— Всё здесь иное, — сказал Камов. — Только по внешнему виду природа Марса напоминает Землю, а в действительности ее эволюция шла, вероятно, совершенно другим путем, чем на Земле. Для ученого любой специальности здесь обширнейшее поле для исследований.
— А наше растение?! — воскликнул вдруг Мельников, бросаясь к окну.
— Неужели придется в третий раз ехать за этим злополучным кустом? — сказал Камов.
Но тревога оказалась напрасной. Растение, о котором они совершенно забыли во время бури, было на месте. Через несколько минут, очищенное от песка, оно уже заняло свое место в холодильнике.
До захода солнца было еще далеко. Остаток дня был посвящен установке памятника, который, по плану экспедиции, нужно было поставить на месте посадки корабля. Эта работа заняла несколько часов, и в ней принял участие весь экипаж, за исключением Пайчадзе, которому Камов категорически запретил выходить из звездолета. Бейсон сидел запертым в каюте; и было решено, что он выйдет из нее только тогда, когда корабль покинет Марс.
Для установки памятника выбрали место рядом со звездолетом, на небольшой полянке, окруженной со всех сторон густыми зарослями. От середины поляны до первых кустов было больше двадцати метров, так что появление «прыгающей ящерицы» не могло остаться незамеченным. Участники работы были хорошо вооружены.
Пайчадзе настоял на том, чтобы ему разрешили устроиться в выходной камере у открытой двери. С этой высоты хорошо просматривалась местность, и появление зверя таких больших размеров не могло ускользнуть от его внимания. Сам он был защищен стоявшим против двери вездеходом.
Приняв все эти меры предосторожности, звездоплаватели спокойно могли работать.
Неожиданное затруднение возникло при выгрузке из корабля тонких стальных свай, которые должны были быть вбиты в землю для устойчивости памятника на песчаной почве планеты. Каждая из них имела двенадцать с половиной метров длины; вынести их через выходную камеру оказалось невозможным. В узком коридоре негде было развернуться. Пришлось воспользоваться люком, находящимся в помещении обсерватории. Через этот люк участники полета проникли в звездолет на Земле, когда выходная камера была закрыта конструкцией стартовой площадки.
Четыре сваи были перенесены в обсерваторию, и круглая дверь во внутренние помещения плотно закрыта. Колеса убрали внутрь, и люк оказался низко над землей. Камов, оставшийся в обсерватории, один за другим передал товарищам тяжелые стальные стержни. Закрыв люк, он возобновил воздух в помещении и, снова подняв корпус звездолета, вышел из него.
— Недосмотр! — сказал он. — При конструировании корабля надо было предусмотреть это обстоятельство.
Забивка свай даже здесь оказалась не легким делом. Будь они на Земле, эта работа была бы не по силам для трех человек. Меньшая тяжесть на Марсе помогла справиться со всеми трудностями.
С помощью электролебедки первая свая была поднята и установлена вертикально. Стоя на легких алюминиевых стремянках, Мельников и Белопольский укрепили на ее конце тяжелый молот. Так же как и лебедка, он приводился в действие электрическим током, подаваемым от аккумуляторов вездехода. Молот весил на Земле около трехсот килограммов, но здесь его вес уменьшился до ста десяти. Но и этого было достаточно; вдвоем, только с напряжением всех сил, они подняли его на такую высоту.
Забивать сваю нужно было очень осторожно. В песчаную почву она уходила от каждого удара на полметра. Удерживать молот при таких условиях было очень трудно. Камов включал ток, давая молоту сделать один-два удара, и сразу отключал его, после чего Мельников и Белопольский опускались на несколько ступенек ниже. Так продолжалось до тех пор, пока верхний конец стержня не сровнялся с поверхностью песка.
После короткого отдыха начали забивку второй сваи.
Наконец последняя, четвертая, свая была забита. На сваи положили толстую стальную плиту и накрепко завинтили болты. Фундамент памятника был готов. Остальное было уже легче.
К восьми часам вечера работа была закончена.
На песчаной площадке, среди причудливых серо-синих растений, встал на долгие годы трехметровый обелиск из нержавеющей стали. На его вершине в лучах заходящего солнца горела рубиновая звезда в золотой оправе. С четырех сторон на отполированных гранях блестели сделанные из чистого золота четыре барельефа: Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин.
С волнением и гордостью смотрели на памятник его строители. Дыхание Родины донеслось к ним через бесконечные просторы, которые преодолел их корабль, чтобы здесь, на далекой планете, оставить этот символ великой научной победы.
К северу и востоку от звездолета местность оказалась ничем не отличающейся от осмотренной раньше западной стороны. Создавалось впечатление, что природа. Марса всюду одинакова, по крайней мере в той части планеты, где опустился корабль. Сопоставляя это с тем, что они видели из окон во время полета над Марсом, советские ученые пришли к выводу, что планета — почти сплошная пустыня. «Прыгающие ящерицы» и «зайцы» были, очевидно, единственными представителями животного мира.
Таким казалось положение Марса первым людям, прибывшим на него с Земли.
Было ли оно таким на самом деле? На этот вопрос могло ответить только будущее.
«Для развития жизни, — сказал как-то Белопольский, — решающее значение имеет количество энергии, получаемое планетой от ее центрального светила — Солнца. Процесс эволюции целиком зависит от этого фактора. Совершенно необязательно считать, что на всех планетах, на которых появилась жизнь, этот процесс должен привести к появлению существа, подобного человеку. Марс всегда получал солнечной энергии значительно меньше, чем Земля. Вполне логично предположить, что на нем эволюция шла гораздо медленнее, чем на Земле, и не привела к появлению высоко разумного существа. На Земле, которая находится в лучших условиях, чем Марс, получает больше солнечной энергии, этот процесс шел быстрее. На Венере, которая находится в еще лучших условиях, он должен пойти ёще скорей; и вполне вероятно, что жизнь Венеры перегонит земную. Природа бесконечно разнообразна и, как мы видим на примере Марса, приспосабливается к любым условиям».
Камов вспомнил эти слова Константина Евгеньевича, когда из окна вездехода видел всё ту же картину марсианской равнины.
Вездеход шел к югу, в сторону, еще не осмотренную ими. Сегодня утром Мельников и Белопольский совершили трехчасовую поездку на север и восток, но не обнаружили ничего нового. Камов решил завершить намеченную программу и один отправился в последнюю экскурсию.
