Эсу Мерлину показалось, что Вела Клаусвар очень неохотно, с усилием перебарывая желание «позабыть», достала какой-то документ.
— Предугадывая ваше неуемное рвение, наш генералитет решил провести один эксперимент. Вам разрешено обратиться к профессору Синину, начальнику кафедры искусственного разума Квартарского университета, с просьбой помочь следствию. Разрешается предоставление всей информации, которой вы располагаете, с напоминанием о ее строго конфиденциальном характере. Это разрешение я сегодня же перешлю вам специальной почтой. Вам все ясно? Вопросы есть? Нет? Хорошо. Впредь не отвлекайте меня личными докладами. Установленным порядком пересылайте суточные факт-дайджесты. Если потребуется, я сама вас найду. Все.
Эса Мерлина долго не покидало ощущение логического противоречия. Хрупкая женщина — высокий пост, огромная ответственность. Видимое пренебрежение к расследованию — и требование суточных отчетов. Он вспомнил, что Орденские программы выявили факт ее личного знакомства с Гуго Ван Теренсом. И с Роном Шером. Несомненно, Велу Клаусвар окружала Тайна — самая притягательная и опасная субстанция!
На пятые сутки расследование вышло на так называемую параллель Лоркаса, когда количество отвергаемых гипотез сравнялось с количеством вновь возникаемых. Любое новое предположение могло обернуться выявлением преступника, но почему-то заканчивалось очередным пшиком.
Каждые четыре часа специальные программы сводили результаты расследования в видеодайджесты — набор образцов, картинок, объединенных общей логической связкой. Каждые сутки рождались факт-дайджесты: только факты и сухие выводы. Общепринятая методика контроля рекомендовала следователю просматривать только их. На практике человек обычно снисходил до разбора итоговой записи — кто, как, зачем, прямые и косвенные доказательства, мотивы для частных определений. Специалисты знакомились иногда со статистическими ведомостями: общий объем вычислений, количество ложных гипотез и причины отдания им предпочтений, возникшие антиномии, распределение длительности выполнения операций того или иного вида и прочая, и прочая.
Эс Мерлин не был типичным следователем. Он просматривал все видеодайджесты. Это требовало много времени, и жизнь его была полна хлопот.
Служитель радовался, когда Эс Мерлин утром оставался в гостинице и занимал рабочий кабинет. По-своему подбадривал его. Все, казалось, замирало. Каждый, час — ненавязчивое предложение размяться немного, попробовать чего-нибудь экзотического. На пятом часу занятий возникала некоторая напряженность, обычно без остатка рассеиваемая за обедом. Чтобы продлить занятия, Эс Мерлин вынужденно играл роль сумасбродного трудоголика. Намного раньше, чем он планировал, его терпение истощалось, и он позволял служителю уговорить себя отдохнуть.
Каждый раз служитель выражал недовольство желанием Эса Мерлина провести вечер в одиночестве и растворялся в море услуг.
Такой порядок жизни установился сразу и неукоснительно соблюдался вплоть до отбытия на Квартар, к Синину. Идея личного контакта принадлежала Эсу Мерлину — непосредственное общение способно дать максимум информации, а Орден ведь проявляет особый интерес к профессору.
Прохождение барьеров Службы натурализации заняло больше времени, чем он рассчитывал, да и длительная пешая прогулка — личного транспорта на Квартаре не существовало — показала, что его выносливость гораздо ниже, чем он предполагал. В результате он опаздывал на встречу и вынужден был Чуть ли не бегом мчаться по удивительным улицам гигантского мегаполиса. Он не мог понять, находится ли он в каком-то одном огромном помещении или на свежем воздухе — границы между искусственным и естественным были стерты. Фонтаны — как натуральные водопады, клумбы — как осколки лугов и лесов, зачастую служившие условными разделителями жилых помещений. И везде — люди, спокойно идущие, сидящие в глубокой задумчивости, занимающиеся на тренажерах, отдыхающие прямо посреди улиц, совершающие пробежку, о чем-то переговаривающиеся. Почти на каждом было связь-кольцо прямого доступа в компьютерную сеть, и обыкновенное созерцание солнечных зайчиков могло сочетаться с самой интенсивной работой. Профессора, высокого, худого и какого-то нескладного, напоминающего богомола из-за чудной привычки складывать на груди длиннющие руки, он увидел издалека. Синин сидел в открытой беседке, служившей, по-видимому, чем-то вроде летнего кафе.
— А ведь вы уже успели совершить у нас преступление, — сказал Синин после краткого обмена приветствиями и извинений Эса Мерлина за опоздание.
— Какое же?
— А вот это. — Синин указал на цветок, зажатый в руке Эса Мерлина.
— Это я совершенно машинально. Очень сильный и необычный запах.
— На Квартаре возбраняется не только рвать цветы с клумб, но даже близко подходить к ним. Мы чрезвычайно бережно относимся к тому немногому, что осталось от натуры.
— Так это обычай или закон? — отшутился Эс Мерлин. — Какое наказание мне грозит?
— В нашем обществе не принято отделять обычаи от официально принятых и опубликованных законов. Только благодаря этому мы живем и процветаем. Как вы знаете, на планете четыре государственных образования. То, которое вы отождествляете со всем Квартаром и гостем которого являетесь, занимает меньше десяти процентов территории планеты, а насчитывает более 64 миллиардов граждан. Одно это причиняет головную боль всем политикам, оккупировавшим Галактический Совет, не говоря уже о совсем прискорбном факте — то, что наша иммиграция постоянно превышает эмиграцию.
— Если честно, я не представляю, как вы можете существовать в таких условиях. Видимо, у вас ужасно тесно, огромная перенаселенность.
— Мы не существуем, а прекрасно живем. Только здесь я чувствую себя по-настоящему свободным и могу постоянно общаться с тысячами симпатичных мне людей. — Синин указал на компьютерное связь-кольцо, привычно лежащее у него на плечах. — Только здесь я свободен от тех излишков материальных благ, что искушает человека в других мирах. Вот скажите-ка, понравилось вам жить на Гранисе?
Эс Мерлин почувствовал, что от него ждут ответа по существу, а не словесной эквилибристики.
— Если честно, то не очень. Я смог бы там жить, если б у меня было настоящее дело, затрагивающее все мои помыслы. Но поскольку по натуре своей я слаб, то уеду с Граниса, как только завершу расследование.
— Да, давайте поговорим о вашем деле. Вот мой отчет. — Синин вручил Эсу Мерлину футлярчик с мнемокристаллом. — Это я мог бы переслать обыкновенной почтой. Вы напрасно утрудили себя личным визитом.
