Я смотрела на Фейтерре в упор. И наверное, только поэтому заметила, как на мгновение у того окаменела челюсть и похолодели глаза. Явно, случилось что-то из ряда вон. Но я даже не предполагала насколько. Разговор оказался коротким. Выслушав невидимого собеседника, Диллон коротко буркнул:
– Понял. – А потом поднял на меня острый, как лезвие, взгляд: – Милена, десять минут назад боевики синдиката расстреляли твоего отца на выходе из сената.
Диллон говорил тихо. Но как-то так получилось, что его услышали и уровень шума в кафе упал до нуля. Осталась лишь стыдливо льющаяся из динамиков, совершенно неуместная в данной ситуации веселая мелодия. И испуганные взгляды со всех сторон. Посетители кафе, Линда и Игги переглядывались между собой, косились в мою сторону. А я…
Я даже не осознала смысл сказанного Диллоном. Вернее, я поняла, услышала, что он сказал. Но с собой не связала. Мысль о том, что мой последний кровный родственник может погибнуть, умереть насильственной смертью не воспринималась моим разумом. Глупо похлопав ресницами, понимая, что все ждут от меня какой-то реакции, я открыла рот и… Не придумала ничего лучше, чем ляпнуть:
– Как это, расстреляли?.. Зачем?
Диллон поморщился, услышав вопросы, страдальчески покосился на Линду. Я перехватила этот его взгляд. Увидела, как Линда вдруг с безумно озабоченным видом отставила стакан, который натирала, и шмыгнула на кухню. Следом Игги развила бурную деятельность по уборке стола, который только что покинули трое мужчин, работающих неподалеку на сортировке и переработке металла. Выходя из кафе, все трое старательно прятали от меня взгляды. И вот тогда в голову, наконец, закралось подозрение, что в моей жизни что-то не так.
Диллон с шумом выдохнул и устало потер лицо ладонями, пряча от меня взгляд:
– Как же мне все это надоело! Какое счастье, что десятилетний контракт уже почти истек, и я могу подать в отставку!.. – Я ошарашенно приоткрыла рот: кто из нас сходит с ума? Какой еще контракт? Каким боком он здесь замешан? – Милена, – вдруг позвал он меня с каменным выражением лица, положив на край стола сжатые в кулаки руки, – что ты знаешь о своей матери?
От скорости смены настроений Диллона у меня пошла кругом голова, так что я осторожно ответила:
– Почти ничего. Отец никогда ничего про нее не рассказывал. Даже имя ее не называл. Сегодня только прочитала в галанете, что она была известной певицей, приезжала на Кахелию с гастролями и почему-то спешно вышла замуж за моего отца после гибели ее продюсера.
Диллон снова хмыкнул, неожиданно вызвав у меня этим звуком волну, целое цунами негодования.
– Удивительно, что Герцоу не стал настраивать тебя против родительницы! Но плохо, что ты ничего не знаешь и мне самому придется все тебе рассказывать. А я, признаться, люто ненавижу эту историю. Но другого выхода нет, пора уже со всем этим заканчивать. – Фейтерре каким-то нервным движением схватил стоящий возле него стакан с водой, и парой глотков осушил его до дна. Будто пару дней не видел воды вообще. А потом посмотрел на меня тяжелым, темным взглядом: – Милена, что ты знаешь о элисии?
– Понятия не имею, кто это, – покачала в ответ головой.
– Не кто, а что, – удивительно, но моя оплошность осталась без едких и ехидных комментариев про глупость и недальновидность. – Элисий – очень редкий и крайне дорогой металл с очень низкой теплопроводностью. Получить его в лаборатории, искусственным путем, до сих пор у ученых не получается. А использование этого металла в чипах и микросхемах Искусственного Интеллекта в сотни, если не в тысячи раз повышает их износостойкость и, соответственно, производительность, понимаешь? – Я не очень понимала связь между металлом, моей семьей и сложившейся на сегодняшний день ситуацией, но на всякий случай кивнула. Потом буду разбираться в нюансах. – Ну вот, – облегченно выдохнул парень в ответ, – вся эта история и началась с того, что на одной из планет земной федерации открыли непонятное месторождение. Пока разбирались, что и как, получилось так, что акции нового месторождения оказались сосредоточены в одних руках: их скупил отец твоей мамы. С историей своей семьи разбирайся сама, сейчас это неважно. Хотя, если бы отец твоей мамы не допустил ошибку, выставляя напоказ источник своего обогащения, мы бы с тобой здесь сейчас не сидели. Если бы он спрятался, скрылся, не разглашал, что единолично владеет довольно обширным месторождением элисия, то все было бы хорошо. А так, когда синдикат решил оттяпать себе жирный кусок в виде передовых технологий в области ИИ и робототехники, подмяв таким образом под себя целую планету, у кого-то родился простой и гениальный план: перекрыть кислород нашим заводам, лишив их поставок элисия и вынуждая идти либо на сделку с преступным миром, либо на серьезное ухудшение качества, в свою очередь, ведущее к потере репутации, заказчиков и, как следствие, дохода. К тому времени твой дед уже понял, какую ошибку он совершил, но было уже поздно. Единственное, что он успел, это обручить дочь с одним известным бизнесменом из Альянса, надеясь, что у того хватит власти, чтобы защитить его кровиночку. Вот только маховик событий уже был запущен.
Диллон, видимо, не привык говорить так долго и у него пересохло во рту. К этому моменту в кафе уже не осталось никого из посторонних. И я не заметила, как вышли последние посетители. Линда с Игги тоже куда-то скрылись. Мы с Диллоном были единственными живыми. И даже музыка, льющаяся с потолка с открытия кафе и до закрытия, смолкла.
Я молча встала, сходила в кладовку, взяла одну из бутылок с настоящей водой и принесла Диллону. Тот благодарно кивнул, одним движением свернул крышку и припал к горлышку, позабыв про стакан. А утолив жажду, продолжил:
– Казалось, судьба месторождения элисия была предрешена, когда во время гастролей твоей матери на Кахелии боевики синдиката внаглую подложили взрывчатку в транспортное средство, которым пользовался ее жених, а потом спешно вызвали его якобы в земное представительство на Кахелии. По задумке синдиката на испуганную и оставшуюся в одиночестве молодую женщину было легко надавить и заставить поступить так, как было выгодно им. И поначалу все шло, как и было задумано: Лейла заключила брак с тогда еще никому неизвестным будущим сенатором Герцоу и оказалась во власти мерзавцев. А спустя год от нее избавились, как от расходного материала. И вот здесь вышел первый просчет синдиката и Герцоу: твоя мать успела составить завещание тайком ото всех. Месторождение элисия она оставила своей новорожденной дочери. А чтобы у ее муженька-мерзавца не возникло даже тени мысли избавиться от девочки, прописала несколько условий. Догадываешься каких?
Меня хватило только на то, чтобы слабо покачать головой. Услышанное потрясло настолько, что я сейчас чувствовала себя буквально больной.
Диллон вздохнул, жалобно покосился на меня, но все же снизошел до объяснений:
– До совершеннолетия ребенка месторождение оставалось под управлением доверенных юристов из Альянса. Затем, после совершеннолетия, когда девочка получит право управления предприятием, еще в течение двадцати лет его нельзя будет продать, подарить или передать в другие руки каким-либо иным способом. В случае преждевременной смерти ребенка акции и, соответственно, управление предприятием надлежит разделить между гражданами Альянса таким образом, чтобы на одни руки не приходилось более двух процентов акций. Таким образом, единственным доступным и более-менее простым способом добраться до наследницы у синдиката остается ее замужество. Понимаешь?
Я не понимала. От всего услышанного голова шла кругом, его смысл не хотел укладываться в голове. Четко я знала лишь одно:
– Отец хотел выдать меня замуж, чтобы синдикат получил возможность добраться до ценного металла?
Диллон кивнул:
– По некоторым законам, которые уже давно не используют, но тем не менее до сих пор не тратившим актуальность, супруга может передать управление своим наследством супругу, если не может или не хочет заниматься этим сама. – Я скривилась. Но поспешно захлопнула рот, чтобы не ляпнуть ничего лишнего, когда заглянула в лицо Фейтерре. А Диллон выдержал томительную и тягучую паузу перед тем, как окончательно добить меня: – Есть еще один, более удобный для синдиката путь развития событий: супруга в силу каких-либо печальных событий может быть объявлена недееспособной. И тогда она продолжает жить дальше. Где-нибудь в комнатке за решеткой и с мягкими стенами. Весь мир ее считает безумной. А супруг распоряжается ее имуществом как ему заблагорассудится. Потому что любая проверка докажет, что женщина безумна и может действовать не только себе, но и целой планете во вред.
