Я киваю, ничего не говоря. Вот это номер!
Трое в зеленом поворачиваются и исчезают.
Я ложусь и в задумчивости смотрю в потолок. Почему Комитет разыскивает Лиину у меня? Вернее, почему они решили, что она непременно обратится ко мне?
В спальню проскальзывает Талу, опускается на колени возле моей постели.
- Что тебе? - спрашиваю я его.
- Господин, - шепчет он. - Я все слышал.
- Ну и что же? Я знаю, что ты все всегда слышишь, даже то, что для твоих ушей не предназначено.
- Господин, а я знаю кое-что.
- Боги мои, и это меня не удивляет, - пожимаю я плечами и с притворным гневом беру мальчишку за ухо. - Ну, что ты там такое знаешь?
- Я знаю, что госпожа, о которой они говорили, сегодня звонила.
- Как? А почему ты меня не соединил?
- Вы сами мне приказали днем вас не будить, всех звонящих посылать к чертям.
- И ты послал ее? - ужасаюсь я.
Мальчишка скромно ухмыляется.
- Нет, господин. Я спросил, может ли она перезвонить. Она сказала, что нет. Я спросил - может, господин барон сам ей позвонит? Она сказала, что ей позвонить некуда, но она просто хотела знать, дома ли господин барон. И положила трубку.
- А-ха... - задумываюсь я, вновь ложась на спину. Ухо Талу я отпускаю. Он не спешит уходить, и я знаю, почему: он боится спать один в темноте. - Ладно, можешь лечь тут, - милостиво говорю я ему. Он в восторге кланяется, на секунду исчезает, возвращается со своим одеялом и устраивается на мохнатой шкуре, которая покрывает пол в спальне. Через минуту он уже крепко спит, посапывая носом.
Я продолжаю думать, но теперь мои мысли принимают более определенный оборот. Лиина в опасности, она скрывается, это ясно. В наше время удивляться этому не приходится. Но почему так произошло? Что заставило ее скрываться? В чем могут ее обвинить? Предупредила ли она беспочвенный арест или действительно замешана в чем-то? Я вспоминал, как блестели ее глаза, когда я рассказывал ей о космических полетах, о том, как на орбите Красной луны лазерным лучом сбил огибавшую наш маленький спутник боевую ракету, которая должна была устремиться вниз, к нашим островам - последнюю атомную ракету Смаргуды... Ее очень интересовало все, связанное с боями в космосе. Как она отличалась этим от других, глупых и напыщенных девиц, для которых не существовало божественной красоты космоса, многоцветных зорь в верхних слоях атмосферы, пепельно-розового кривого горизонта ледяной Красной луны, ослепительного выпуклого шара Белой луны... Мой мир, мир бешеных скоростей, мир безмолвных погонь, оранжевых факелов черных ракет, метеоров и радиационных полей, белых бетонных плит боевого космодрома Ллионоо, мир, от которого я отлучен - теперь, видимо, навсегда. Я вспомнил, как рассказывал о своей погоне за летающей тарелкой, как я видел соединение летающей тарелки с ее гигантским кораблем-маткой на геостационарной орбите, о том, что летающие тарелки не оставляют следов на экране локатора, их можно видеть только визуально, но они есть, я видел их неоднократно... Она смотрела на меня так, как никогда не смотрела ни одна женщина в мире, и слушала, слушала... Действительно слушала, а не вежливо выслушивала. Как та корова, Иггвоо:
- Барон, только вы никому об этом не рассказывайте, а то вас спишут с летной работы...
Незаметно наступает утро. Я поднимаюсь, стараясь не разбудить раба, но он просыпается и вопросительно смотрит на меня. Я шепотом говорю:
- На пляж пойдем?
Он кивает и мигом вскакивает. Я снимаю пижаму, он подает мне плавки, и мы тихо спускаемся в холл. Охранник спит. Мы бесшумно выходим на улицу. В машине спит дежурный офицер. Мы босиком бежим к пляжу. Талу так же бесшумен, как и я, хотя за мной десять лет тренировок, а ему всего тринадцать, но он белый, у них в крови эта кошачья тишь движений...
Пока я плаваю, Талу стоит на берегу, поджав ногу. Кажется, наш уход вообще никто не заметил. Я ныряю, а когда выныриваю, вижу, что возле Талу стоит человек.
Я в полминуты выбираюсь на берег. Ледяной ветер с севера приятно охлаждает разгоряченное дыхательной гимнастикой тело.
Это Лиина.
- Здравствуйте, барон, - говорит она. На ней форма береговой охраны. - За вами следят?
- Сейчас - нет, - говорю я. - Ко мне сегодня ночью приходили по вашему поводу. Предупредили, чтоб я донес. Вам нужно убежище?
- Да, - говорит она.
Мы быстро идем по берегу. Я говорю:
- Талу, бегом в охотничий домик. Все приготовь.
Он пулей уносится вперед.
- Лиина, вы очень рискуете.
- Я знаю. Я не могла остаться там. За мной охотились.
- Комитет?
- Не только.
Я выражаю удивление. Она резко останавливается, я тоже.
- Лен, вы должны все знать, - говорит она неожиданно сурово.
- Говорите, Лиина, - как можно спокойнее говорю я.
- Помните ваш рассказ о летающих тарелках?
- Естественно.
- Так вот, Лен. Инопланетные цивилизации существуют. Система Шаххара давно входит в сферу их деятельности. На соседних планетах - и на Эмиаруре, и на Яххараре - уже сотни лет есть их поселения.
- Откуда вы знаете?
- Лен, я разведчик другой цивилизации.
Я некоторое время молчу, потом говорю:
- Я знаю, что вы психически нормальны. И я сам видел тарелки. Чего вы хотите?
- Я?
- Нет. Ваша родина.
- Мира. Ваши космические войны угрожают безопасности полетов наших кораблей. Но это не главное. Нам небезразлично, что близкие нам люди убивают друг друга. Мы хотим мира на Шилемауре.
- Мира? Ценой чьей победы?
- Ничьей. Мира. Мы просто стремимся погасить войну.
- Просто гасить? Вы не помогаете Смаргуде?
- Ни Смаргуде, ни Пакту.
- Тогда я помогаю вам, - решаю я. Полеты. Космос. Корабли.
Мы почти бежим по пляжу, увязая в сером песке.
- Лиина, а почему вы сказали - "близкие нам люди"?
- У вас и у нас общие предки. И ваши предки, и мои родом с одной планеты.
- Вы хотите сказать, что Книга Ух не врет? - спрашиваю я, огибая валуны.
- Конечно. Разве вы сомневались, что ваши предки пришли сюда со звезд?
- Я думал - это сказки.
- Нет, Лен, не сказки. Белая раса, как и написано в Книге Ух, здесь давно, но тоже не отсюда родом. А черные - и вовсе семьсот лет. Кстати, чтоб вы поняли, насколько относительны здешние представления о человеке. В прошлом нашей и вашей прародины господствующей была вовсе не черная раса.
- А какая же? - удивляюсь я.
- Белая.
Я смеюсь.
- Зря вы смеетесь, - говорит она. - Столетиями черные были бесправными рабами белых, жили в нищете и угнетении. Может быть, здесь история отыгрывается за вековое страдание нашей расы.
- Но вы же черная, - говорю я. - Или это маскировка?
