ордена нищенствующих, кем бы ни представлялась. Полагаю, Таннер убьет ее, как только перестанет в ней нуждаться.
– Вы прибыли, чтобы спасти ее, рискуя собой? Как благородно.
– Благородство здесь ни при чем. Просто человечность. – Слова казались мне совершенно чуждыми, но я не постыдился их произнести. – Вам не кажется, что этому месту не хватает человечности?
– Вы прикончите того, чьими воспоминаниями завладели? Не кажется ли вам, что это похоже на самоубийство?
– Я буду решать этические проблемы, когда подотру кровь с пола.
– Ваше здравомыслие восхитительно, – сказал Рейвич. – Похоже, назревают интересные события. Более интересные, чем я ожидал.
– Кажется, я говорил вам, что Таннер уже здесь? Прямо здесь – вот что я имел в виду. Я позволил ему развлекаться в свое удовольствие, пока вы не появитесь.
За спиной у Рейвича в золотой дымке возник черный прямоугольник. Из него вышел человек, как две капли воды похожий на меня.
Глава сорок вторая
Во мне снова проснулся инстинкт солдата. Рука привычно ощутила рукоятку пистолета… несуществующего пистолета. В любом случае я не смогу спокойно убить Таннера Мирабеля. Это все равно что пристрелить самого себя.
За ним из темноты в золотое пятно света вошла сестра Амелия из ордена нищенствующих. На ней уже не было привычной мне одежды – мантию сменило неброское платье; но эту женщину я не спутал бы ни с кем. Впрочем, кулон-снежинка по-прежнему висел у нее на шее.
Таннер подошел к Рейвичу и встал рядом с его креслом. В темном пальто, почти достигавшем пола, он казался очень рослым – на дюйм выше меня – и держался чуть иначе. Та вызывающая самоуверенность, которая проскальзывала в его движениях, свойственна нам обоим. И не только она. Сходство было поразительным. Нет, мы не выглядели близнецами, скорее братьями или одним и тем же человеком, на чье лицо по-разному падает свет. «Игра теней» может удивительно менять внешность. Но я никогда не замечал у себя жестокого выражения, которое видел на лице Таннера, – возможно, мне просто не довелось в нужный момент посмотреться в зеркало.
Первой дар речи обрела Амелия:
– Что происходит? Я не понимаю.
– Хороший вопрос, – отозвался Таннер. Его рука, затянутая в перчатку, опустилась на высокую резную спинку кресла. – Просто замечательный вопрос. – Он склонился, словно разглядывая безглазое лицо человека, которого собирался убить. – Если хотите ей ответить, валяйте, красавчик. Смелее.
– Так вы знаете, кто я такой? – спросил Рейвич.
– Ага. Очевидно, вы предпочли быстрый грязный скан. Позвольте догадаться. Тотальные повреждения нервной системы, клеточных структур, генетических механизмов. Эти живодеры, наверное, напичкали вас наномедами… все равно что подпирать падающее здание соломинками для коктейля. Судя по облику, вам осталось несколько часов, а может, и того меньше. Я прав?
– Несомненно, – отозвался Рейвич. – Надеюсь, это вас немного утешит.
– Да неужели? – Таннер провел пальцами по голове Рейвича, словно ощупывая старинный глобус.
– Вы опоздали.
– Это поправимо.
– Прекрасно. Но какой смысл? Можете стереть это тело в порошок – я только поблагодарю вас, испуская последний вздох. Вся моя сущность, все, что я знал и чувствовал, сохранены навечно.
Таннер отступил на шаг.
– Значит, скан был успешным? – деловито спросил он.
– Вполне. В то время как мы тут беседуем, я нахожусь где-то в распределенной архитектуре процессоров – это целая сеть, которой располагает «Убежище». Мои дубликаты уже отправлены в пять других обителей, чьи названия неизвестны даже мне. Можете взорвать «Убежище» ядерной бомбой, это ничего не изменит.
Значит, час назад я беседовал со сканом Рейвича. Чертовы конспираторы… Все это время они играли в паре. Рейвич абсолютно прав. Что бы ни предпринял Таннер, это ровным счетом ничего не даст. И подозреваю, ему уже безразлично. Он добился своей главной цели – заманил меня сюда.
– Вы умрете, – сказал Таннер. – Думаете, я поверю, что для вас это ничего не значит?
– Я не знаю, чему вы верите, и не хочу знать. Откровенно говоря, Таннер, мне это совершенно не интересно.
– Кто вы такие? – снова спросила Амелия, и на ее лице появилась тревога. Очевидно, до сих пор Таннер поддерживал в ней доверие, скрывая свою истинную цель. – Почему говорите, что должны его убить?
– Потому что мы убийцы, – сказал я. – Мы оба лгали вам. Разница между нами в том, что я никогда не собирался убивать вас.
Таннер шагнул к ней, но недостаточно быстро – он не хотел оставлять Рейвича. Амелия, уже не на шутку встревоженная, подбежала ко мне, щелкая каблучками по двухцветной мозаике пола:
– Пожалуйста, объясните, что здесь происходит!
– Некогда, – сказал я. – Просто поверьте. Сознаюсь, я обманул вас, мне очень жаль. Но тогда я не был самим собой.
– Можете ему верить, – проговорила Шантерель. – Он прилетел сюда с риском для жизни – прежде всего чтобы спасти вас.
– Она говорит правду, – подтвердила Зебра.
Я смотрел в глаза Таннеру. Он все еще стоял позади кресла Рейвича. Роботы тоже не шевелились на своих местах, они словно демонстрировали безразличие к происходящему.
– Вы остались один, Таннер, – произнес я. – Похоже, у вас вышли козыри. – Я обернулся к остальным. – Можем покончить с ним, если вы мне подыграете. У меня все его воспоминания. Я предвижу каждый его ход.
Квирренбах и Зебра встали у меня по бокам, Шантерель чуть сзади, а Амелия отступила в тыл.
– Осторожно, – шепнул я. – В отличие от нас он мог протащить в «Убежище» оружие.
Я сделал два шага к трону Рейвича.
И тут под стеганым одеялом что-то шевельнулось. Рука, до сих пор скрытая тканью, метнулась наружу, сжимая крошечный, осыпанный драгоценностями пистолет. Рейвич с поразительной быстротой вскинул свое оружие, словно его на миг покинула немощь, и трижды выстрелил. Вспышки оставили серебристые мазки на моей сетчатке.
Квирренбах, Зебра и Шантерель упали на пол.
– Уберите их, – каркнул Рейвич.
Роботы-слуги беззвучно пришли в движение. Опустились на колени, подняли тела и скрылись с ними в темноте, – наверное, так лесные духи уносят свои жертвы.
– Ах
