T'Сири кивнула с облегчением. Хардин понял ее идеально. Но потом адмирал произнес:
– Не может быть, что вы это серьезно.
– Адмирал Хардин, вселенная в опасности. Учитывая ситуацию, нелогично отрицать необходимость экстренного использования информационной сети.
– Меня не волнует логика, – сказал адмирал.
Скажите мне кое-что, что мне неизвестно, подумала T'Сири.
– Меня волнует результат, – добавил Хардин. – А у вас ничего нет.
T'Сири почувствовала внезапную волну досады. С этим нужно будет что-то сделать, но потом, во время медитации. Но с адмиралом нужно было иметь дело именно теперь. Она жестом показала на трехмерный дисплей.
– Вот наши результаты. Определяющие моменты вполне узнаваемы.
– Эта симпатичная картинка ни о чем не говорит, доктор. Ничего, основанного на гипотезе и оценках.
– Но как только мы получим доступ к информационной сети, мы сможем это обеспечить.
На мгновение адмирал перевел взгляд с T'Сири на Лепта, словно прося исследователя предложить хоть что-то новое. Потом он встал, очевидно давая им понять, что встреча закончена. Даже экологический контроллер конференц зала, словно прочитав намерение Хардина, медленно увеличил уровень освещения. T'Сири тоже поднялась, не выказывая никаких признаков внезапного предчувствия и страха, нахлынувшего на нее.
– Адмирал, ситуация слишком критическая, чтобы игнорировать ее, – сказала она.
– Я не игнорирую ее, доктор T'Сири. Я отправлю сообщение своему комитету. Я разрешу вам доступ к информационной сети насколько это будет возможно. Но у меня нет полномочий кому-то отрезать доступ.
– Кто обладает такими полномочиями?
Хардин задумчиво потер рукой подбородок.
– Люди, которые должны увидеть нечто большее, нежели красочная трехмерная схема. Разве что… – Хардин заколебался.
– Пожалуйста продолжайте, – сказала T'Сири.
– Я не хочу проявить неуважения к вам или вашей работе. Доктор, подумайте, есть ли у вас кто-нибудь еще, кто может помочь в этом случае?
– Вы имеете ввиду кого-то из верхов?
Хардин кивнул.
– Буду честен. Мне потребуется по меньшей мере несколько недель, чтобы привлечь внимание кого-то, кто это оценит. Поэтому, если вы знаете кого-то, кто может пробиться через бюрократию, кто может быть ближе знаком с комитетом, или даже Советом… вам не повредит иметь кого-то на своей стороне.
T'Сири любезно приняла бесполезный совет адмирала.
– Но тем временем вы сделаете все, что можете?
– Разумеется, доктор. Но я один…
Он сделал паузу, словно ему на ум пришла новая идея. Он снова пристально уставился на дисплей. В более ярком свете изображение казалось полупрозрачным, иллюзорным как туман. T'Сири боялась произнести хотя бы слово. Если человеку пришла неожиданная идея, она не хотела рисковать потерять ее прежде, чем он сможет ее ясно сформулировать.
– Доктор, вы говорили, что то, что должно произойти за следующие три месяца будет преднамеренным?
– Верно.
– И то, что находится на вашем графике показывает решающее место, куда прибудет индивид, чтобы стать причиной разрушения вселенной?
– Снова верно.
Хардин уставился на нее с таким напряжением, с которым T'Сири у людей еще не сталкивалась.
– А что если решение уже есть?
– Прошу прощения?
– В общем, если это психоисторическая решающая точка, в которой из хаоса истории появится мужчина или женщина, чтобы привести вселенную к концу, разве это не подразумевает, что там же появится кто-то еще, чтобы бороться с ним или с нею – Разве не так работает история – Противопоставление сил?
– В общем да, – осторожно сказала T'Сири. Человеческая логика могла быть соблазнительно простой, хотя и не всегда завершенной. – Но адмирал, мы не говорим об объявленной планетарной войне или о политическом убийстве или… или о каком-либо другом случае, из-за которого история продолжится дальше решающей точки по одному или другом пути. В зависимости от того, что случится в этот момент на схеме, история… история может закончиться.
– Но тогда, – сказал Хардин, – это невозможно. Верно?
T'Сири согласилась, но сделала это явно неохотно.
– Я свяжусь с вами, – сказал адмирал.
Он направился к дверям, и те, скользнув в сторону, открылись и на мгновение тихая комната заполнилась внешней суматохой коридора переполненного академического крыла Альфа Мемори. Хардин удалился. Едва двери закрылись Лепт захихикал.
– Я же вам говорил. – Его глаза просто светились от всех эмоций, которые он подавлял во время встречи.
– Я знала, что вы собираетесь сказать это, – с раздражением сказала T'Сири.
Старый ференги встал из-за стола, и полез в куртку за банкой с нюхательными порошком.
– Ну разумеется вы знали. Вы ведь психоисторик. А трескотня тоже полезна.
Но T'Сири не приняла оценку своего коллеги.
– Я не могла предсказать, как закончится эта встреча, – напомнила она ему.
– Но вы все равно это знали, – настаивал Лепт. – Пусть не логикой. А своим нутром?
T'Сири работала с Лептом достаточно долго, чтобы позволить себе легкую улыбку, не заметную для всех, кроме тех, кто хорошо ее знал.
– Что я вижу! Вулканка улыбается от уха до уха, – радостно провозгласил Лепт. Потом он вдохнул щепотку измельченного порошка и от всей души чихнул.
– Это прочистит ваши уши, мой дорогой.
T'Сири со вздохом подала ференги носовой платок. Он всегда забывал свой.
– Раз мой подход оказался неэффективным, какой курс действия теперь предложите вы?
Лепт воспользовался платком, затем аккуратно свернул его и вернул назад в куртку вместе с табакеркой.
– Давайте посмотрим.
Он взял падд T'Сири, которым она пользовалась во время доклада адмиралу, и немного его подрегулировал, изменяя изображение в центре стола. Из-за того, что освещенность комнаты снова снизилась, голограмма стала более яркой, более твердой, более реальной.
– Видите, где мы теперь? – спросил Лепт.
Маленькая точка света плыла среди рекурсивного хаоса, который представлял собой движение прогрессии Федерации. Тысячи усиков причин и следствий исходили из ключевых центров, и их было так много, что они сохраняли модель в постоянном движении и изменении, но все же в целом тем же самым. Эффект был похож на поверхность моря, взбудораженную ветром: каждая отдельная волна была случайной и непредсказуемой, но в целом структура гребней и впадин представляла единое целое, в котором легко было идентифицировать различные аномалии. фект был похож на поверхность моря, взбудораженного ветром: каждая отдельная волна была случайной и непредсказуемой, но в цело
– Теперь понаблюдаем что произойдет, – сказал Лепт.
