Только теперь передо мной открылась вся глубина пропасти, в которую я угодила. До совершеннолетия еще целый месяц, а значит, мне назначат опекуна. И еще не факт, что любимый папочка, чтоб ему вечно скитаться по ледяным просторам космоса в одиночестве, не оставил завещания, в котором прописано, за кого мне выходить замуж, читай, кому отдать прибыльное предприятие.
– Милена, – вдруг тихо позвал меня Диллон эхом моих собственных мыслей, – ты понимаешь, в какой ты опасности? То, что случилось сегодня, это только начало. Первый звоночек. За тобой сейчас откроют такую охоту, что ты не будешь знать покоя ни ночью, ни днем. И кстати, вряд ли продержишься дольше пары суток. У синдиката много возможностей, в этом, думаю, ты уже убедилась еще год назад.
– Что теперь будет? – Смотреть в лицо парню сил не было, я опустила глаза в стол и нервно скручивала в тугой валик салфетку, которую и сама не заметила, когда взяла со стола. – Как долго будет длиться разбирательство с назначением опекуна? Может, мне повезет?..
Диллон покачал головой:
– Я бы на твоем месте на это даже не надеялся. Синдикат не упустит такую возможность. Все провернут быстро и тихо.
– Тогда что делать? – Я ощутила, что слезы уже совсем близко, почти передавили горло, не давая дышать. – Выходить замуж? Но ведь я несовершеннолетняя по законам моего народа и не имею права! Да и кто на мне женится? Кому я нужна? Только прихлебателям синдиката! И то, не я, а мое наследство, будь оно трижды проклято!
Слезы все-таки брызнули из глаз. Потекли по щекам горячими прозрачными ручейками. Подступающая истерика заставила некрасиво всхлипнуть и шмыгнуть носом. Но даже это не помешало мне заметить, как нахмурился Диллон, как нервно прикусил губу:
– Вообще-то, согласно документам у тебя есть жених. Так что ты спокойно можешь выйти замуж, даже не имея опекуна. Никто и не пискнет. Потому что брачный договор подписал твой отец. А третьей стороной выступила одна юридическая фирма-посредник, известная своей честностью и неподкупностью. Даже синдикат не сможет оспорить договор, составленный юристами этой фирмы.2fb914
От нового шока слезы высохли сами собой. Вспомнилось собственное предположение, что после Монтриалли папаша продал меня еще кому-то, и я подозрительно прищурилась, ощутив, как холодеет от нехорошего подозрения сердце:
– Ты так уверенно обо всем этом говоришь… Может, и имя жениха знаешь? Откуда тебе все это известно?
Диллону хватило ума смутиться:
– Оттуда. Твой жених – это я. Твой отец сам предложил тебя и твое наследство в обмен на свою шкуру, когда стала известна его причастность к делишкам Монтриалли и синдиката. Я раскопал это, когда искал виноватых в смерти моих родных.
На мгновение я позволила себе отвлечься от собственных проблем:
– И как, нашел?
Диллон кивнул:
– Твой бывший жених. Это Монтриалли заказал взрыв в лаборатории.
– И что с ним теперь будет?
– Волнуешься? – едкое. – Не стоит. Он получит свое так или иначе.
– А со мной что будет?
Плечи Диллона внезапно поднялись и опустились от раздраженного вздоха:
– Поженимся. Другого выхода нет. Иначе эту историю с гонкой за владением перспективным месторождением не остановить.
У меня внутри все буквально заледенело. Не сказать, что Диллон был мне неприятен. Было время, меня к нему влекло, и сильно. Если бы не поганый характер парня, скорее всего, это влечение со временем переросло бы в любовь. Вызывало отвращение то, как все было обставлено. «Нет другого выхода» – мерзкая фраза. Но хуже всего то, что умом я понимала, Диллон прав. Вот только жертвовать собой ради того, чтобы прекратить передел власти не хотелось. До боли, до тошноты, до полного неприятия…
– Милена, – рука Диллона вдруг накрыла мою ладонь, в которой я продолжала комкать несчастную салфетку, уже почти превратившуюся моими стараниями в бумажную труху, – даю слово: если у нас ничего не получится, то после того, как с претензиями синдиката будет покончено, я тебя отпущу. Но давай хотя бы попробуем, хорошо?
Слезы сами собой снова поползли по щекам. И я возненавидела себя за эту слабость, невольно перенося сильные эмоции на склонившегося ко мне парня:
– А не боишься на мне жениться? Вдруг синдикат и тебя устранит, чтобы добраться до меня и до месторождения? – поинтересовалась со злостью. – Уверен, что справишься в таком случае?
Я почти ожидала взрыва праведного негодования от Диллона. Но неожиданно он не зло усмехнулся:
– Вообще-то я работаю на правительство Кахелии. Как ты думаешь, у меня есть возможности решить твой вопрос?
Я онемела:
– Правительство?.. А как же?..
– Агентство? – догадался и сам Диллон. И усмехнулся: – Прикрытие. У охотника за головами больше возможностей, чем у правительственного агента по безопасности. Я с пятнадцати лет готовился к этой работе…
– Но почему ты тогда согласен на мне жениться, вместо того чтобы просто помочь решить вопрос с опекуном? – резко перебила я его, все еще не осознавая, что все, что меня окружало, оказалось совершенно не тем, чем казалось.
Диллон перестал улыбаться и вздохнул:
– Опекун более уязвимая фигура, так что это вряд ли решит проблему с синдикатом. Будучи твоим супругом, я получу гораздо больше прав и возможностей. И в конце концов! Я же дал тебе слово, что отпущу, если не уживемся! Чего ты боишься?
Язык зачесался сказать, что боюсь в него влюбиться, но так и остаться ненужной ему. Но Диллон вряд ли бы это понял. Потому я просто покачала понуро головой:
– Ничего. Раз нет другого выхода, то я согласна.
Эпилог
Спустя три года…
Головокружение и дурнота навалились как-то резко, внезапно. Да так, что ложки со звоном выпали из ослабевших враз пальцев, а ноги подкосились. Пол уплывал из-под ног, и чтобы не упасть, мне пришлось вцепиться немеющими пальцами в край стола.
Где-то очень далеко, на другом краю Вселенной, раздался испуганный, полный паники крик отца Диллона:
– Милена! Девочка, что с тобой?..
Свекор недавно перенес очередную операцию на позвоночнике и сейчас был прикован к самодвижущемуся креслу, так как экзоскелет и нагрузки на позвоночник ему были категорически противопоказаны. А заставить мужчину смирно лежать сутками в кровати не смог никто. Только ради него, ради того, чтобы не навредить ему еще больше, я титаническим усилием еще оставалась на ногах, не позволяя сознанию отключится. Ведь если я хлопнусь в обморок, все усилия медиков пойдут насмарку.
– Милена? – встревоженный, полный заботы голос совсем рядом, и я вдруг осознала с облегчением, что меня держат, не дают упасть, сильные руки мужа. – Папа, что произошло? – требовательно спросил Диллон, одновременно прикладывая мне ко лбу прохладную и шершавую ладонь.
Прикосновение принесло такое мгновенное облегчение, что даже тошнота отступила. Я улыбнулась в лицо встревоженному супругу, ощущая, как смягчаются, ослабевают и постепенно проходят все неприятные ощущения.
– Все хорошо, – тихо шепнула. – Это была минутная слабость.
– Хороша слабость, – проворчал в ответ Диллон, – ты себя в зеркало видела? Вся белая, как стена. Собирайся, отвезу тебя в клинику! Пусть посмотрят, что не так…
– Нет!.. – С неизвестно откуда взявшейся силой я вывернулась из мужских рук. – Сначала поешьте! Вы оба голодные! Ты так вообще с утра умчался неизвестно куда, даже кофе не выпив…
Ощутив прилив сил, я метнулась к уже накрытому к обеду столу и под прищуренным взглядом супруга сдернула крышку с супницы. По комнате поплыл аромат экзотического супа с дарами моря. Семья Фейтерре очень уважала морских гадов в самых разнообразных блюдах, постепенно, исподволь, приучив к ним и меня. Но сейчас, едва запах коснулся моего обоняния, тошнота мгновенно вернулась, и с утроенной силой набросилась на меня. Я лишь и успела, что зажать рот ладонью и опрометью броситься вон.
За завтраком аппетита у меня сегодня не было, я ограничилась лишь парой круассанов и кофе. Так что свидание с предметом, который непонятно почему называют «фаянсовым другом» и который неизменно напоминает мне о бурном начале знакомства с супругом, вышло страстным, но очень коротким. Очистив желудок от остатков всего, что там было, я склонилась над текущей тонкой струйкой водой и усмехнулась. Домашних я перепугала на славу. Наверное, все же стоит показаться врачу. Мало ли что может быть. Вдруг какое-то отравление? Синдикат уже почти побежден, но все еще пытается трепыхаться в предсмертных конвульсиях, заставляя супруга постоянно держаться настороже в ожидании какой-нибудь пакости.
