.
Перед ней стоял молодой крепкий парень. Глубокий шрам на его теле, суровое не по годам выражение лица говорили о трудной, полной невзгод жизни, но глаза смотрели без злобы, в них читалась крайняя степень удивления, граничившего с замешательством.
Их взгляды встретились.
Между Ингой и Артемом лежала пропасть многовековой изоляции небольших, чудом уцелевших после крушения колониального транспорта человеческих анклавов. Их пути выживания разнились во всем, по сути, они являлись друг для друга внезапной, оглушающей материализацией древних мифов.
Ознакомительная версия.
