в соседнюю комнату, где окно было частично цело и не завалено обломками. Темно.
— До рассвета ещё есть время. Ложитесь спать. Ксюш, — подозвала она ближайшего солдата, — я выйду, гляну, что там и как. Если через 20 минут не вернусь — буди девочек и уходите! Быстро! Поняла?
Ксюха кивнула в ответ. В её глазах отчётливо виднелся страх, но Светка не могла помочь ей с ним справиться. Она лишь хлопнула соратницу по плечу и пошла к выходу.
На улице было свежо и сыро от прошедшего недавно дождя. Светка остановилась на пороге полуразрушенного дома, который они избрали для ночлега. Осмотрела улицу. Никого. Но чувство опасности, натасканное за последнее время и выросшее из интуиции до осознанного понимания «Туда нельзя! Умрёшь!», било в набат.
Светка села, скрывшись за обломками рухнувшей лестницы, выглянула и замерла. Тьма не заставила долго ждать, зашевелилась, вспучилась пузырями, заполонила улицу. И медленно схлынула. Девушка переждала ещё пару минут и перебралась ближе к выходу. Обычно после использования этого странного оружия, враг уходил. И этот раз не стал исключением. Вдалеке зашипел, будто закипевший чайник, двигатель, и из-за соседнего здания, мигая кроваво-красными огнями, поднялся инопланетный корабль.
— Чтоб вам всем от гриппа передохнуть! — прошептала Светка.
Её ещё не отпускала мысль, что нашествие остановится так же, как в классическом произведении о вторжении инопланетян, хоть она и понимала, что надежда на это слишком призрачна, чтобы когда-нибудь стать реальностью.
С того момента, как она пыталась уснуть в казарме, мечтая об объятиях инструктора, а девчонки сгрудились перед телевизором, следя за новостями — о первом прибытии и начале вторжения, прошло всего две недели. За это время они потеряли всё: города разрушены, жители уничтожены, от армейской части осталось несколько выживших. Возможно осталось, потому как за прошедшее время, они никого так и не встретили.
Справа от девушки раздались шаги, и она направила в ту сторону оружие. Темнота расступилась, на дорогу перед домом вышел человек.
— Олег Петрович! — подозвала Светка тихим шепотом, отводя ствол верного «Макарова» в сторону.
Бывший инструктор пошёл к ней. Медленно, тяжело. Как будто для него это было слишком трудно: просто переставлять ноги. Светка не выдержала, вышла из прикрытия и помогла мужчине добраться до входа в здание.
— Что случилось? — спросила она. — Вы ранены? Что с девочками?
Инструктор жестом махнул в сторону упавшей лестницы, с помощью Светки доковылял до укрытия и грузно плюхнулся на растолчённый в крошку бетон.
— Девочек накрыло. Я был рядом. Хотел помочь.
Его тело вздрогнуло, потом ещё раз. Светка вдруг поняла, что Олег Петрович плачет. Успокаивать заступника было бы странно, но она сделала именно то, что было единственно верным решением: подошла и обняла. Обняла не как соратник, не как друг, а как верная и понимающая женщина.
— Я люблю тебя! — шепнула Светка.
Олег Петрович молчал.
Они застыли, как изваяние. Памятник любви и преданности на поле боя. Он, сидя на горе обломков, сильный, но сломленный, и она — хрупкая телом, но несокрушимая духом.
Шипящий звук раздался за спиной. Светка видела, как по стенам заползали лучики прицелов. Она взглянула на Олега Петровича. Уставший, раненый, оглушённый близким применением смертоносного оружия, он сидел перед ней и не шевелился.
«Он не слышит их», — сообразила Светка и поняла, что ни за что не отступит, не откроет его для врага. Она наклонилась и прижалась губами к макушке любимого.
Враг медлил. Ни огня, ни страшных, разрывающих само пространство вокруг «пузырей» из тьмы. Светка подняла голову и обернулась. Яркий красный свет и боль. Разрывающая боль в правой руке, в плече, а затем и во всём теле, затем жёсткий удар о землю — это Олег Петрович бросился вперёд и снёс лёгкое тело девушки под ближайшее укрытие. И темнота…
* * *
— Света! Света!
На этот голос она должна отозваться.
— Олег Пет… — начала она, но на её губы легла тёплая широкая ладонь.
— Молчи. Молчи, милая! Береги силы.
Олег Петрович закрывал её ранения какими-то тряпками, пережимал сочащиеся уходящей жизнью выходные отверстия на полыхающем болью боку и всё шептал, шептал, шептал.
Светка повернула голову. За стеной угадывались вспышки оружия, иногда сопровождающиеся всплесками бетонной крошки, царапающей по коже до крови. Видимо, она отключилась всего на мгновенье. С другой стороны от входа раздались редкие хлопки — выстрелы. Прогремел взрыв и раздался высокий девчачий вскрик. А за ним следом ругань.
«Значит, кто-то ещё жив!» — подумала Светка. Она протянула своему бывшему инструктору руку и дотронулась до него.
— Я люблю тебя!
— Любит она, — ворчливо отозвался Олег Петрович. Ну совсем, как раньше. — Ты, главное, выживи! — Светка кивнула. — Любит… Можно подумать я тут только из-за чувства долга.
Светка слегка улыбнулась. Слетевшие с уст её любимого мужчины слова можно было считать за прямое признание. Она внезапно почувствовала в тебе такую лёгкость и счастье. Но от признания ли?
Олег Петрович засуетился около неё, осмотрел ещё на раз обширную рану с обгорелыми краями, приподнял веко и осветил карманным фонариком зрачок.
— Держись только. Держись, Светка! Подмога будет.
Светка шевельнула пальцами, не в силах больше поднять руку, но Олег Петрович всё понял без слов. Взял её ладонь и прижал к своей щеке.
— Не будет подмоги, Олег Петрович, — прошептала Света. — Больше ничего не будет…
* * *
Она не слышала криков: исступленных, беспомощных, когда над их укрытием рухнул потолок; не видела, как по его щеке покатилась первая слеза и как он вытащил из кобуры оружие и бросился к выходу; не слышала выстрелов и громогласных матов бывшего инструктора, как и тихого шипения огненного луча, выжигающего жизнь из его тела.
Она была далеко. Бежала свои положенные три круга над ангарами и мечтательно улыбалась, думая о нём.
26.06.2019
Вадик проснулся до необходимого срока. Потянулся и расправил правый ряд ног. С них стоило начать: их было больше, чем ног в левом ряду, они были длиннее и вечно перепутывались во время сна. Затем он расправил левый ряд ног. Посмотрел на длинные закруглённые когти на кончиках фаланг-щупалец. Те блеснули острым краем. Вот и хорошо. Их сегодня можно не затачивать. Вадик нащупал под ложем тапочки и следующие пару минут потратил на то, чтобы обуть каждую ногу в предназначенный ей серо-розовый тапочек.
Всё. Теперь завтракать. Вадик прошаркал на кухню, параллельно почёсывая длинными канатообразными передними отростками всё то, что чесалось. Что-то много у него на теле чего чесалось. В душ! Немедленно в душ!
Ёмкость с водой была поставлена на
