– Капитан, – добавил Спок в свой собственный коммуникатор, – перенесите меня вниз к городу и подготовьте команды экстренной помощи на случай наводнения.
– Хорошо, – сказал Кирк, и Спок услышал его слова, – Ухура, пошлите предупреждение об эвакуации.
Потом Спок отошел подальше от мистера Скотта, который настраивал фазеры для бесполезной попытки пробить ледяную пробку, и приготовился телепортироваться. Непосредственно перед тем, как луч подхватил его, прежде, чем мистер Скотт закончил настраивать оборудование, Спок увидел ледяной разрыв. Сначала поддался центр, и вода помчалась через него со скоростью ракеты! Потом разрушились стороны, и с ревом стена воды рухнула вниз, разрушая все на своем пути, и Спок очутился на борту «Энтерпрайза».
После нескольких часов пребывания на стимуляторе крови, T'Пайна потеряла сознание. Когда она проснулась, мир был странно искажен; время от времени она не была уверена, что было реальностью, а что плодом ее воображения. Иногда она чувствовала себя вполне нормально, пока не произносила странные вещи, совершенно ей чуждые.
Но всегда рядом был кто-то, хотя она почти никого не узнавала. Однажды там появилась ее мать, но не рядом, а на расстоянии, где-то в конце длинного туннеля, простирающегося между ними. Голос Т'Кир прозвучал как эхо, когда она сказала T'Пайне:
– Ты моя дочь. Кровь никогда не имела значения прежде, почему так должно быть теперь? T'Пайна?
T'Пайна хотела ответить, но слова не шли с ее губ. Она не знала, какими они были. Она знала только, что вызвала недовольство у своей матери и не могла исправить ошибку. Это было в ее крови… в ее крови… ее кровь.
T'Пайна проснулась, когда кто-то взял ее за руку. Рука его была прохладной, возможно кто-то из человеческого медицинского персонала. Но это не была медсестра или доктор, и при этом этот кто-то не отпускал ее. Кто-то предлагал ей утешение, она знала что это принято у некоторых людей. Она не стала освобождать руку, а просто открыла глаза.
Мужчина возле ее кровати носил одежду пациента. Она узнала Бэу Дивера и с трудом вспомнила, что видела его в критическом состоянии в тот день, когда врачи нашли лекарство в ее крови.
Он определенно был жив, хотя все еще выглядел измученным. Он побрился, но это должно быть было несколько часов назад, потому что на его щеках опять пробивалась щетина. Его черные волосы стали немного длиннее чем в день, когда они встретились впервые, и выглядели растрепанными, придавая им еще большее сходство с мехом. Он улыбнулся ей, его темно-синие глаза потеплели и ободрились.
– Вы очнулись, – сказал он.
– Почему… вы здесь? – спросила она.
– Вы спасли мою жизнь, – ответил он. – Это самое малое, что я мог сделать, увидя вас такой больной из-за этого лекарства. У меня нет навыков медика, но я могу предложить свою дружбу. Теперь надо позвать вулканца, – добавил он, накрывая своей рукой ее руку, которую она запоздало попыталась вырвать. – Целитель говорит, что вы можете быть не логичны из-за этого препарата, так что потрудитесь попробовать.
– Я не вулканка, – сказала T'Пайна, закрывая глаза. Она наконец поверила этому. – Почему я должна быть логична?
– В таком случае, – ответил Дивер, – я воспользуюсь вашим состоянием в своих интересах и попрошу вас пойти со мной. Как только эпидемию взяли под контроль, с этой минуты снова открылись рестораны.
T'Пайна снова открыла глаза, заметив что в его словах не было никакой логики. Поэтому она спросила:
– Что вы от меня хотите?
– Вашей компании на хороший обед, возможно концерт или пьессу, а после этого… кто знает?
Она озадаченнр нахмурилась.
– Но почему?
– Потому что вы красивы, – сказал он, – вы храбры… и вам может помочь разговор с тем, у кого есть жизненный опыт и с кем удобно было бы поговорить, кто-то между-между.
– Что?
– Кто-то, кто не является тем, кем выглядит. Я выгляжу на первый взгляд человеком, но если меня уколоть, я кровоточу зеленым. – Он хихиикнул. – Из-за этого я выиграл несколько поединков – некоторые типы так удивлялись моей крови, что пропускали мои удары и получали на орехи.
– Вы часто участвуете в кулачных драках? – спросила она, теперь она могла сосредоточиться хоть на какой-то части его болтовни.
– Не сейчас, но во времена нерастраченной молодости не проходило и недели, чтобы я кому-нибудь не поставил под глаз фингал. – Он пожал плечами. – Или позволил кому-нибудь сделать это со мной. Труднее всего стало когда я пошел в настоящую школу, для большинства образованных людей кулаки не были решающим аргументом в споре. Поэтому я так больше не делал.
T'Пайна не могла даже вообразить такое воспитание. Дивер подарил ей сардоническую улыбку.
– О да, в галактике есть немало мест, где можно многого добиться лишь остроумием и кулаками, и некоторый навык обращения с ножом тоже не помешает.
T'Пайна отвела пристальный взгляд, и произнесла:
– Пожалуйста простите меня; я не хотела показывать удивление.
– Думаю вы оставили логику на потом, – поддразнил он, заставляя ее посмотреть на себя, и снова увидеть теплую дружелюбную улыбку на его лице. – Эй, – добавил он, – мне сказали что вы переполнены лекарством. Даже эта ходячая статуя Сорел не сможет ничего сделать или сказать чтобы удержать вопреки вам, o’kay?
Так как она все еще чувствовала себя не совсем нормально, T'Пайна кивнула и согласилась, повторив человеческие слова: " О’kay ".
– Какого направления вы хотите придерживаться…, – начал Дивер, но потом необъяснимо, прервал то, что собирался сказать.
Она увидела кое-что в его темно синих глазах, которые уже нарушили ее и без того сомнительное равновесие; но на ее глазах этот взгляд внезапно потемнел. Он сумел скрыть свои чувства так же эффективно как любой вулканец.
– Я почти зашел слишком далеко, не так ли? Это моя худшая привычка. Всегда проверять допустимые пределы.
Запутанная еще больше его извинениями, которых она не понимала, T'Пайна воспользовалась возможностью, чтобы освободить свою руку от Дивера. Он не убрал свою руку, оставив ее на краю ее кровати. Это вызвало у девушки необъяснимое чувство, как будто она теперь должна принести извинения… но она не знала за что.
Вместо этого она задумалась над тем, что действительно понимала.
– Расширение пределов возможного порождает больших ученых, – добавила она, помня его профессию. – Если вы ограничиваете себя в вашей работе…
– Я решу Универсальное Уравнение, но не получу никакой радости от жизни, – сказал ей он.
– Я думала, что математика была для вас забавой.
