Палатон застыл в напряженном молчании. Не то, чтобы он был слишком привязан к дому своего деда – Голубая Гряда стала его домом с того самого момента, как Палатон переступил ее порог.
Но эти внезапные беды, ослабившие его род… Почему же его племянников, в сущности, только наполовину племянников, отправили в школу Соляных Утесов? Он обнаружил, что не верит этому сообщению, и задумался, не пришла ли в голову Паншинеа идея – теперь, спустя годы, расквитаться с ним? Родственников Палатона обычно не исключали из школ тезаров – причиной этого могла стать только смерть. Одна лишь смерть. Однако дед не упомянул про смерть племянников. Значит, они не прошли какое-то из испытаний. Этому было невозможно поверить.
Что касается двоюродной сестры, Палатон склонил голову и попросил позаботиться о ней Вездесущего Бога. Погибла, выполняя контракт – значит, потерпела аварию… или затерялась в лабиринтах Хаоса. Палатон почти не знал ее – сестра была старше, к моменту его рождения ей уже было присвоено звание тезара, но именно по ее стопам он пошел первым.
Чувствуя смятение, он собрался спать. Думая о школе, Хате и надменном Недаре, прикрыл глаза. Курсанты привыкали к ритуалу медитации, чтобы очистить мысли и совладать со страхами. Машинально Палатон начал медитировать, ибо это был единственный способ заснуть. Как-то незаметно его сморил сон.
Его разбудил сигнал связи.
– Тезар Палатон!
Прежде, чем заговорить, он вскочил на ноги.
– Слушаю. – Его голова была свежей, сны мгновенно отделились от образов реальности. Он прокашлялся и повторил: – Слушаю.
– Нам срочно необходим пилот. Сейчас вы сможете вылететь?
Палатон знал, что в настоящее время на базе нет пилотов, кроме него и Недара, хотя кто-то мог прибыть, пока он спал. Но он понял, что если бы другие пилоты нашлись или им нужен был отдохнувший пилот, его не стали бы беспокоить. Недар был не в форме, не говоря уже о том, что у него были иные обязанности. Палатон протер глаза. «Летать и служить» – таков девиз школы Голубой Гряды.
– Смогу, – пробормотал он и подвинулся к аппарату связи, чтобы подтвердить согласие.
В этот полет он не взял ни штурмана, ни второго пилота. Он молча следил, как в ангаре корабли-госпитали прицепили к основному кораблю-эскорту, который ему предстояло вести. Экипаж и охрана загружались в госпитали с быстротой, поразившей его – однако в этом чувствовались определенный порядок и отсутствие паники. Он должен был отбуксировать медицинское оборудование в четырех кораблях-госпиталях – важная работа, намного важнее, чем контракты только на вывоз отходов. Наблюдая за погрузкой, он вспомнил обвинения Недара.
Только тот, кто в совершенстве знает свою судьбу, может стремиться к ее достижению, осуществить ее или погибнуть. Только тот, кто знает, к чему подготовила его кровь родителей. Палатон знал, что ему суждено быть тезаром – по крайней мере, это он знал наверняка. И ему было достаточно.
Сейчас Моамеб серьезно болен, невропатия прогрессирует, разрушая его здоровье – его образ не мог потускнеть в памяти Палатона. Он думал, что пришла пора вернуться в школу Голубой Гряды, несмотря на гнев императора. После этого контракта он обязательно побывает дома и немного передохнет. Вероятно, в последний раз придет на могилу матери прежде, чем его Дом потеряет все права на эту землю. Пришло время прощаться.
И время вновь встретиться с Йораной. Палатон почувствовал, как сжалось его горло.
Тонкие пальцы коснулись его плеча и пробежали по спине, слегка прощупывая кожу.
– Ты слишком напряжен, – произнесла Фаба, понизив голос так, что слышал ее только Палатон.
Палатон обернулся. Чоя-механик улыбнулась ему. Она прервала сон, чтобы подготовить корабль, темная масса ее кудрявых нерасчесанных волос запуталась вокруг гребня. Она понимала, когда его тело переполнялось желаниями и когда он хотел остаться один. Палатон радовался ее присутствию, хотя их связь никогда не угрожала перерасти в привязанность. Ее пальцы продолжали бегать по спине Палатона, отыскивая нервные узлы.
– Ты вылетаешь сегодня утром?
На самом деле на базе не могло быть утра – просто время сна и время работы благодаря дальнему космосу, окружающему ее, но старая привычка делала искусственное окружение более уютным. Палатон окинул бархатную черноту за иллюминатором.
– Да.
– Тебе повезло, – она убрала руку со спины и на мгновение прикоснулась к его щеке. – Надеюсь, полет будет безопасным.
Распространяя запах машинного масла и духов, она скользнула мимо и направилась в дальний угол ангара.
Он смотрел вслед ее тонкой в талии, пышной фигурке. Ее голоса эхом доносились до Палатона, когда Фаба принялась проверять готовность корабля, который ему предстояло пилотировать. Палатон слегка улыбнулся – сначала она проверила самого пилота, а теперь принялась за корабль.
Этот рейс был вызван серьезной необходимостью. Союз только что согласился посылать корабли-госпитали и медицинское обеспечение пораженным стихийными бедствиями и эпидемиями системам класса Зет. Они были подобны детишкам, делающим первые шаги, совершенно не готовым к тем неожиданностям, которые может преподнести судьба. Ходили слухи о вмешательстве инопланетян, о том, что эпидемия может уничтожить большую часть населения этой системы, состоящей из двух планет, что вирусы были завезены на них народами, входящими в Союз. Жители планет сами не смогли справиться с постигшим их бедствием. Земная система, кратко подумал Палатон, более заслуживающая расформирования. Однако он не участвовал в делах Союза, если только не был послан туда от школы, и разумеется, не мог дать совет в подобных вопросах. По крайней мере, принятое решение следовало выполнить как можно быстрее.
Грузовые отсеки были заполнены, медицинский персонал разместился в кораблях-госпиталях, конвой – в задних отсеках. Кораблям предстояло оставаться на орбите, на планетах построить временные госпитали, а войска должны были помогать и обеспечивать безопасность. Палатон подождал, пока не прозвучало подтверждение «все в порядке». Фаба покинула ангар.
Он обошел все четыре корабля-госпиталя и свой собственный, как обычно делали чоя, зная, что теперь корабли поручены им. Он осуществлял здесь всю полноту власти – неважно, в космосе или на стоянке. Обнаружив протекающий клапан топливного бака, он приказал заменить его и продолжил осмотр. Теперь, казалось, он ничего не упустил.
Потерев глаза, он распростился с остатками сна и прошел к кораблю Союза, который ему предстояло вести, держа в руке черный ящик тезарианского устройства. Ему потребовалось три минуты, чтобы установить его, а затем он почувствовал, как корабль накреняется на рельсах, готовясь к вылету. Он сел и пристегнул ремни.
