— Но я не хочу!.. — воскликнула Маша, вскакивая с кровати.
Командор удивленно вскинул брови.
— Я должна вернуться на Землю!.. Я нужна там! Я могу спасать людей!
— И что?
— Что?.. Раз я могу это делать, я должна это делать! Я знаю, что вы можете сказать — нельзя вмешиваться в естественный ход развития планеты, но не это называется вмешательством…
— А что же, по твоему?
— Ну… когда прилетают корабли, привозят новейшие достижения, помогают планете выйти в космос…
— Маша, ты не умеешь быть осторожной. Ты сама-то понимаешь, что натворила? Пренебрегла правилами безопасности и выдала себя. Дала спецслужбам Земли лишнюю информацию о инопланетном разуме. Это очень плохо, Маша.
— В летающие тарелки на Земле никто всерьез не верит, — буркнула Маша.
— Во что же стали верить те пассажиры метро, для которых ты разыграла такой интересный спектакль?
— Это всего лишь несколько человек.
— А что будет, если ты снова окажешься на Земле? Ради спасения чьей-то жизни ты бездумно себя выдашь.
— Я буду стараться…
— Маша, я пришел не для того, что спорить с тобой и что-то доказывать. Что это за детские игры?
— Это не игры, это принципиальный вопрос.
Эйк закусил губу, чтобы не улыбнуться — девушка смотрела так сосредоточенно, глаза сверкали и брови хмурились.
— Пожалуйста, Эйк, пожалуйста, я должна вернуться!
Она заплакала. Очень горестно.
Ей хотелось добавить: «Хотя бы ради того, что было между нами», но она удержалась — стыдно было.
А командор Эрдр смотрел на нее серьезно и задумчиво. Может быть, он вспоминал себя, когда сам был еще моложе, чем его маленький солдат Маша, и, может быть, именно ради этого воспоминания он решил отложить на какое-то время все свои неотложные и очень важные дела и — разрешить этот «принципиальный вопрос».
Он не любил вспоминать, но сейчас воспоминания уже не были так болезненны, как когда-то. Неприятны и может быть… Да, они все еще тянули его, забыв о здравом смысле, собрать в один кулак все подчиненные ему силы и… Он знал, что его солдаты пойдут за ним куда угодно и даже на Рюнткон…
Но Эйк Эрдр не мог забыть о здравом смысле, может быть потому, что верил словам своего наставника, который говорил, что его время непременно придет, а может быть просто потому, что стал мудрее, спокойнее и циничнее.
Маша видела, как командор помрачнел. Его глаза потемнели, словно злобное и холодное нечто вдруг поднялось из глубин его сущности, затопив и волю и разум. И Маша испугалась. Хотя сама не знала, чего именно.
— Сядь. Сядь, Маша, — попросил Эйк.
Он старался не смотреть на нее, видимо, понимал, что не очень-то хорошо контролирует сейчас свои эмоции.
Маша послушно опустилась на кровать. Она все еще всхлипывала, и была просто в отчаянии от того, что не смогла сдержаться — разревелась, как дура: «Эйк! Пожалуйста!» Тьфу! И выглядит она теперь совсем хреново, глаза красные, нос опух… Ну как всегда!
В ее душе все замерло, застыло и заледенело, когда она на мгновение поймала его взгляд, она подумала, что сейчас увидела Эйка таким, каким никто не видел его очень давно. И не должен был видеть. Никогда. И что теперь произойдет что-то непоправимое, что принесет беду. Ей? Эйку? Кому-то еще?..
Что вызвала она своими высокомерными словами?
— Хочу рассказать тебе одну историю…
Глаза Эйка вернулись к своей обычной хрустальной прозрачности, и Маша невольно почувствовала облегчение.
— Историю из своей жизни.
Так назывался корабль цирдов, курсирующий между Патионом — пограничной планетой государства Рюнткон — и Сальбедом небольшой абсолютно непригодной для жизни и крайне унылой планетой, принадлежащей королевству Вельзарел, которую король Эльхен ХШ выставил на аукцион. Цирды заплатили лучшую цену и потому получили лицензию на разработку и вывоз с планеты полезных ископаемых.
А почему бы и нет?
Решение короля было принято в совете довольно скептически, сенаторы предпочли бы пожертвовать какой-то частью прибыли ради того, чтобы не обременять себя взаимоотношениями с цирдами. Пусть это будут какие-нибудь цивилизованные существа, от которых не будешь ждать подвоха, говорили они.
Но король, что называется, уперся.
— Стоило бы отдать лицензию цирдам и в том случае, если бы их предложение не оказалось самым выгодным, — вещал он багровеющему от возмущения первому министру, — из тех только соображений, что они просто вдруг решились пойти на контакт, преодолев предрассудки, ненависть и отвращение к нам. Подумайте, что это может значить для истории. Мы должны пойти звероноидам навстречу, показать им свое лояльное к ним отношение.
В просторечии цирдов обычно именовали «звероноидами». Кто первым придумал это название, история не сохранила, но оно прижилось довольно быстро и повсеместно, вероятно, наиболее удачно выразило представление человечества об этих существах. Цирды были крупными сутулыми существами, покрытыми жесткой шерстью и ненавидящими все, что было на них не похоже. Эта ненависть не была обусловлена какими-то объективными причинами — между звероноидами и представителями других космических рас никогда не было никаких «выяснений отношений», никаких более или менее существенных столкновений. Они просто были чужими. Даже не столько БЫЛИ, сколько СЧИТАЛИ себя чужими.
Их государство находилось за пределами официальной границы Млечного Пути, каковая была установлена в пору так называемого «великого объединения народов», когда обитатели галактики, которые давно уже вели дела сообща, решили вдруг создать некий общественный совет, принять некий общественный язык и некую общественную валюту. Это многое упростило и сделало внутригалактические связи еще более крепкими.
А звероноиды всегда так демонстративно выражали свое презрение, так категорично отказывались контактировать…
Сенаторы Вельзарела роптали. Они не желали показывать цирдам лояльное к ним отношение, потому что его не было. Звероноидов боялись, презирали за кажущуюся тупость и твердолобость и предпочитали держаться от них подальше.
Это чувство было взаимным. Всегда было взаимным.
Почему вдруг все изменилось? В отличие от короля, сенаторы не питали радужных надежд.
Звероноиды что-то замышляют. Вот и вся их добрая воля.
«Таэна Рюнткона» был тем кораблем, что привез первое посольство в Вельзарел. Огромный крейсер не без изящества опустился на предписанное ему в порту место, во всей красе продемонстрировав свою великолепную маневренность и мощь. Корабль походил на гору, по сравнению с ним торговые корабли Вельзарела выглядели маленькими и жалкими…
