У меня под подозрением были два человека — Ньялу и Эрвик. Точнее говоря, сначала Эрвик, а потом уже Ньялу в компании с двумя синтами-медиками, они о том, что Майло хотел меня прикончить, знали, и наверняка доложили своим друзьям. Возможно, поэтому спасательный отряд не торопился на место схватки, и Ньялу посылала сообщения зонду, делая вид, что не испытывает сомнений.
Йолана — та не сомневалась.
— Ты молодец, что прикончил его. Только зачем надо было всаживать какую-то палку в глаз?
— Ритуальное убийство, в моей семье так поступают, когда совершается месть.
Пафосно, но красиво, Зан вон даже глазом не повёл, словно не видел, как Тойола эту штуку себе в глаз втыкает. А Майло, действительно, сразу помер, мозг вытекал через ушные раковины, но для надёжности я его ещё и в реактор засунул, хоть какая-то польза от этого синта.
— Как выглядит этот наблюдатель? — полковник перевёл разговор на менее щекотливую тему.
— Мне откуда знать, — фыркнула синт-пилот. — Прибудем на место, разберёмся. Тут осталось-то не так много.
Тридцать пять часов полёта. Заняться было решительно нечем, Йолана прекрасно отыгрывала роль настоящего пилота, хотя на самом деле разрушители вёл по курсу модуль управления, Зан спал — видимо, навёрстывал упущенное за то время, что нанялся в слуги, так что мне ничего не оставалось, как наблюдать за последними новостями, которые приходили на наш корабль с задержкой.
Планета почти опустела, те, кто перешёл на сторону чужих, покидали её, распределяясь по станциям. Та, что была оккупирована республиканцами, переполнилась, пространство вокруг неё было замусорено истребителями, штурмовиками и десантными ботами. Почти то же самое, но в меньших масштабах, царило на станции конфедератов. Бывшие заключённые, которых было не так уж много — большую часть уничтожили блинчики и другие заключённые, потихоньку распределялись кто куда. Немногочисленные федералы прибились к Ньялу, значит, теперь и на этой станции была своя пятая колонна. По сути, единственные, кто оставался в стороне, оказывались синты, их на обоих планетах было совсем немного, может сотня или две.
Тем неожиданнее было то, что эти самые синты прекрасно поладили с Чесси. Новая героиня вселенной наотрез отказалась покидать станцию и перебираться к республиканцам. Это же и Йолана подтвердила, у неё с хакершей был постоянный контакт.
От Илли ничего слышно не было. Её комм периодически посылал сигналы Зану, судя по ним, советник находилась на флагмане ударной группы. Не то чтобы я волновался за советника, но она была на нашей стороне, и сторона эта постепенно сжималась до крохотных размеров. Генерал Арджан побывал на станции конфедератов, где его восторженно приняли, запись торжественной встречи разошлась по сети. Один из клонов-администраторов республиканцу разве что руки не целовал, и что самое плохое, в простых служаках не чувствовалось протеста. Под призывы разобраться с чужими и очистить галактику от эллипсоидов границы между людьми постепенно размывались.
— Интересно, что дальше произойдёт? — Зан иногда просыпался, и тоже включался в обсуждение новостей.
— А дальше откроется портал, сюда зайдёт флот Империи и покажет чужим и их последователям, что могут сделать с системой одиннадцать больших разрушителей адмирала Локси, — ответила ему Йолана. — значит, нам в это время надо быть подальше от остальных. Желательно — где-нибудь рядом с соседней звездой, и уже сразу потом порталами в отдалённые системы, потому что фильтровать будут всех.
— Аокхаган, — я запустил тестирование системы обнаружения целей, с приближением к солнцу она начала слегка привирать, добавляя в список объектов те, которых не было в действительности, — сказал, что всем нам конец, что надо прятаться, и уж точно не от Локси. А он, похоже, знал, что говорил.
— Этот непонятный тип сидел в своей клетке три тысячи лет, он не представляет, на что способны нынешние разрушители, точнее — модуляторы гравитационных колебаний, — твёрдо заявила синт-пилот. — Когда атомы сжимаются, и внешняя оболочка вдавливается во внутреннюю, не важно кто ты — пришелец или человек, вот тогда тебе конец. А не когда эти уродцы решат залезть к нам в мозги. Давай-ка ещё раз проверим этот участок, Ньялу нам какой-то дефектный корабль подсунула, помехи третий раз в одном и том же месте.
Если тест не врал, кто-то неподалёку, в полутора миллионах километров, включил слабый аварийный сигнал.
— Скорее всего, — я перезапустил систему, — что-то движется впереди почти прямо по курсу, через десять минут будет видно.
Через десять минут сигнал не пропал, система обнаружения опознала его как имперский. Мощность немного увеличилась, и ИИ построил примерную траекторию объекта. Он двигался почти параллельно нашей, с вдвое меньшей скоростью, это значило, что относительная скорость будет почти в тысячу, захватам может не хватить точности, чтобы зацепить терпящего бедствие. Самым разумным решением было пролететь мимо, пометить цель, а потом, когда дело будет сделано, вернуться, за это время ситуация для человека, который подал этот сигнал, не ухудшится. Если он вообще ещё жив.
Но я вот так же год провёл в пустоте, хотя и в бессознательном состоянии, и хотел помочь собрату по несчастью. Если бы не Йолана, моё холодное тело до сих пор описывало бы круги возле местного светила.
— Выпускаю захваты, — предупредил я, когда до цели оставалось двадцать тысяч километров.
Разрушители этого даже не заметили, продолжали лететь вперёд. Одиннадцать крохотных снарядов ушли по курсу, охватывая объект с разных сторон, и создавая вокруг него гравитационное поле. Все они были оборудованы камерами, и уже через несколько минут мы увидели спасательную капсулу.
— Кто-то из тех, кто охранял границы системы, — Йолана движением ладони зафиксировала захваты, мы продолжали лететь, оставляя капсулу чуть в стороне, её скорость постепенно увеличивалась. — Года два вот так в пустоте болтается, наверное, и не знает ещё, как мы тут вовремя появились, четыре-пять часов, и оказался бы в короне звезды. Везунчик. А ты говорил, что заняться нечем во время полёта, вон, смотри, сколько развлечений вокруг летает, только лови.
Захваты подтянули спасённого к разрушителям, потом рывком ушли в карантинную камеру, вернулись на свои места в кассете, а содержимое капсулы, человек, втянулся внутрь диагноста. Состояние тела было неутешительное, одна нога болталась, полуоторванная, но датчики фиксировали слабые импульсы в мозгу.
— Можно сразу отправлять в утилизатор, — Зан кивнул на экран, на котором изображение скафа стало красным. — Крохотный осколок пробил оболочку капсулы и задел скаф, на таких скоростях удивительно, что только один. Вряд ли бедолага выжил, кольцо на шее блокирует импульсы от умирающего организма, всё, что ниже, точно мертво, а то, что выше — просто остаточные всплески от стимуляторов, при такой температуре он умер ещё до того, как скаф внутри начал изолировать повреждения.
Йолана кивнула. Я, в принципе, тоже был с ними согласен, разбитая капсула и повреждённый скаф — это ещё не приговор, если дыра зарощена вовремя, медблок пытается спасти тело, отсекая от общего кровотока одну часть тканей за другой, постепенно от человека ничего не остаётся, и тогда, если этот скаф тяжёлый и республиканский, а ещё лучше имперский, происходит консервация мозга, ненужное уже тело выкидывается, а голова запечатывается в шлеме, чтобы потом её содержимое могли пересадить в новое тело. Скаф в капсуле был неисправен, и холод добрался до головы.
— Попробуем, — решил я. — На малом разрушителе медотсек лучше, вдруг мозг удастся оживить.
— Через два года? — скептически поджал губы Зан. — Но ты — командир, тебе и решать.
Уже через пятнадцать минут освобождённый от костей черепа, мягких тканей и отмершего тела мозг был запечатан в контейнере, а мы решили посовещаться. Было из-за чего, не каждый день вылавливаешь в космосе знакомого тебе человека.
— Значит, советник Доушем свою миссию провалила, — выразил общую мысль Зан. — И кто-то специально запустил её параллельно нашему курсу, чтобы мы её подобрали. Возможно, даже она сама. Как Майло.
