Ознакомительная версия.
Вслед за ней по тоннелю спускались два андроида — бывшие ИскИны, с перепрограммированными заново базовыми блоками.
Таких «ребят» содержала на своём балансе колониальная администрация, а значит, ею занялись всерьёз.
Дистанция до преследователей резко сокращалась, и Мари, не колеблясь, вскинула оружие, произведя четыре одиночных выстрела.
ИскИнов она убивала без колебаний, если к этим человеческим подобиям вообще применим термин «смерть».
Темнота тоннеля не являлась помехой — боевой шлем, оснащённый системами тепловидения и детекторами движения, позволял ей ясно различать противника, и, как следствие, все четыре пули попали в цель: две пробили грудные кожухи дройдов, за которыми прятались основные компьютерные блоки сервомашин, а два последующих выстрела являлись уже контрольными, произведёнными скорее по привычке, чем в силу необходимости.
Просто она не любила, когда за её спиной внезапно вставал поверженный было враг.
В устье тоннеля вновь послышались шаги, и Мари побежала, теперь уже не оборачиваясь на звук, зная, что успеет, тем более что преследователи, судя по всему, не догадывались, куда она направляется.
* * *
Ян Ковальский поднялся на ноги, отряхивая с экипировки дорожную пыль.
Взрыв, которым его вышвырнуло назад, за двери, не причинил капитану особого вреда. Пара синяков не в счёт. А вот андроидам, ринувшимся на штурм, досталось, что называется, по «полной программе»: второй заряд, установленный в глубине гостиной, оказался намного мощнее — вкупе с ударной волной атакующие сервомеханизмы получили шквал калёных шариков от подшипников, использованных в качестве поражающего элемента.
Дым толчками выбивало в дверной проём, покосившаяся пластиковая рама сначала оплыла от температуры, а затем по её деформированной поверхности побежали язычки ядовито-зелёного пламени.
Где-то в глубинах строения, вероятно, на уровне подвала, глухо прозвучали четыре одиночных выстрела.
Кто-то из наших…
Теперь Ян не сомневался — целью акции был человек, имевший непосредственное отношение к событиям десятилетней давности. Кто ещё мог действовать так жёстко и расчётливо? Их, прошедших тропами недолгой, но ожесточённой схватки с ИскИнами, осталось не так и много — десятка два.
Ян наклонился, подобрал горячий шарик, покатал его на ладони.
Да, попав в ад внезапных боестолкновений, потеряв за двое суток сотни бойцов, они все дошли до определённой грани, за которой наступило внезапное моральное перерождение. В считаные часы оставшиеся в живых молодые ребята учились действовать с такой же бескомпромиссной жестокой расчётливостью, как и их противник, не считаясь с разрушениями, не оглядываясь на последствия, — в ход шли любые подручные средства, а в больном, измотанном рассудке теплилась лишь одна мысль: любой ценой остаться в живых…
Выбросив шарик, Ковальский вошёл в дымящийся дверной проём.
От помещения остались лишь посечённые осколками, нашпигованные металлом стены. Вся мебель превратилась в щепу, дымящимся ковром устилавшую пол. Человек, установивший двойной заряд, знал не только истинную цену жизни (иначе зачем устанавливать предупреждающую «хлопушку»?), но и умел бороться с сервомеханизмами.
Ковальский грубо оттолкнул почерневший эндоостов андроида и прошёл в следующее помещение.
Спальня.
Кровать со смятой, тлеющей постелью, туалетный столик, с которого взрывной волной смело на пол косметические средства, разбившееся зеркало…
Вне сомнений, до сегодняшнего утра здесь жила женщина.
Дурнота, как всегда, накатила внезапно. Следствие давней контузии проявляло себя особенно остро в критические моменты, когда разум вдруг начинал выпадать из реальности. В последнее время приступы почти прекратились, и вот тебе на…
Ковальский стоял, глядя на посечённый осколками туалетный столик, и имя, давно и безвозвратно потерянное, вдруг всплыло из глубин памяти ясным, беспощадным образом.
Мари… Нет… Этого не могло быть. Она погибла. Там, у ворот проклятой энергостанции.
Нет, Ян, шепнул предательский голосок. Она пропала без вести. Её тело не нашли среди павших. Имя каталось в мыслях, превращая заурядную акцию в болезненный, изматывающий душу абсурд.
Внезапно его чувства нашли выход.
Он уже давно не строил иллюзий по поводу своей «работы».
Ты убийца, капитан. Убийца в законе.
Проклятье. Его лёгким не хватало воздуха, хотя дым от тлеющей постели и мебели тут был ни при чём. В колониальной администрации знали, что целью сегодняшней акции будет кто-то из выживших, но не захотевших или не сумевших вернуться к нормальной жизни. Куда им было податься? Только сюда, в «запретку».
Здесь сгорели их души. А эти сволочи из колониальной администрации думали списать всё на Судьбу, которая, спустя много лет, по роковому совпадению сведёт их вместе? Как врагов?
Справедливо ли это?..
В глубине подземных коммуникаций вновь глухо прозвучали одиночные выстрелы, в ответ резко ударила автоматная очередь.
Ян вышел на улицу, поднял забрало боевого шлема и сплюнул на запорошенные пылью бетонные плиты старой дороги.
— Доложить обстановку, — обронил он в коммуникатор.
— Цель потеряна, сэр, — раздался в ответ ровный, не несущий эмоций голос.
Ковальский усмехнулся. Куда уж им, с усечённым программным обеспечением, угнаться за человеком, выстоявшим в боях против настоящих ИскИнов.
Он на секунду задумался. Образ Мари, так ярко вспыхнувший в памяти, поблек, будто выцветший снимок… Нет, это не она… Ян отчётливо помнил, как Мари падала, подкошенная автоматной очередью.
И всё же тоска уже не отпускала сердце. Любые доводы сейчас звучали неубедительно. Ян устал. Он не мог больше делать грязную работу, а потом, в промежутках между заданиями, угрюмо топить свою совесть в алкогольном дурмане.
Женщина… Может быть, кто-то из бывших жителей агроферм? Они ведь тоже пытались оказать сопротивление…
Наверняка где-то на окраине древнего посёлка у неё спрятана машина. Мысль, ища спасения от воспоминаний, вернулась к реальности дня сегодняшнего.
Пара зондов, выпущенных над поселением, несмотря на туман и дым от разгорающегося пожара, быстро вычислят место стоянки.
— Всем отходить! — в разрез собственным мыслям приказал он. — Место сбора у вездеходов.
Он не хотел доводить акцию до логического завершения и прекрасно осознавал это.
Пусть городское начальство катится со своими приказами куда подальше. Да, он долгое время без колебаний обезвреживал тех, кто своими вылазками в запретную зону нёс прямую угрозу родному городу. Но это длилось уже не первый месяц и даже не год, его уставшая, иззябшая в одиночестве душа, попадая в «запретку», каждый раз ощущала горячее дыхание прошлого, и рассудок, стимулированный воспоминаниями, начинал оценивать реальность совсем не так, как преподносила её официальная «доктрина безопасности».
Ознакомительная версия.
