Герберт хотел что-то сказать, но осекся.
– Тебе не удалось выяснить этого?
– Нет. Я даже не пытался преодолеть защиту лабораторий. Мне не по зубам такие системы.
Ричардсон мгновенно понял его мысль.
– Ты хочешь проникнуть туда с моей помощью?
– Да. – Полковник спокойно отсоединил кабель оптиковолоконного интерфейса, и вернул на место фрагмент пеноплоти, закрыв компьютерные разъемы. – Мы должны это сделать.
– Почему? – Машинально спросил Герберт, все еще болезненно переосмысливая предложенную Аланом трактовку вопроса.
– Потому что существует грань, за которую не следует переступать. – Убежденно произнес Керби. – Мне кажется, что научно-технический прогресс в некоторых случаях можно сравнить с катком для укладки асфальта. Двигаясь в правильном направлении, он создает удобную дорогу, но стоит ему выскочить с проезжей части на тротуар, он начнет плющить людей, с той же легкостью с какой укатывал асфальт. Может это звучит утрированно, грубо, но…
– Я понимаю тебя Алан. – Прервал его Герберт. – Не нужно мне объяснять, что такое прогресс. Мы уже проходили все это на примере «мирного атома» и Хиросимы. Я помогу тебе.
– Хорошо. Рад, что мы поняли друг друга. – Алан убрал прибор и встал. – Я уеду первым. Тебе следует еще с пол часа понаблюдать за работой кибермеханизмов и только тогда возвращаться. Уилсберга сегодня нет, он на очередном докладе у руководства, но рисковать не будем. Встретимся в полночь, в твоем рабочем кабинете.
Он встал и, не прощаясь, вышел из здания кафе, оставив Герберта сидеть за столиком в мрачном раздумье.
Когда машина полковника Керби проехала мимо, Ричардсон выждал несколько минут, а затем неторопливым прогулочным шагом стал подниматься к оставленному уровнем выше «форду».
Состояние капитана в эти минуты было сродни контузии: мгновенный информационный вброс, щедро сдобренный личным эмоциональным восприятием, поначалу вызвал чувство растерянности, но постепенно шаг от шага мысли Герберта стали приходить в порядок. Он понимал, что Алан не лжет, но его настораживало хладнокровие полковника. Почему тот ждал более полугода? Отчего не обратился сразу, как только почувствовал, что имплантированные нейрочипы проявляют особые, непредугаданные свойства, которые наверняка явились побудительным толчком для дальнейших исследований в области, где нейрохирургия впервые так явно пересеклась с кибернетикой…
…Герберт не мог понять логики полковника Керби, а на самом деле она была проста: осознав, что с ним произошли радикальные перемены, способные довести до сумасшествия иного, менее подготовленного человека, Алан не испугался, не потерял трезвости рассудка, а начал действовать осторожно и целенаправленно.
Поначалу он очертил мысленный круг лиц, причастных, по его мнению, к имплантации нейромодулей. В этот список помимо Ваймонта, Уилсберга и Муна автоматически попал капитан Ричардсон. Покойный Хьюго никогда не пытался скрыть, что использует в работе над проектом не свои личные разработки. Вернувшись на базу, Керби несколько раз видел Герберта и логично предположил, что тот имеет самое непосредственное отношение к произведенной над ним операции.
Собственно восемь месяцев назад Алан не ставил перед собой глобальных задач. Он пытался выжить сохранить моральную независимость в трудной почти безвыходной ситуации, когда новые возможности автоматически превратили его в ходячую «государственную тайну», и только железная выдержка полковника позволила ему остаться в тени, доказать своим поведением, что необычные свойства нейромодулей не раскрыты им лично и импланты никак не проявляют себя. Он не хотел вместо периода реабилитации вновь попасть на лабораторный стол в качестве подопытного, и нужно отдать должное – Алан успешно сыграл избранную роль.
Внимание к нему резко ослабло, как только на секретных уровнях стали формировать новый комплекс, а на базе появились Джордж и Стивен. Тот факт, что они не вызвали Керби, не стали проверять его состояния, ясно дал понять: первый раунд борьбы за собственную независимость выигран. Теперь, когда Уилсберг поручил ему конкретную работу, а Ваймонт и Мун прочно обосновались за непроницаемыми стенами нового исследовательского комплекса, он получил долгожданную передышку.
Исподволь наблюдая за событиями, Алан большую часть времени все же отдавал процессам самопознания, но и той обрывочной информации, которую удалось получить в ходе осторожных подключений к глобальной системе видеонаблюдения, с лихвой хватило для констатации двух фактов: во-первых, в секторе спецлабораторий назревал крупный эксперимент, а, во-вторых, капитан Ричардсон не имел ни малейшего понятия о новаторском использовании созданных им микрочипов.
Наблюдая, как Герберт пестует строительных роботов, Алан понимал, что капитана попросту изолировали, как от внешнего мира, так и от проводимых исследований, используя его богатейший опыт на узком фронте рутинных, повседневных проблем. Задумавшись над причинно-следственной связью, полковник пришел к выводу: Ричардсона держат в стороне от происходящего, опасаясь его негативной реакции на события.
Так постепенно борьба за неприкосновенность собственной личности перешагнула в рассудке Алана некую черту, когда он начал осознавать, – удачная имплантация нейромодулей явилась лишь началом, толчком для последующих исследований и экспериментов, в сомнительности которых вполне отдавал себе отчет руководивший всеми проектами генерал Уилсберг.
Отсюда вытекала и нервозность Альберта, и тщательная изоляция капитана Ричардсона, и временный тайм-аут неожиданно полученный самим полковником Керби.
Решившись на откровенный разговор с Гербертом, Алан, по сути, продолжал начатую около года назад борьбу, но теперь к опасениям за целостность собственного сознания добавилось иное, глобальное и не до конца осознанное чувство тревоги.
…Ричардсон не ничего не знал о мотивах полковника, но подсознательно испытывал схожие чувства. Снедаемый сомнениями и тревогой он выждал пол часа и собирался возвращаться назад, когда в машине раздался тоновый сигнал вызова.
Открыв дверцу, он взял мобильное устройство связи.
– Да, слушаю…
– Сэр, чрезвычайное происшествие на строительной площадке. – Это был хорошо знакомый голос дежурного офицера с пульта глобального контроля.
– Что произошло? – Сухо осведомился Герберт.
– Кибермеханизм сорвался с опоры строящейся парковой зоны номер триста семнадцать.
– Где он сейчас? Каковы повреждения? – Мгновенно отреагировал капитан.
– Не могу сказать, сэр. Он упал на участок автомагистрали, где еще не установлены камеры контроля. Это приблизительно в трех километрах к северу от вас, уровнем ниже.
