Алекс закатил глаза.
– Кажется, я замучил компьютер, – сказал он мне.
Мне не раз доводилось путешествовать вместе с Алексом. Во время долгих полетов с ним вполне можно ладить. Он способен поддержать разговор и обладает чувством юмора. Терпения у него тоже, как правило, хватает, и он обычно знает, когда стоит помолчать. Но два человека, надолго помещенные в ограниченное пространство, обязательно начнут ссориться. Я читала статьи, где утверждалось, что причина этого не столько ежедневное вынужденное общение с одним и тем же человеком, сколько ограниченное пространство. Стоит оказаться вдвоем на необитаемом острове, где есть солнце, ветер и открытое море, и последствия будут совсем другими.
Поэтому мы с головой ушли в виртуальную реальность: ходили в театр и на концерт, сидели на пляже среди толп других людей, обедали в виртуальных ресторанах, посещали спортивные соревнования, пробовали кричать вместе с толпой болельщиков. Мы играли на шахматном турнире в Индии, гуляли по побережью в Сигейте, смотрели комедию Парвиса Кьюни в «Рояле» и бродили по древнему Лувру.
Проблема в том, что перед тобой лишь видимость – и с каждым днем ты осознаешь это все больше и больше. Ничем полезным заняться нельзя. Алекс коротал время, узнавая о последних событиях в мире антикваров. Я читала детективы. Но в конце концов наскучило и это.
Любая одинокая женщина соответствующего возраста скажет вам так: ничто не сравнится с надеждой на то, что однажды тебе встретится Настоящий Мужчина. Тот, кто заставит сильнее биться твое сердце и которого ты никогда не забудешь, зная это с самого начала. Что ж, я пока не встречала его в реальности и порой сомневаюсь, что такие люди существуют. Но однажды вечером я включила симуляцию и стала смотреть, как Чоэло Табор заглядывает в душу аватара Чейз Колпат, как мы беззаветно любим друг друга под стук капель по крыше коттеджа и звуки музыки, уносящей нас вдаль. И тогда мне показалось, что Чоэло действительно мог бы меня полюбить. Но я знала, что здесь, в окрестностях Бупсилон Дельты, или как ее там, я не увижу его – и вообще никого не увижу.
У нас стало заканчиваться топливо. Хоть прыжки были короткими, нам приходилось совершать их во множестве, так что расход топлива не уменьшался.
В конце концов мы решили поискать на дальней стороне солнца, рассчитывая быстро осмотреться, понять, нет ли тут чего-нибудь подходящего, и задуматься о том, что делать дальше.
На девятый день Белль что-то заметила.
– Луну? – спросила я.
– Не совсем, – ответила она. Еще одна странная человеческая привычка: ей нравится чувствовать себя главной, и она всегда старается управлять ситуацией. – Как вам это?
– Что? – спросил Алекс. – Что ты видишь?
– Еще один объект с высоким альбедо.
– Еще одна «ищейка»? – У меня перехватило дыхание.
– Нет, вряд ли.
– Еще один корабль?
– Возможно.
– «Бремерхафен»? – спросила я.
– Этого я определить не могу. Так или иначе, он недалеко.
Это был не «Бремерхафен» и не очередной незваный гость. Это была орбитальная станция – длиной около километра, с двумя отсеками для челноков, терминалом, чем-то вроде грузового отсека и множеством опор, поперечин и лопнувших резервуаров. Станция дрейфовала, медленно вращаясь, волоча за собой сломанные балки и порванные провода. Отсеки для челноков были открыты и пусты.
Мы поравнялись с ней. Алекс уже облачался в скафандр. Я спросила, не хочет ли он взять с собой контейнер.
– Пойдем просто посмотрим, – ответил он. – Взглянем, что там.
Вид у него по-прежнему был подавленный.
Я взяла лазер, и мы перебрались на станцию. В замкнутых областях могли быть остатки воздуха: так и оказалось. Мы прошли через один из причальных отсеков, а потом нам пришлось вырезать отверстие в переборке. Человеческих останков на этот раз, к счастью, не встретилось.
Мы вошли в темный коридор, чувствуя себя несколько спокойнее, чем на «Искателе». Поисками артефактов мы, однако, заниматься не стали. Если честно, их было не так уж и много. Не увидели мы и плавающих в темноте обломков. Мы нашли обсерваторию, ремонтный отсек и кухню, а также два телетрапа. Оба были втянуты внутрь и сложены.
Мы вернулись к причалу, где, согласно нашим предположениям, когда-то стояли «Бремерхафен» и «Искатель».
– Как у них это получалось? – спросил Алекс.
Корабли, видимо, намного превосходили станцию по размерам. Мы нашли тросы, но те оказались очень тонкими: трудно было представить, как они могли надежно удерживать таких гигантов.
– Причал снабжен магнитными захватами, – сказала я. – Они просто приставали к нему и привязывались для надежности швартовыми тросами.
– Я рассчитывал найти здесь неисправный корабль, – заметил Алекс.
– В смысле?
– Может, я и ошибаюсь, но я полагал, что «Бремерхафен» больше не мог летать после того, как с него сняли детали. Те самые, которые мы видели на «Искателе».
– Скорее всего, так и есть.
– Так что же с ним случилось?
Я взглянула на втянутые тросы. Все было в полном порядке.
– Его отпустили, – сказала я.
– Зачем?
– Возможно, они не хотели, чтобы остов корабля оставался на станции.
– Чейз, станцию зашвырнуло очень далеко. Ты всерьез думаешь, что они не знали о ее будущей судьбе?
– Понятия не имею.
Он дотронулся до одного из тросов, давно утратившего гибкость.
– Зачем отпускать корабль, который все равно никуда не сможет полететь?
– Не знаю. Может, не хотели, чтобы он свалился им на голову. Так или иначе, они от него избавились.
– Может быть. – Алекс долго смотрел на меня, хотя лица под шлемом не было видно. – Что-то тут не так.
– Появился претендент на роль луны, – подала голос Белль.
Едва приблизившись к объекту, мы поняли, что это спутник, который мы видели на голограммах, – с теми же кратерами, хребтами и горными цепями.
Белль плохо понимала причудливое поведение людей. Считая, что находка – повод для праздника, она появилась перед нами в черном платье, с обнаженными плечами, словно модель из «Песка и моря». Потрясая кулаками над головой и выпятив грудь, она осыпала нас поздравлениями. Однако наше настроение оставалось мрачным.
Как и «Искатель» с орбитальной станцией, бывшая луна вышла на околосолнечную орбиту.
– Длина экватора – три тысячи пятьсот километров, – объявила Белль. Довольно много для луны, даже по меркам крупного спутника Окраины. – Никаких катастрофических повреждений не наблюдается.
Если вы видели одну луну, можно сказать, что вы видели их практически все. С одной стороны – той, что мы видели на голограмме, – спутник был густо испещрен кратерами. Другая была относительно гладкой – вероятно, вследствие давнишнего излияния лавы. Мы вышли на орбиту спутника и начали искать хоть что-нибудь, способное подсказать нам, как он тут очутился.
Алекс сделал фотографии, и мы составили карту объекта, измерили его и просканировали, надеясь отыскать признаки того, что по нему кто-то ходил, – базу, монумент, брошенный в пыли гаечный ключ. Хоть что-нибудь. Но если следы и были, мы их не увидели.
– Период обращения – приблизительно семьсот тридцать пять лет. Сейчас объект находится на полпути между афелием и перигелием.
– У нас есть станция и луна, – заметила я. – С их помощью мы могли бы выяснить, где и когда случилась катастрофа.
– Действуй, – кивнул Алекс.
Я получила шанс блеснуть.
– Белль, – сказала я, – отследи орбиты спутника и станции на девять тысяч лет назад. Пересекаются ли они в какой-либо момент?
– Работаю, – ответила Белль.
– Неплохо, Чейз, – заметил Алекс. – В будущем ты могла бы сделаться отличным математиком.
– Для меня это стало бы шагом назад, – возразила я.
Белль снова подала голос:
– Нет, не пересекаются, но сходятся достаточно близко.
– Насколько близко?
– Они сближаются на две целых три десятых миллиона километров третьего марта две тысячи семьсот сорок пятого года по земному календарю.
– Через пятьдесят пять лет после их первой посадки, – добавил Алекс.
– Давай посмотрим, как это выглядело, Белль. И покажи нам границу биозоны.
Белль приглушила свет. Показав нам солнце, она описала вокруг него широкий круг, обозначавший биозону, затем добавила ярко-желтую дугу.
– Это орбита станции. – Рядом с первой дугой прошла вторая. – Орбита луны.
Сближение произошло на внутренней границе биозоны.
– Белль, покажи нам, где в тот момент находилась землеподобная планета, – попросил Алекс.
– Полной уверенности нет: до катастрофы орбита планеты могла быть другой.
– Естественно, она была другой, Белль, – кивнула я.
– Так что мне тогда делать? – раздраженно бросила она.
– Предположим, что землеподобная планета изначально двигалась по стандартной орбите внутри биозоны, возле ее внутренней границы. Где она находилась бы в этом случае?
