Палатон ощущал опустошенность и одиночество. Он встряхнул головой, зная, что эти ощущения передались ему от Недара, и обратился к Рейнбоу:
– Приготовься к торможению.
Он только теперь понял, как ноет его тело, и почувствовал, что Недар едва не иссушил его. Следовало сразу расстаться с ним, но Палатон не сделал этого. Он просто не мог.
Он обнаружил Недара на базе, сидящим в одном из тихих баров, куда заглядывали только чоя – по своей строгой обстановке он напоминал скорее часовню, чем общественное заведение. Недар поднял голову, едва Палатон вошел, и его темные глаза прищурились.
Недар жил не на этой базе, но сейчас совершил посадку там, где мог. Вероятно, отлететь подальше у него не хватило сил. Палатон знал, что в этот момент Недар не может оказаться вне его досягаемости. Он приблизился к столику.
Прежде, чем Палатон успел сесть, его однокашник произнес:
– Меньше всего мне хотелось услышать об этом от тебя.
– А от Моамеба? Ты смог бы услышать о сгорании от Моамеба?
Недар постукивал по столу пальцем. Его лицо побледнело, украшения стали почти незаметными в глубоких морщинах.
– Я превысил свои возможности. Это случается. – Тонкие линии появились у него вокруг глаз, возле углов рта залегли складки, придавая ему более суровый, но мужественный вид.
– Боль…
– Это ерунда. Я еще не почувствовал ее. Я всего лишь превысил свои возможности. – Недар обхватил пальцами бокал и заглянул в него, как будто желая прочесть в его глубине свое будущее. Как чоя, он мог бы сделать это.
Палатон подвинул стул и сел.
– Улетай домой. Пройди очищение в Голубой Гряде…
– Где меня ждет Моамеб, желая дать совет и объяснить, что выйти в отставку – не так уж страшно? – Недар издал хриплый смешок. – Когда ты в последний раз бывал дома, Палатон? Давно ли видел этого истощенного старца, который когда-то учил тебя? – Недар склонился над столом. – Полеты – это все, что у меня сейчас есть. И я не позволю лишить меня этой радости ни тебя, ни кого-либо другого.
– Ты в любое время можешь получить контракт, представляя Чо и всех тезаров.
– Каждый раз, получая контракт, я выполняю свое предназначение. Но я хочу большего. Тебе тоже не мешает попытаться. – Недар одним глотком допил содержимое бокала и подал знак повторить роботу-бармену. Его дыхание было уже насыщено парами спиртного. – Если тебе нужны благодарности – приношу их. Спасибо тебе, Палатон, за то, что ты пришел на помощь в момент крайнего утомления. А теперь убирайся и оставь меня. Для таких, как мы, нет очищения, – Недар смерил его гневным взглядом. – Ни для одного из нас!
Палатон смутился. Ему вспомнился разговор с Паншинеа на летном поле, ложь во спасение. Кто-то и где-то знает, как это сделать – как восстановить бахдар. Сколько же тезаров император отправил за помощью, надеясь на несуществующее чудо? Он задумался, не были ли эти слова сказаны и Недару.
Его еще одолевала вялая опустошенность оттого, что Недар забрал у него много сил, но в отличие от других, Палатон не позволял себе поддаться этому ощущению. Он встал.
– Что сказал тебе император? Недар остро взглянул на него.
– А что он сказал тебе?
– Приказал покинуть планету. Недар горько усмехнулся.
– Меня он умолял остаться. Умолял остаться, чтобы сломать меня, смотреть мне в глаза и видеть, как с годами я так и не становлюсь ближе к престолу, – Недар вздернул подбородок. – Знаешь, как тебя зовут дома? Герой-изгнанник. Пошел слух, что ты пытался помещать резне в Данби, что ты поднялся против самого императора. Никто не упоминает о том, что ты проложил курс бахдара так, чтобы я мог последовать за тобой и уничтожить их щиты. Никто даже не знает, как тебя использовал император.. Никто не знает правду.
Палатон почувствовал, как сжались его челюсти:
– По-видимому, и ты ее не знаешь.
– Я знаю только ту ложь, которую слышу. Вероятно, ты еще не слышал столько лжи. На престоле в Чаролоне сидит насмешник. Если я и найду средство его исцеления, я не отдам его.
– Мы совершаем поступки, руководствуясь нашими желаниями. Если Паншинеа отослал тебя и ты послушался его, значит, ты глупец. Ты говоришь загадками, и я не могу понять, знаешь ли ты ответы на них сам. Я встретился с кораблем ронинов, пилот которого ошибся, принимая меня за тебя. Если бы они нашли тебя в таком состоянии, мы лишились бы и корабля, и пилота. Надо ли напоминать тебе, что ронины делают с пилотами, которых берут в плен? Недар сделал глоток.
– Ронины препарируют чоя уже десятилетиями. Они до сих пор не знают, кто мы такие и на что способны.
– Все это свидетельствует об одном, Недар – о презренном трусе, который любит поболтать. О трусе, который уже достиг своих пределов, но не имеет сил остановиться.
– Я не трус! – Недар вскочил на ноги.
– И не реалист, – спокойно добавил Палатон. – Отдохни. Вернись на базу. Прерви контракт и возвращайся домой. Когда болезнь начинается, остановить ее невозможно, но все мы знаем – излишнее утомление ускоряет ее. Глядя на тебя, я вижу только тень того чоя, который когда-то был лидером своего выпуска.
Недар швырнул в него стаканом. Янтарная жидкость обрызгала Палатона. Он неторопливо вытер лицо и вышел, не сказав ни слова. Он слышал, как позади Недар рухнул в кресло и заказал себе еще стакан. Палатон не видел, как из укромного угла бара вышел чоя, приблизился к утомленному пилоту, и как тот, после нескольких слов, сказанных шепотом, резко привстал и насторожился.
Палатон вернулся в свою комнату на базе. Здесь стояли полумрак и приятная тишина. Проверив хронометр, Палатон понял, что успеет выспаться. Огонек аппарата связи тревожно мигал, поэтому Палатон прежде всего подошел к нему.
Первое сообщение оказалось от Йораны – он не сразу понял это. Она поддерживала с ним связь в краткие промежутки между контрактами. Йорана уже дослужилась до звания начальника стражи и входила в кабинет министров Паншинеа. Чем выше она поднимется, тем труднее переживет падение, когда Паншинеа в конце концов распростится с властью. Эта мысль наполнила Палатона смешанными чувствами – он до сих пор еще не знал, как относится к Йоране.
Второе сообщение было от деда. Визуальное изображение слегка подпортили солнечные лучи, но даже без этого Палатон вряд ли сразу бы узнал высокого горделивого старца, смотрящего в экран. Однако его голоса остались теми же самыми, хотя время от времени их прерывали напряженные паузы.
«Палатон, я считаю своим долгом сообщить тебе, что наш Дом подлежит Переселению. Не по приказу императора, а по финансовым причинам – мы обанкротились. В нашем роду ты остался единственным тезаром. Твоя двоюродная сестра погибла, выполняя контракт, двое твоих племянников исключены из школы Соляных Утесов. Поддержание нашего дома стало тяжестью, которую я не могу взвалить только на твои плечи. Могила твоей матери… – Здесь голоса деда ослабели так, что были почти не различимыми. На экране было видно, как он старается сдержаться. – Могила твоей матери остается на бывшей территории Дома. Прости меня, Палатон. У тебя остается еще один дом – в Голубой Гряде…» Запись кончилась.
