Джек Макдевит - Жар-птица

К счастью, на острове Виргиния ощутили лишь несколько легких толчков.

Как и Робин, Чермак в ту ночь просто пропал без вести. Он исчез посреди всеобщего хаоса, унесенный в море либо погребенный под обломками. Вряд ли он узнал об исчезновении своего пассажира.

– Что, по-твоему, могло случиться с Робином? – спросил Алекс. Я даже не заметила, как он вошел в кабинет.

– Понятия не имею, – ответила я. – Такое впечатление, будто он упал в океан. Но если так, почему не нашли его чемодан? Или блокнот?

– Хороший вопрос.

– Может, он просто сбежал? Может, у него была другая женщина?

– Не исключено.

– Его могли убить.

Алекс кивнул.

– Или его вообще там не было.

– С чего ты так решил?

– Люди, видевшие скиммер, не видели, как из него выходил Крис.

– Это ничего не значит. Но могло быть и так – маловероятно, чтобы два человека исчезли одной и той же ночью. Может, он полетел вместе с Чермаком в Коландру.

Алекс пожал плечами.

– Тогда зачем они сперва полетели к нему домой?

– Он мог передумать. Вдруг ему нужно было что-то забрать из дома?

– Возможно. Это объясняет отсутствие чемодана.

– Так или иначе, все это было слишком давно, – сказала я. Алекс молчал. – Мы ведь не будем заниматься расследованием?

– Нет, – ответил он.

– Вот и хорошо. Но ты меня удивил. Почему?

– Если мы сумеем найти ответ, ценность артефактов снизится.

– Ну да…

– Возможно, стоит притвориться, будто мы пытаемся что-то выяснить. И если окажется, что мы не в состоянии разгадать загадку…

– Ценность вещей возрастет.

– Отлично, Чейз. Ты прирожденный бизнесмен.

Карен Говард жила в роскошном поместье в Вестмонт-парке: при подходящем освещении оттуда можно было разглядеть едва видимые очертания горы Гордана. Метель наконец утихла, и небо прояснилось, но все вокруг было погребено под снегом. Когда мы начали снижаться, глубокий баритон попросил нас представиться и спросил, по какому мы делу.

– Корпорация «Рэйнбоу» к госпоже Говард, – ответила я, сообщив системе заранее выданный нам пароль. Вокруг посадочной площадки вспыхнуло кольцо огней. Особой необходимости в них не было, поскольку еще не совсем стемнело, но они добавляли поместью внешнего лоска.

Дом напоминал итакийский храм. Над обоими крыльями возвышались башни, и я даже удивилась, что не слышу райских песнопений. Голос в коммуникаторе приветствовал нас: «Добро пожаловать в поместье Говард» – и пригласил войти. Мы вышли из скиммера и направились по крытой дорожке.

Из окон лился приглушенный свет, где-то заунывно играла виола. Дверь открылась. Нас встретила девушка; она взяла у нас куртки и проводила в большую гостиную.

– Госпожа Говард сейчас придет, – сказала она.

Комната выглядела изысканно и вместе с тем невыразительно – оконные занавески, вполне годившиеся на роль церемониальных мантий, вазы с многолетними цветами на полках, украшенных орнаментом из слоновой кости, красный ковер, по которому, казалось, никогда не ступала нога человека. Этой комнатой можно и нужно было любоваться, но она мало подходила для того, чтобы сбросить туфли и расслабиться.

Через несколько минут вошла Говард. Взглянув на Алекса, она поздоровалась с ним, затем снисходительно посмотрела на меня.

– Рада снова вас видеть, госпожа Колпат.

Мы обменялись любезностями. Алекс заметил, что газон хорошо ухожен – так, словно он что-то увидел под слоем снега. Говард выразила восхищение его шарфом и предложила нам чувствовать себя как дома. Мы сели на диван, а она – в большое мягкое кресло.

– Чейз говорит, – сказал Алекс, – что у вас есть вещи, имеющие отношение к Кристоферу Робину.

На мгновение мне показалось, будто она об этом позабыла.

– Это действительно так, господин Бенедикт. – Она искоса взглянула на меня. – Как я понимаю, вы уполномочены представлять мои интересы?

Алекс пустил в ход свое обаяние.

– Конечно, – ответил он. – С удовольствием. – Всем своим видом он намекал, что мы с ней друзья, что все случившееся раньше – мелкое недоразумение и что он с радостью готов ей помочь. – Нельзя ли увидеть оригиналы?

Говард слегка расслабилась.

– Конечно, господин Бенедикт, – сказала она. – Прошу за мной.

Через коридор мы прошли в заднюю часть дома и оказались в другой комнате, размером меньше первой. На обеденном столе, в самом центре его, лежала карпатская шляпа. Вокруг нее были разложены разные предметы – именные таблички, лампы, фотографии в рамках, картины, обручальное кольцо, украшенный алмазами коммуникатор, бюст бородатого мужчины (как я позднее узнала – Адама Карвенко, связавшего квантовую теорию с сознанием) и какие-то электронные приборы. И разумеется, книги.

Алекс обошел стол кругом: одни артефакты он разглядывал в лупу, другие поднимал, чтобы рассмотреть их с разных углов. Дольше всего он изучал обручальное кольцо.

– Имена, особенно надпись, нам пригодятся, – заметил он.

Он раскрыл одну из книг – «Краткое описание общества» Мирабо. На полях виднелись четко выведенные комментарии: «Именно!», «Вырвано из контекста», «Хотелось бы документального подтверждения».

Алекс пролистал «Затерянных в тени» Хэя Каллея, улыбаясь замечаниям Робина: «Глупо», «Племенной инстинкт никуда не денется, что бы вы ни утверждали», «Иногда я думаю, заслужили ли мы выживание».

Взяв сборник научных очерков, он с восхищением прочитал вслух один из комментариев: «Мы – все равно что моря. Прилив, затем отлив, и так все время. Наши берега размываются и исчезают, но сущность от этого не меняется. Ни технологии, ни накопленные знания не оказывают на нее фундаментального влияния».

«Космологическая константа» Барона тоже была испещрена комментариями: «Звучит неплохо, но с логикой неважно», «Если так, мир еще более иллюзорен, чем мы думаем».

– Вы хорошо его знали, госпожа Говард? – улыбнулся Алекс.

– Не очень, – ответила она. – Мне он не слишком нравился.

– Почему?

– Он считал себя лучше всех остальных.

Алекс кивнул – «разве бывает по-другому?». Положив книгу, он посмотрел на фотографию межзвездного корабля, которую показывала мне Говард во время своего визита. Она висела прямо напротив входа, и каждый, кто входил в комнату, в первую очередь видел ее.

– Именно так она висела у него в доме, – сказала Говард.

Алекс рассмотрел снимок с разных сторон, после чего повернулся к хозяйке.

– Госпожа Говард, она имела какое-то особое значение для профессора Робина?

– Мне об этом неизвестно.

Алекс снова повернулся к фотографии и покачал головой.

– Что такое? – спросила я.

– Где-то я ее уже видел.

Мне она раньше не попадалась. На вид корабль был старым, со слишком толстым фюзеляжем. Возле главного люка я разглядела два странных символа. На мостике – отдельные иллюминаторы вместо панорамного окна.

– Что скажете, господин Бенедикт?

Алекс весело улыбнулся.

– Мы с радостью поможем вам, госпожа Говард. Кольцо и таблички, наверное, можно легко продать, и книги тоже. С фотографиями всегда сложнее: они не уникальны. Понимаете, о чем я? Но думаю, все не так уж плохо. – Он поколебался. – И все же, госпожа Говард, я попросил бы вас немного потерпеть. Если вы дадите мне немного времени, стоимость предметов, возможно, удастся повысить.

– Можно поинтересоваться, на что именно вам требуется время?

– Пока точно сказать не могу. Нужно узнать побольше о профессоре Робине.

Мы поднимались в ночное небо, направляясь домой. Алекс молчал. Еще не полностью стемнело, но прямо над нами висел серп луны.

– Об этом парне говорят разное, – наконец сказал он.

– Например?

– Ты знаешь, что существует Общество Кристофера Робина?

– Нет. В самом деле? И кто в него входит? Физики?

– Физики, историки, энтузиасты.

– Ясно.

– Они каждый месяц собираются в Санове.

По его тону я все поняла.

– Надеюсь, мы не летим туда?

– Почему бы и нет?

– Какой смысл?

– Кто лучше других сможет повысить интерес к артефактам Робина? Конечно, страстные поклонники его трудов.

– Но разве речь идет не о физике? Как увлечь коллекционеров физикой?

– Чейз, речь идет об альтернативных вселенных и черных дырах.

Мы пролетали над рекой Мелони. Возле одного из казино запускали фейерверки – кто-то устраивал праздник.

– Алекс?

– Да, Чейз?

– Есть много людей, которые исчезли. Почему Робин так привлекает энтузиастов? Что порождает энтузиазм?

Глаза его слегка вспыхнули.