Тем не менее проект медленно, но верно обретал все более реальные очертания. Вокруг постоянно углубляющейся шахты ЛМУ, диаметром в добрую сотню метров, выросли цеха заводов по производству практически всех необходимых для строительства материалов — металлоконструкций, супербетона, сверхпрочных пластмасс. Рос и совершенствовался космодром, постепенно отстраивалась инфраструктура. По мере продвижения строительства всё дальше количество скептиков уменьшалось. Все четче прорисовывалась перспектива того, что невероятный, уникальный, космический в прямом и в переносном смысле проект будет реализован.
Но как, к сожалению, часто бывает в истории, многие феерические начинания, кружившие головы современникам, рушились в одночасье по тем или иным причинам. Да, многие были построены и лишь потом стерты с лица Земли по злой ли воле самих людей или из-за природных катаклизмов, как это случилось почти со всеми известными чудесами света, кроме египетских пирамид. Другие же человеческие вызовы так и остались историческим недостроем. Баальбекская терраса, Великая Китайская стена… Потом, спустя столетия и тысячелетия, далекие потомки строителей восхищаются и поражаются лаконичностью и законченностью линий, оригинальностью архитектурных решений и невероятным полетом фантазии создателей. Но все это, в лучшем случае, на фоне полуразрушенных сооружений, разбросанных тут и там частей, когда-то составлявших единую законченную конструкцию.
Так случилось и с «Астроградом». В один прекрасный день в основной шахте ЛМУ произошла авария. Слово авария, наверное, не вполне подходит к масштабам последовавшей за этим катастрофы. Но, как бы там ни было, произошел сбой в работе основного проходческого щита, точнее — в его лазере с ядерной накачкой. Комиссия, разбиравшая потом в причинах крупнейшей в истории техногенной катастрофы, так и не пришла к единому мнению относительно того, что послужило спусковым крючком ядерной реакции. Но факт остается фактом: ядерный бур взорвался и поглотил в стокилотонной вспышке атомного огня «Астроград». Сдетонировавшие вслед за этим запасы топлива на космодроме, баки трех разгружавшихся транспортников и кислородный ангар довершили разрушения. Мощный толчок зафиксировали все сейсмостанции, работавшие тогда на Луне. Некоторые крупные обломки были выброшены из эпицентра с такой силой, что сделали оборот вокруг Луны, прежде чем упасть обратно на поверхность.
Статистика этой катастрофы безрадостна: погибли, в общей сложности, больше пятисот человек. Многих просто не нашли — они сгорели, распались на атомы в адском пламени ядерного синтеза. Несколько трупов обнаружили в десятке километров от «Астрограда» — раскидало взрывами. Но основной кошмар ждал спасателей в непосредственной близости от оплавленного жерла шахты. Там лунный грунт, огромные подъемники, вездеходы, бетонные конструкции и… люди были частично расплавлены и спаяны в одну застывшую страшную массу, по сравнению с которой меркли сгоревшие трупы, облепленные лавой Везувия в музее древней Помпеи.
Выпаивать, естественно, никого не стали — там была такая радиация, при которой даже в скафандре высшей защиты выдерживали не больше пяти минут. Да и как всё это вырубать? В общем, оставили в «Астрограде» всё как есть, поставили в сторонке грустный памятник и на сотни лет забыли, забросили проклятое место.
— Капитан, а как там с радиационным фоном? — очнулся от мысленного исторического экскурса Айво. — Запросите-ка Базу.
Хэлвуд связался с сержантом спасотряда Дэном Муром.
— Я и не помню, когда последний раз показания счетчиков смотрели. Нам это ни к чему — кто там бывает в этом «Астрограде»?.. — легкомысленно пожал плечами сержант, появившись на дисплее МИППСа Хэлвуда.
— От кого я это слышу, сержант? От заместителя начальника спасотряда базы? Кто как не вы должны досконально знать обстановку вокруг вверенного вам объекта? Немедленно снимите показания! Они что, у вас не выведены на основную панель?
— Здесь они, здесь, — виновато произнес Мур. — Значит так, докладываю. В самой шахте семьдесят тысяч микрорентген в час, около шахты — десять тысяч, космодром — тысяча, другие объекты — в районе ста — двухсот пятидесяти. Короче, даже с учетом радиационной защиты скафандров к шахте лучше не подходить. На космодроме можете находиться до часа, на заводе, в ангаре и вспомогательном секторе — три-четыре часа.
Сержант замолчал.
— А где стоит мункар? — опять поинтересовался Блумберг. — Эй, на орбитере! Милош, слышишь, вы еще не ушли за горизонт?
— «Селена-32» говорит. Мы пока здесь, но скоро уйдем, — донеслось из динамика на пульте управления гравилета. Монитор же не засветился. — Мункар стоит у северной оконечности бывшего сборочного цеха. Там еще т-образная стрела крана вверх метров на двадцать торчит.
— Милош, спасибо, я понял, через две минуты будем на месте! — откликнулся Герберт.
Гравилет перевалил очередное скальное нагромождение и выскочил на относительно ровную поверхность. Айво всмотрелся в то, что пока еще находилось на отдалении — сумбурное, хаотичное переплетение округлых, прямых и ломаных форм, имеющих явно искусственное происхождение. Чем ближе к развалинам «Астрограда» подлетал гравилет Герберта, тем гротескнее становилась картина полного разрушения. Весь комплекс «Астрограда» занимал не очень большую площадь. Всё компактно и продуманно расположено, внутри периметра комплекса не было, казалось, ни одного неиспользованного метра поверхности. Лишь космодром находился на некотором удалении, что, впрочем, не спасло его от общей участи.
Герберт чуть сбавил скорость, и его С-65 стал вилять среди больших и малых обломков, полуразрушенных стен и глубоких воронок. Мимо проплывали покосившиеся, рухнувшие и частично оплавленные конструкции сборочного цеха. Наконец в лучах прожекторов гравилета появился мункар, стоящий под покосившейся и обломанной у самого основания решетчатой мачты космической связи. Метрах в двадцати, нелепо прогнувшись, торчала колонна погрузочного крана с частично обломанной стрелой на самом верху, о которой упоминал Милош с орбитера.
Герберт подвел гравилет поближе к мункару и остановился.
— Прошу проверить герметику скафандров! — произнес он. — Открываю кабину.
Айво и Барт защелкнули чуть приоткрытые забрала и отстегнули ремни безопасности. Дверь кабины открылась и воздух, мгновенно превратившийся в иней, тут же выдуло в пустоту серебристым облаком. Сразу исчезли почти все звуки, и остался лишь легкий фон в наушниках да шипение воздуха в системе жизнеобеспечения скафандра.
