Интересно, о чем Сима говорил с Кирисом наедине? Тогда Фуоко ощутила краткий приступ бешенства, овладевший другом, но Кир так и отказался рассказывать, хотя пару дней после того ходил угрюмый и взъерошенный, почти все время пропадая в городе. Возможно, Сима тоже попрекнул его деньгами, чем и уязвил гордость Кира до самого предела. Ну почему в жизни все так сложно?
— Плюнь, — сказал Кирис, глядя в волны. — Ну, мудак твой брат, что тут сделаешь? У меня самого сестрица не сахар, так что понимаю. Только ты здесь, а он в Кайтаре, за пять тыщ цул отсюда. Плюнь.
— Плюнула, — согласилась девушка. — Ох, ну скоро мы там доберемся? Достало на волнах качаться, хочу на твердую землю. Зорра, спроси Райнику, долго еще плыть?
— Полчаса, — с готовностью откликнулась парса. — Почетный караул устал, волнуется. Встретят — по ушам напинают за опоздание.
— Какой еще караул? — нахмурился Кирис. — Эй, лопоухая, ты о чем? Гатто?
— Не велено говорить! — парса ухмыльнулась во всю зубастую пасть. — Сюрприз, сюрприз, сюрприз! Мучайся ожиданием.
— Информация секретна, — поддержал Гатто. — Никому нельзя говорить про оркестр с фанфарами!
Фуоко с Кирисом переглянулись. Оркестр? Или парс шутит в своей лучшей новообретенной манере?
— Только оркестров нам и не хватало для полного счастья… — Фуоко оттолкнулась от перил, подошла к шезлонгу и плюхнулась в него. — Кир, тебе не скучно? Может… — она шаловливо оттянула топ бикини и лукаво взглянула на друга.
— Тебе не поплохеет, травмированная? — усмехнулся Кирис. — Хотя…
Внезапно едва слышное бормотание водометного двигателя яхты словно обрезало, и из-за торможения Кириса мотнуло вперед, прижав к перилам. За кормой что-то громко бултыхнулось в воде. Одновременно Зорра и Гатто вскочили на лапы и напряженно уставились по сторонам.
— Опасность! — тявкнула Зорра. — Синий код! Опасность планетарного масштаба! Кольчоны над городами Паллы! Превентивная консервация управления!
— Корабль в дрейфе! Корабль в дрейфе! — поддержал Гатто. — Плавучий якорь сброшен! Не паниковать, все под контролем!
Фуоко напряглась. Она спустила ноги на палубу и нервно оглянулась. Опять? Третий раз за последнюю декаду! В первый раз накрыло восемь крупных городов, включая Барну, и десятка полтора мелких. Во второй — четыре крупных. Ни одной жертвы, если не считать нескольких несчастных случаев, но все же… Кто пострадает на сей раз?
Яхта тихо дрейфовала по волнам. Облака по-прежнему неслись над головой, и далекие громады туч явно приблизились. Как неудачно! Что, если их застанет шторм? "Рыба-меч", конечно, выдающаяся яхта, но устоит ли она перед тайфуном? И они с Киром вдвоем на корабле — даже зная, что он под полным контролем Райники, а эскортируют его два десятка боэй, при необходимости способные выступить в роли спасательных капсул, все равно неуютно. Она прикрыла глаза и потянулась к ночному миру, пытаясь разглядеть, не появилось ли вокруг чего-то новенького. Да вроде нет…
Серый плотный туман сгустился в реальном мире совершенно без предупреждения. По коже Фуоко пробежала слабая пока волна электрических разрядов.
— Ходер! — выругался Кирис, поспешно сбрасывая плавки. — Фучи, сейчас опять тряпки пожжешь.
Фуоко последовала его примеру и поспешно вылезла из бикини, оставшись голой. Хотя у нее в чемодане лежала куча одежды из негорючих тканей, носить ее она не любила: делалась несгорайка из каких-то пластиков, липучих из-за статического электричества и вообще неприятных на коже. Кирис ее отношение разделял, хотя, как Фуоко подозревала, имел и скрытые мотивы — типа того, что ее подарила семья Деллавита. В общем, особой роли это не играло: в Хёнконе можно и посреди улицы раздеться, а на дальнем острове, твердо обещанном Рисой, в одежде необходимость вообще отпадет, разве что накидки от солнца потребуются. Сейчас, правда, ветер постепенно крепчал и свежел, но бикини от него не спасет. А станет совсем холодно — всегда можно спуститься вниз, на пассажирскую палубу.
Отложив купальник в соседний шезлонг, Фуоко настороженно огляделась, снова позволив ночному геометрическому миру наполовину заслонить реальность. Переливающиеся поверхности, мешанина цветных линий и беспорядочно мечущиеся огненные шары наложились на море и берег. За прошедшее время она уже научилась совмещать две картинки, причем даже без особого напряжения. Как объяснила Дзии, в ее голове, вероятно, шли те же процессы, что и у младенца в начале жизни, и мозг постепенно обучался совмещать изображения рефлекторно, без осознанных усилий. Сейчас она привычно использовала в качестве маяка Кириса, воспринимаемого сегодня как большой зеленоватый комок с едва заметными синими прожилками. Себя она по-прежнему не видела, но несколько полупрозрачных багровых и фиолетовых нитей, извивающихся причудливыми петлям, тянулись от друга прямо к ее глазам. Обширная паутина волнующихся линий разбегалась от них двоих в разные стороны, и вдоль некоторых скользили разноцветные пульсирующие пятна. Ни одно не соответствовало объекту в реальном мире — по крайней мере, видимому. Присутствие мамы-розы ощущалось далеко-далеко, за невидимым горизонтом, но ни страха, ни неуверенности, ни любопытства от нее не исходило. Похоже, она спала — если понятие сна вообще можно применить непонятно к чему, далекому и абсолютно чужому.
Нет, ничего не видно. Ни волют в реальности, ни незнакомых объектов в виртуальности, как ее обозвала Риса. Озорные типа-братья и типа-сестры тоже не ощущались. На месте Зорры с Гатто на мгновение проступили клыкастые ухмыляющиеся физиономии, но сей ложный артефакт воображения Фуоко решительно отогнала подальше. Нет, ложная тревога. Можно расслабиться.
Первые капли теплого дождя упали на лицо, грудь и живот. Девушка машинально стерла их, и тут же на нее нахлынуло необычайное возбуждение. Она прерывисто вздохнула и повернулась к подошедшему вплотную Кирису. Его эрекция недвусмысленно свидетельствовала о тех же чувствах. Фуоко прижалась к нему и поцеловала в губы — и в голове словно взорвалась бомба.
Чудовищный неконтролируемый поток чувственности переполнил ее тело, и осознание мира временно отступило на задний план. Остались лишь они вдвоем, бешеная пляска геометрического света и ощущение безумного, сводящего с ума наслаждения, передаваемого партнеру и возвращаемого обратно, десятикратно усиленного. Кажется, они катались по палубе, и порывы ветра вперемешку со струями тропического ливня лупили по их обнаженным телам, и грохочущие раскаты грома со вспышками молний органично вплетались во вспышки и переливы ночного мира. Когда все закончилось — внезапно, словно отрубленное, как все чаще случалось в последний дни — они какое-то время лежали рядом на палубе, тяжело дыша.
— Между прочим, Фучи, — наконец пробормотал Кирис, приподнимаясь на локте и криво ухмыляясь, — спину мне раздирать когтями совершенно не обязательно. Кошка, блин, весенняя…
— Когда ты мне ребра своей хваткой ломаешь, я же не плачусь… — усмехнулась в ответ Фуоко, постепенно возвращаясь к осознанию окружающего мира и чувствуя, что хлещущий дождь и резкий ветер охлаждают разгоряченную кожу куда быстрее, чем хотелось бы. — Ой… Кир, смотри! Да не на меня, вокруг!
Море вокруг яхты скрывал густой серый туман — настолько густой, что от переднего края смотровой палубы не удавалось рассмотреть трап вниз, в салон, на противоположном ее конце. Зато несколько десятков волют, окруживших яхту, различались очень даже хорошо. В видимом мире в их сердцевинах горели багровые огни, а в призрачном они выглядели как абстрактные геометрические многоугольники, постоянно меняющие форму: отращивающие и теряющие отростки, то угловато-неуклюжие, то вдруг зализанные и обтекаемые. От некоторых шло отчетливое ощущение братьев и сестер, остальные оставались немыми.
— Во, зрители… — пробормотал Кирис, оглядываясь. — Вуй… вай… как их там по-умному называют?
— Вуайеристы. Кир, парсы…
— Отключились, вестимо, — парень бросил безразличный взгляд на неподвижные тела микродронов. — Вдруг волютам захотелось бы ими поужинать, пока мы… физзарядкой развлекались? Кажется, Гатто что-то вякал, но как-то не до него было. А мы что, внутри кольчона? Фучи, посмотри своим ясновидением, что там вокруг? Волютам-то что нужно? Я ни на один летучий глаз настроиться не могу.
— Да фиг знает… — Девушка подняла ладонь и зажгла в ней светлячок, немедленно заискрившийся крохотными молниями. Между ближайшей группой волют пробежали причудливо изгибающиеся электрические разряды (в ночном мире выглядящие как сложные гладкие графики математических функций), а потом несколько молний хлестнули и по ней с Кирисом. Волюты обменялись несколькими яркими алыми сгустками шаровых молний, выпустив две штуки в Фуоко и одну — в Кириса. Потом вдруг вся окружающая яхту стая начала медленно подниматься вверх и в сторону, тая в окружающем тумане. Дождь явно усилился, заметно похолодало, и по коже Фуоко поползли крупные мурашки. Палуба под ногами качалась все сильнее, раскаты грома становились все чаще. Вспышки молний скрывал туман, но глазом под повязкой Фуоко их видела отчетливо.
