Елена Силкина - Хан Файр

— Илэ-оо.

Голос утратил нервную резкость, стал низким и чистым. Пожалуй, не только такой подбородок больше подходит для юноши.

— Илэ, Хан, входите.

И он вошел, и торопливо заказал завтрак, и быстро проглотил его, чтобы скорее начать подготовительное обследование…

Он послушно переходил от аппарата к аппарату, точнее, перебирался из одного в другой, не задавая вопросов, не интересуясь всей этой техникой, только возле первого комплекса задержался, оглядел его и улыбнулся, потому что ничего в нем не понял.

— Хан, расскажите о себе.

— О себе? — Хан улыбнулся с оттенком неловкости. — Мне двадцать семь, родился в 1961 г. на Земле в… А-а, понял. Как я дошел до жизни такой, да?

С самого начала все и было. Всегда чувствовал себя более комфортно и в мужской одежде, и в мужском стиле поведения. В сюжетных играх брал себе мужские роли. Прекрасный принц, прекрасный тореадор, прекрасный корсар, прекрасный раджа или султан. Прекрасный индейский вождь. В последнем случае очень кстати были длинные волосы.

Девчонки даже забывали, кто я, и по роли с удовольствием бросались мне на грудь.

Когда подрос, начались эротические сны. В них — тоже всегда мужская роль.

И какие сны! Подробные, с острыми и мощными ощущениями, надолго остающиеся по пробуждении, очень красочные и реалистические. Поразил мать, рассказав один такой сон. Подробности его — ласки, то есть — оказались точными, подробности, которых я до этого сна не знал.

Почему-то всегда был уверен, что эту странность нужно скрывать от всех, даже от родителей. Позже убедился, что прав. Транссексуалов избегают, высмеивают, даже доводят до самоубийства. Кажется, надо бы наоборот — да будь ты кем угодно, меняй себе что хочешь, только живи!

Были и паузы в этом состоянии. Лет до восемнадцати. Летом жил у родственников, и двоюродная сестра, любительница всяких женских штучек — бижутерии, косметики, одежды с люрексом, и т. д., заразила этим и меня. Я с удовольствием носил клипсы, красил лаком ногти, ходил на танцы, даже влюбился в одного парня. В общем, чувствовал себя настоящей девчонкой.

Когда вернулся домой, сестрино влияние кончилось, и все прежнее вернулось. И больше не уходило, даже если уезжал. Собственно, это все.

Если не считать того, что от безвыходности положения я тоже почти дошел до тех самых мыслей. Операцию делают неизвестно где, туда не пробиться, от нее почти никакого толку, родителям рассказать невозможно — не поймут, а они еще и с замужеством пристают… И тут встретил одного из ваших, он предложил лететь. Вот я и здесь.

— Хан, что вы знаете о психотронике?

Неожиданный вопрос поразил его.

— Ну-у… Знаю, что есть телепатия. А теперь и сталкивался с нею. Есть биополе, им многое можно делать — двигать предметы, поджечь, усыпить… Даже убить. Очень мало знаю.

— Вполне достаточно, чтобы я могла объяснить. Хан, ваше состояние — не естественное. Его вам внушили телепатически. Что это — личная выгода, месть, или преследовалась какая-то другая цель, я не знаю. Но если бы не это воздействие, ничего подобного с вами бы не произошло. Так что операция, возможно, не понадобится.

Потрясенный Хан некоторое время молчал, глядя в сторону широко открытыми глазами.

— Внушили… То есть, была бы обыкновенная девчонка без всяких «транс»-идей?

— Да.

— Была бы… Любящая сласти и бижу, шмотки и индийские фильмы, а не фантастику и детективы, бегающая на каблучках, а не в кроссовках… Была бы… Это я могу себе представить. Не представляю другого — что я ею стану, смогу стать. Я ведь вырос с этим. Естественная причина или искусственная, но я — парень, а не девчонка, это однозначно. Я не смогу измениться, даже узнав такое.

— Значит, победа минус-эспера?

— Что ж, выходит, что так. Он, правда, рассчитывал на земной уровень медицины, при котором после перемены пола я стал бы инвалидом в интимном смысле. Просто я буду знать, чему этим обязан, но решения не изменю.

Хэгши окликнула мысленно:

«Динор!»

«Оу», — быстро последовал ответ.

«Зайди ко мне, ты очень нужен. Необходимо отговорить одного человека от операции, а у меня не получается. Насколько я помню, не было случая, чтобы тебе это не удалось».

«А в чем дело?»

«Девушка неистово стремится стать юношей. И никого не хочет видеть до операции.»

«Сейчас буду».

Этот диалог произошел молниеносно — скорость телепатического общения может быть намного выше, чем звукового.

Хан сидел в кресле, Хэгши — за пультом. В коридоре раздались быстрые уверенные шаги, и на пороге остановился рослый тайрианин с прямыми светлыми волосами, падающими на плечи.

— Илэ, Хэйги.

Хан вздрогнул, с досадой подумав, что его увидели и запомнят не таким.

— Хан, это Динор Эрдж-Гэрэйст. Динор, это Хан Файр.

Хан встал, слегка наклонил голову, не глядя на тайрианина, и снова сел. Он бы ушел, но этот самый Динор мало того, что загородил собой дверной проем, так еще и взялся обеими руками за косяки, и похоже на то, что в ближайшем будущем менять свою позицию не собирается. Хан не слушал разговор Хэгши и Динора, а просто с нетерпением ждал, когда можно будет уйти, и делал вид, что дремлет.

Наконец выход освободился, и Хан поспешил покинуть кабинет, чего, кажется, даже не заметили.

— В лучших традициях юных цивилизаций — заслонить дверь, чтобы нельзя было выйти, — усмехнулась Хэгши. — Почему ты даже не попытался поговорить с ним… с ней?

— Зато разобрался в нем самом.

— То есть, считал память.

— Неэтично, понимаю. Но это пришлось бы сделать все равно. Хочешь знать, нужна ли операция? Мое мнение — нет другого выхода, кроме как сделать ее. Личность сложилась. Это действительно «он», а не «она» в полном смысле слова, и остается только привести тело в соответствие с этой личностью. Ты опасаешься, что не сумела отговорить потому, что не очень стремилась к этому?

Хэгши не ответила.

Как только Динор ушел, Хан вернулся в кабинет и молчал, не осмеливаясь задать вопрос из опасения, что это будет выглядеть грубостью.

— Все зависит от вашего решения, — мягко произнесла Хэгши. — Необходимости нет, а риск есть, любая операция — риск. В Охэнде, где находится центр психотроники, помогут восстановить подлинную личность.

— Эта и есть подлинная, была всегда только эта, — глухо сказал Хан. — Меня можно убедить, никогда не отличался силой характера, тем более, что не разбираюсь во многих вещах. Но знаю точно, что мне нельзя менять решение.

— Значит, все по-прежнему. Операция будет, Хан.