вы думаете, эти случаи связаны?
— Знаете, есть такая дурная штука как интуиция? Я в неё не верю, но иногда прислушиваюсь, обычно для того, чтобы не верить дальше.
— И сейчас решили прислушаться?
— Да. Вы думаете, зря?
— Не думаю, всё-таки иногда интуиция не ошибается. По крайней мере, если бы я прислушалась к своей интуиции и последовала бы вашему совету после первого инцидента, избежал бы многих проблем.
— А ваша интуиция говорила, что это не случайный инцидент?
— Про неслучайность говорил разум, ему вполне хватило мастер-ключа. А интуиция вопила, что ничем хорошим это всё не кончится.
— Насколько помню, ваш прошлый командир экипажа уволился меньше, чем за полгода до первого инцидента? Вы знаете, почему?
— Он вышел на пенсию. Сказал, что пора заняться разведением внуков и гераней. Спросите лучше у него самого.
— Четыре года назад я спросил, он ответил, что это не моё дело.
— Полицейских мало кто любит.
— Я знаю. Смена капитана стала для вас неожиданной?
— Он давно поговаривал, что пора заканчивать искушать судьбу и мотаться по Галактике, как курьер, годы берут своё и всё такое.
— Но закончил всё равно неожиданно?
— Вы не верите во внуков и герани?
— А вы?
— Я не знаю всех его обстоятельств, может быть, назрела необходимость заняться семьёй или здоровьем. Всё-таки выйти на пенсию он мог уже лет десять как. Наконец решил и вышел. Нет, найти повод для подозрений можно и тут, но он действительно так нужен?
— Вам ваш первый командир нравился?
— Да.
— А второй?
— Нет.
— Почему?
— По контрасту.
— Личному или профессиональному?
— Обоим. С Груздем такого бы не случилось.
— Вы подозреваете Лийоки?
— В непрофессионализме? Пожалуй. В злом умысле — сомневаюсь. Карьеру ему эти истории подпортили изрядно, можно сказать, почти её загубили. А оба груза были не настолько ценными, чтобы вознаграждения за соучастия хватило бы это загладить. Так что сомневаюсь, что тут замешан он.
— А кто тогда замешан?
— Вы забыли, что я только почти коллега? И это ваша задача — подозревать всех и каждого. Меня, например.
— После первого случая ещё может быть. Но ваше выживание во втором было настолько случайным, что вас практически вывело за круг подозреваемых.
— А если я всё-таки имею к этому отношение? И хоть и зла за то, что мной решили пожертвовать, но имею какие-то веские причины молчать и не надеяться поквитаться с сообщниками при помощи закона?
— Я и говорю, практически. Но если мне не повезло, и всё обстоит так, как вы только что изложили, по крайней мере, мою душу будет греть воспоминание об этой прогулке в таком прекрасном обществе. — Ян снова поежился.
— Давайте пройдёмся, — сжалилась над ним девушка. — Дальше набережную прикрывают скалы, должно дуть поменьше.
— А раньше вы не могли это сказать?
— Раньше цвет ваших ушей ещё отличался от цвета кителя, откуда же мне знать, может, у вас согревающие импланты? — она пожала плечами.
— Я меранец, а не китиец, чтобы вживлять под кожу грелки.
— Да, простите, я забыла, у вас же предпочитают гармонизировать внешнее и внутренее. Тогда, может быть, останемся здесь, чтобы не мешать гармонии ушей и кителя?
— Когда они отвалятся, никакой гармонии уже не останется, так что пойдёмте в ваше укрытие.
Он подхватил девушку под руку и быстрым шагом пошёл по взбирающейся в гору набережной. Ветер здесь и правда ощущался намного слабее: эту часть залива от океана загораживали серые с розовыми прожилками скалы, наверное, красивые при свете солнца.
Словно прочитав его мысли, девушка сказала:
— Когда шторм стихнет, здесь будет очень красиво.
— Вы тут часто бываете?
— Не так часто, как хотелось бы, но, если получается, стараюсь заглядывать. У вас есть ещё вопросы?
— Пока нет, но неизвестно, что всплывёт дальше. Но, может быть, у вас есть по этим делам свои соображения? Как у почти коллеги?
— Насколько знаю, полицейские не любят, когда посторонние дилетанты суют нос в их дела и дают непрошенные советы.
— Вы, по крайней мере, не дилетант.
— Это как посмотреть.
— Но вы наверняка думали об этих случаях.
— Думала, конечно. Но мои соображения из разряда очевидных.
— И всё же?
— Хорошо, — она тряхнула головой. —Есть много указаний на то, что те, кто стоят за этими нападениями, имеют или имели своего человека в «Галактической безопасности». Вряд ли это сам Гектор Мозели, насколько знаю, его доля в бизнесе основная, и потерял на этих историях он больше, чем смог бы приобрести. Хотя эту возможность полностью отметить всё же не стоит.
— Никому нельзя верить?
— Вроде того.
— А вам?
— Мне — можно, но это утверждение вам тоже придётся принять на веру.
— Простите, я вас перебил. Продолжайте, пожалуйста.
— В общем, если вы обратитесь за информацией в компанию по традиционным официальным каналам, есть риск, что о вашем интересе станет известно этому неизвестному. Если он там ещё работает или сохранил связи, конечно. Тем более спустя столько лет, когда он уже привык оставаться неизвестным, — добавила Лед.
— И что вы предлагаете? —нахмурившись, спросил Ян.
— Связаться с Гектором Мозели напрямую.
— Это можно сделать, но вы, наверное, имеете в виду не полицейскую базу данных и официальный запрос на личный номер?
— Да, я предлагаю своё посредничество.
— Нашими инструкциями это не очень рекомендуется, — теперь Ян улыбался.
Лед поняла его правильно.
— Но не только же мне их нарушать, — тоже с улыбкой ответила она.
— Хорошо. Попросите его, пожалуйста, от моего имени о встрече.
Лед ненадолго задумалась о формулировке сообщения, потом быстро его набрала и, перед тем, как отправить, показала его полицейскому.
«Добрый день. Галаполиция проводит расследование случаев ограблений экипажей «Галактической безопасности» четыре года назад и просит о неофициальной встрече с Вами без информирования об этом сотрудников компании».
Ян кивнул, и короткий текст отправился в путешествие через немыслимые прежде расстояния.
— А вы сами часто встречались с Гектором Мозели?
— Дважды была у него на приёме. И ещё пару раз попадала на празднование Нового года в главном офисе, когда он поздравлял сотрудников. Я же была рядовым инкассатором, мой круг общения в компании с высшим руководством почти не пересекался.
— Но два
