Тор обернулся ко мне, и на секунду я подумал, что он меня ударит. Видно было, с каким усилием он себя сдержал.
— А у вас, что ли, с десятком? — выдохнул неприязненно. — И все это терпят? И она, и ее мужики?
— С одним можно встречаться только если нет других претендентов, — пояснил я. — А если претендентов больше — женщина должна принять всех. Отказать без уважительной причины можно не больше трех раз в месяц.
Я подумал о маме — о том, как ей там, в Полисе. Она же новенькая, наверняка многим захотелось опробовать выселенную с элитного этажа скайпольскую штучку. И скрипнул зубами.
— Да я бы пришиб любого, кто попытался лечь в постель с Норой, пока она со мной, — заявил Айван.
Похоже, они все меня с интересом слушали. Выходит, не так много им известно о жизни верхних, как мне показалось сначала.
— И плевать, кто он и что сделал для клана, — подтвердил Тор.
Наверное, им было проще. Они же не скрывали никогда своих отношений. Просто жили вместе — и все.
А Адмирал тайком приходил к маме по ночам. Я знаю, потому что однажды проснулся от тихих стонов. Подумал — маме плохо, и пошел к ней в комнату. Мама тихо всхлипывала и шептала что-то неразборчивое, обнимая отца и притягивая к себе, словно он мог убежать. Адмирал двигался и постанывал, слепо тыкаясь в нее губами.
Я тихо отступил, добрался до своей спальни и залез под одеяло.
В то время мне уже было лет пятнадцать, я прекрасно знал, чем мужчины занимаются с женщинами, и так же прекрасно знал, что Адмиралу положено навещать женщин не больше четырех раз в неделю — днем. А ночь — время отдыха, каждый должен спать и набираться сил. Мама и мой отец совершали незаконное. Но я был последним человеком, который донес бы на них…
— Слушай, мелкий, а как же у вас, в таком случае, детей своих поднимают? — отвлек меня от воспоминаний Якоб.
— Считается только мать. И детьми занимается сначала она, а потом няньки — женщины, слишком старые, чтобы рожать и доставлять удовольствие мужчинам. Об отце никогда не спрашивают. Он неважен.
— Ну уж хренушки, — возмутился Айван. — Чтобы я своему ребенку был неважен! Я ему, значит, пеленки меняй, пока он в них ссытся, купай, сопли подтирай, корми-пои, развлекай, а вырастет — и отец неважен?
— То есть, мелкий, ты у нас безотцовщина? — осведомился Бен. — В таком случае могу взять на себя обязанность наставить тебя в сексуальном плане. Это немаловажный аспект человеческих отношений, и тут главное — хороший, грамотный наставник!
— Кто сказал, что ты грамотный? — не выдержал я. — Трахать всех без разбору — не значит стать большим специалистом по сексуальному воспитанию. Не тебе меня учить. Сам справлюсь.
— Какие мы самостоятельные, — умилился Бен. — Но приятно, что признаем свою необразованность. Видно, дальше самоудовлетворения наш опыт не распространяется. Значит, просвещать нас все-таки надо, а?
Они опять захихикали. Даже Тор ухмылялся, глядя на меня. А я в очередной раз покраснел и забился в угол. Но тут, слава святым угодникам, вернулся Невен, и все про меня забыли…
Сейчас, задним умом, я понял, что Бен специально перевел разговор в привычное русло: неизвестно, к чему могли бы привести выяснения разногласий в среде верхних и нижних. Но тогда я ему точно благодарен не был — напротив, меня буквально потряхивало от неприязни. Ведь он при всех практически вынудил меня сознаться, что я девственник. Черт знает, как они к такому здесь относились — может, у них в семнадцать это уже неприлично?..
Потом мы собрались двинуться к фермам, Бен ляпнул про железяки, меня как будто кипятком изнутри обдало, а горячий комок мягко упал в низ живота. И когда Невен положил ладонь на плечо — легче не стало. Я посмотрел на него и потянулся к его руке — совершенно бездумно. Хорошо, что успел остановиться. А то имелся бы у рейдеров еще один повод для шуток. Причем вполне обоснованный.
Потому как следовало уже признать перед самим собой: меня и правда тянуло к парню. Огромному белобрысому типу с белесыми ресницами и светло-голубыми глазами, у которого ласковые надежные руки и наверняка властные… Черт!
Я недовольно завозился под одеялом, осуждая себя за подобные мысли. У дылды есть Лейн, и я ему совершенно не сдался. Со мной только хлопот полон рот. Одних обмороков он от меня уже видел больше, чем от какой-нибудь нежной барышни.
Да и как-то неожиданно быстро я проникся даунтаунским образом мыслей: хочется переспать с мужчиной — переспи и не заморачивайся. Вряд ли на самом деле я готов к такому.
Я решительно закрыл глаза и постарался уснуть снова. Но в голову лезло «Вен будет разочарован», и я, приподнявшись, сердито поглядел на спящего на соседней койке Бена.
Рыжие короткие волосы обрамляли уставшее серое лицо, и без вечной своей ухмылочки, почти до подбородка укрытый белым больничным покрывалом, он выглядел каким-то погасшим. Я смотрел на Бена в голубоватом свете дежурных ламп лазарета и ощущал, как раздражение и неприязнь уходят.
Вот говорил же — людям надо чаще спать. Сейчас я бы даже, наверное, смог его лечить. Потому что видел не лихого казанову-рейдера, которому все нипочем, а раненого мужчину среднего возраста, судорожно ловящего обрывки тепла, которые ему удается урвать у других. И не умеющего это тепло удержать.
Я отвернулся, замотался в одеяло с головой и приказал себе не думать. Ни о Бене, ни о Лейне и Невене, которые сейчас наверняка вместе. Вот и пусть им всем будет хорошо. Без меня.
Но уснул все равно не сразу.
Разбудило меня непонятное шарканье. Открыв глаза, я обнаружил Пита, который вяло возил машинкой по полу. Похоже, это он так убирался. Тут как раз пробили вторые склянки, и из процедурной вышел Блич.
— Доброе утро, пациенты, — сказал он почти весело. — Как себя чувствуем?
— Нормально, — буркнул я.
— Ох, Блич, — простонал с соседней койки Бен, — чем ты меня напичкал? Я как в шахту провалился и только сейчас выполз. Мне даже ни одного эротического сна не приснилось, представляешь?
— Судя по всему, тебя это очень огорчает? — Блич подошел ко мне, померил температуру, заглянул в глаза.
— Не представляешь, как. Я даже успел испугаться, что у меня ослабла потенция. Вот в возрасте мелкого я каждое утро просыпался со стояком. Ты там глянь, кстати — он тебе простыни не испачкал? Все-таки всю ночь лежал рядом с таким красавцем, как я.
Я даже оборачиваться к Бену не стал, чтобы бросить уничтожающий взгляд — все равно ведь не проймет.
— Спящий красавец, — хмыкнул Пит.
— Ну, раз опять принялся болтать разную чушь — значит, жить будешь, — Блич направился к нему.
— Без секса и жизнь не жизнь. Ты мне скажи, док, там у меня все в порядке будет?
Бен ведь едва мог шевелиться, а язык — на что уж без костей — все молол одно и то же.
— Прямо и не знаю, что тебе на это ответить, — Блич откинул одеяло и принялся ощупывать Бена, — ты лучше у Нора спроси — он тебя с того света вытащил. Ему виднее, прихватил он оттуда полового гиганта или решил обезопасить окружающих.
— Мелкий! — трагически воскликнул Бен. — Если ты меня лишил самого главного, я буду приходить к тебе каждую ночь и выть под дверями! Ну, когда окончательно поправлюсь.
Глядя на его почти обнаженное тело, я еще раз подумал, как он красиво сложен. Но эта красота… она была какая-то не та красота. Бездушная — лично для меня. Не ощущал я никаких флюидов, идущих от него. Вот от Рады — ощущал. У нее была совсем другая красота — такая, которую хочется беречь и лелеять. Невен сам был готов, по-моему, беречь и лелеять. А Бен… А Бен не был готов ни к чему. Он словно задержался в развитии на уровне мальчишки лет пятнадцати. В отношениях с другими людьми, я имею в виду. Телом вырос, а потребностями и мозгами никак догнать не мог. Неудивительно, что надолго никто рядом с ним не задерживался.
