– Доктор Крон, приготовьтесь открыть поле стазиса.
Клингон кивнул, его густые брови сошлись вместе от печального момента. Следующими словами Маккой обратился к M'Бенге.
– У нас будет самое большее две минуты. Клингонское хирургическое оборудование не запрограммировано на анатомию чалцев, поэтому…
– Мы можем транспортировать ее на «Энтерпрайз», – вставил Пикард.
– Исключено, – отрезал Маккой. – Я помогал проектировать медотсек. Он приспособлен к физиологии чалцев не лучше, чем это помещение. – Он повернулся к M'Бенге. – На Земле это называют кесаревым сечением.
– Я знакома с этим, – сказала M'Бенга. – Я делала это дважды на Чале во время вирогенного кризиса.
– Тогда готовьтесь к третьему разу.
Одна из медсестер доктора Крона – ростом в два с половиной метра, мускулистая, в черной кожаной броне – бросила хирургические инструменты на поддон с оборудованием рядом с камерой стазиса. Металлические лезвия всевозможных острых инструментов зазвенели. Маккой нахмурился.
– Мы не можем использовать протоплазеры на плоти чалцев.
Но в этом предупреждении не было необходимости.
– Я знакома с историческими методами. В том числе и с хирургическими скальпелями.
Она поежилась, произнеся эти последние слова, как и любой другой цивилизованный врач. Маккой глубоко вздохнул, успокаивая нервы и готовя себя к предстоящему сражению.
– Доктор Крон, – сказал он, вынуждая себя говорить отчетливо и твердо, – отключайте…
Гул гармоники транспортатора заглушил его последние слова. M'Бенга смотрела куда-то мимо Маккоя с широко раскрытым от удивления ртом. Пикард широко улыбнулся, узнав его. Маккой повернулся к фигуре, формирующейся из света. Но он уже знал, кого там увидит. Маккой не был разочарован. Джеймс Т. Кирк сделал это снова.
Для тех, кто больше ста лет назад строил Альфа Мемори, она стала неузнаваемой. То, что когда-то было холодным суровым академическим форпостом, предназначенным для складирования и хранения огромного количества научной и культурной информации с каждого мира Федерации, теперь было оживленным миром по своему правильным, который стал домом красочной и непрерывно изменяющейся популяции ученых и художников со всех известных секторов галактики.
Можно было потратить всю жизнь, просеивая непрерывно растущееаваемой. собрание данных на Альфе, чтобы обнаружить утраченные знания в древних научных отчетах, возродить к новой жизни забытые искусства, или разыскать не вызывающие подозрений модели в истории более чем ста пятидесяти миров, тысяч культур и триллионов жизней. И иногда, но только иногда, такие модели находились.
– Катастрофа, – сказал адмирал Эбемет Хардин.
Его тон предполагал, что он был не убежден. T'Сири откашлялась и посмотрела на своего коллегу. Но на другой стороне полированного деревянного стола цвета бронзы Лепт продолжал почесывать свою голову и не предложил ей никакой помощи. Как исследователи молодая вулканка и пожилой ференги были внушительной парой. Но Лепт уже пояснил, что любые дела, которые решит вести T'Сири со Звездным Флотом, лягут полностью на нее.
– На самом деле, адмирал, – наконец сказала T'Сири, – катастрофа не совсем верное слово.
Хардин с вежливым нетерпении постучал пальцами.
– Это вы употребили его.
Любой другой вулканец понял бы контекст, с нетерпением подумала T'Сири. Но люди, они всегда нуждались в дословных объяснениях, записанных в голографических посланиях в метр высотой и желательно спроецированных прямо на их сетчатку.
– Катаклизм, – поправила T'Сири. – Апоклептический катаклизм.
По крайней мере адмирал перестал барабанить пальцами.
– Разрушение мира?
T'Сири повернулась к центру конференц-стола, над которым выступал ее голографический союзник – яркий дисплей, который занимал центральное место в ее выступлении. На одной стороне медленно вращающейся модели был трехмерный котел бурлящих рекурсивных тел. На другой – хаотический котел внезапно преобразовался в плоский двухмерный план. Анархия, преобразованная в абсолютный порядок. Изображение было пугающим. Ужасающим для любого, кто обладал хоть малейшими познаниями в психоистории. Но адмирал, казалось, этого не понимал.
– Больше чем мира, – сказала T'Сири.
– Федерации? – спросил Хардин, вскинув бровь.
Его легкий тон говорил о его недостаточном понимании проблемы.
– Больше чем Федерации, – ответила T'Сири.
– Вселенной? – Равнодушный скептицизм адмирала стал ширмой для враждебности.
Но T'Сири не могла уйти. Только чтобы организовать эту единственную встречу с одним адмиралом, заседающим в Совете Федерации в технологическом коммитете по стратегическому планированию ушло больше шести месяцев.
– Уничтожение вселенной. Да, сэр, – сказала она. – Именно на это указывают все наши результаты.
Она посмотрела на своего коллегу ференги, подчеркивая слово – наши – . Хардин уставился на дисплей T'Сири. Голограмма была единственным маленьким источником света в конференц зале, и бросала блики на лица наблюдателей как будто они все собрались вокруг примитивного костра, надеясь предугадать будущее.
– Какой масштаб времени мы рассматриваем? – спросил адмирал.
Как ученый, T'Сири знала, что ответ, который она собирается дать, должен быть изложен с оговоркой и указанием степени ошибки, плюс или минус. Но Хардин был человеком, который не пожелает слушать оценки или предположения. Он был адмиралом. Он был из Звездного Флота. Ему нужны были факты, и только факты. Черное или белое, да или нет, верх или низ.
– Три месяца, – сказала T'Сири, игнорируя еле слышный звук, который вырвался из горла Лепта при ее заявлении.
Хардин откинулся в кресле, но дистанцировался ли он подсознательно от T'Сири или же от правды, которую она произнесла, T'Сири не знала.
– Насколько я понимаю, – сказал Хардин, – вы утверждаете, что ваше… психоисторическое исследование предсказывает, что через три месяца вселенной придет конец?
T'Сири кивнула.
– Верно.
– Как?
– Исследование не выявило средство, которое…
– Вы хотите сказать, что вы не знаете?
«Факты», сказала себе T'Сири. Никакой неопределенности.
– Не в такой приемлемой степени уверенности.
– Тогда слово, которого вы ищете – нет.
– Нет? – T'Сири заставила себя не смотреть на Лепта. Но она слышала, как ференги напоминает ей, что уже предупреждал ее, что такое случится.
– Значит, – резко сказал адмирал, – через три месяца начиная с этого момента мы проснемся, и обнаружим, что подпространственная аномалия собирается поглотить пространство и время, или…
