Ближе к полудню они увидели первое доказательство того, что планета, на которую они приземлились, обитаема: лицо, полускрытое листвой, наблюдающее за ними. Стоило им обратить на него внимание, как оно исчезло, но они успели заметить, что абориген похож на человека, и смотрел на них с любопытством, но не враждебно. Получасом позже они увидели еще одно лицо, и через десять минут — еще.
А через минуту они вышли на широкую прогалину и остановились.
Перед ними стояло десятка два мужчин и женщин. Они стояли неподвижно, и молчали, и смотрели на Форда и Артура. К ногам женщин жались маленькие дети. За их спинами виднелось несколько шалашей из глины и веток.
Форд и Артур затаили дыхание.
В самом высоком из мужчин было не более полутора метров, все они стояли, слегка склонясь вперед, руки у них были длинноваты, а лбы — низковаты, но в ярких глазах, спокойно смотревших на пришельцев, светились несомненные зачатки разума.
Видя, что у них в руках нет оружия, и что они не двигаются с места, Форд и Артур чуть-чуть успокоились.
Некоторое время аборигены и пришельцы просто смотрели друг на друга. Ни те, ни другие не двигались. Аборигены, казалось, были просто удивлены появлением пришельцев. Они не собирались нападать, но и ясно показывали, что Форд и Артур — не желанные гости.
Ничего не происходило.
Целых две минуты ничего не происходило.
Через две минуты Форд решил, что пора чему-нибудь произойти.
— Привет, — сказал он.
Дети спрятались за спины женщин.
Мужчины, казалось, не тронулись с места, но всем своим видом показали, что не собираются оказывать гостеприимство — не то, чтобы они угрожали пришельцам, они просто не желали их принимать.
Один из мужчин, стоявший чуть впереди остальных и, по всей вероятности, их вожак, шагнул вперед. Он был спокоен и сдержан.
— Угрр гхххрррр рррргггрр, — спокойно сказал он.
Артур был неимоверно этим удивлен. Он так привык получать мгновенный и точный перевод всего, что он слышал, от вавилонской рыбы в ухе, что и думать о ней забыл, и только то, что она на этот раз не сработало, заставило его вспомнить о ней. Где-то в глубине его сознания зашевелились какие-то смутные тени, но понять смысла он не мог. Он догадался, и на этот раз был абсолютно прав, что этот народ еще не достиг того уровня развития, на котором возможно существование полноценного языка, и поэтому вавилонская рыба ничем не могла ему помочь. Он взглянул на Форда, который, естественно, имел несравненно больший опыт в подобных делах.
— Я думаю, — углом рта прошептал Форд, — что он просит нас, если можно, обойти деревню стороной.
Жест вожака подтвердил его предположение.
— Руурргххрр уррррррггх; ургх ургх (уг уррх) ррурругх угх, — добавил вожак.
— Насколько я могу понять, — сказал Форд, — смысл сводится к тому, что мы, конечно, вольны идти куда угодно, но если мы обойдем деревню, а не пойдем прямо через нее, они будут просто счастливы.
— Что будем делать?
— Пусть будут счастливы, — сказал Форд.
Медленно и осторожно они обошли деревню. Это заметно успокоило аборигенов, которые почти незаметно кивнули и отправились по своим делам.
Форд и Артур продолжили свой путь. Пройдя по лесу еще чуть дальше, они вдруг обнаружили сложенные на тропе небольшой кучкой плоды. Ягоды были удивительно похожи на землянику и малину, а фрукты — на груши.
До сих пор они держались подальше от неизвестных ягод и фруктов, хотя деревья и кусты просто ломились от них.
— Рассуждаем так, — говорил Форд Префект, — фрукты и ягоды на чужой планете или вызывают смерть, или нет. Следовательно, разбираться с ними нужно начинать тогда, когда уже нет другого выбора: ты или ешь, или умираешь. Рассуждай так, и выживешь. В этом секрет, как оставаться живым и здоровым, когда путешествуешь на попутных.
Они подозрительно посмотрели на кучку плодов. Плоды выглядели так аппетитно, что с ними едва не случился голодный обморок.
— Рассуждаем так… — сказал Форд Префект, — э-э…
— Ну? — спросил Артур.
— Я пытаюсь придумать, как бы так рассудить, чтобы получилось, что мы их съедим, — объяснил Форд.
Солнце пробилось сквозь листву, и погладило пухлый бок плода, похожего на грушу. Ягоды, похожие на землянику и малину, были такие крупные и спелые, каких Артуру не приходилось видеть даже в рекламе мороженого.
— Может, мы их сначала съедим, а потом будем рассуждать? — предложил Артур.
— Может быть, они именно этого и хотят.
— Ладно, тогда рассуждаем так…
— Пока нормально.
— Их положили сюда, чтобы мы их съели. Они или съедобные или нет, нас хотят или накормить или отравить. Если они ядовитые, а мы их не съедим, они на нас все равно рано или поздно нападут. Так что если мы их не съедим, мы в любом случае в проигрыше.
— Мне нравится это рассуждение, — сказал Форд. — Теперь пробуй.
Артур осторожно поднял плод, похожий на грушу.
— Я всегда думал точно так же об истории с райским садом, — сказал Форд.
— Что?
— Райский сад. Древо познания. Яблоко. Помнишь эту историю?
— Конечно, помню.
— Этот ваш Господь сажает в середине сада яблоню, и говорит: делайте, что хотите, ребята, но только не ешьте яблоко. Сюрприз! — они его съедают, и он выскакивает из кустов с криком «Поймал!». Никакой разницы бы не было, если бы они его не съели.
— Почему?
— Потому что когда имеешь дело с тем, у кого мышление на уровне кошелька на веревочке, точно знаешь, что он все равно не отстанет. Он тебя доведет.
— Да о чем ты?
— Ладно, пробуй давай.
— Ты знаешь, а это место похоже на райский сад.
— Пробуй.
Артур откусил кусочек от плода, похожего на грушу.
— Это груша, — сказал он.
Немного погодя, когда они расправились со всем, что лежало на тропинке, Форд Перфект оглянулся и крикнул:
— Спасибо! Большое вам спасибо. Вы очень добры.
И они снова отправились в путь.
Еще несколько дней они шли на восток, и им время от времени подкладывали такие же неожиданные подарки, и несколько раз они краем глаза успевали увидеть туземцев, следящих за ними, но на прямой контакт они больше не выходили. Форд и Артур пришли к выводу, что им очень нравится народ, который ясно давал понять, что они благодарны просто за то, что их оставляют в покое.
Подарки кончились, когда началось море.
Они никуда особенно не торопились, поэтому построили плот, и поплыли через море. Оно оказалось не очень бурным, всего километров сто шириной, и их морское путешествие было даже приятным. На том берегу земля оказалась по меньшей мере столь же прекрасной.
