Эрик Рассел - Космический марафон

Покончив со всеми этими приготовлениями, мы проверили излучатели, взяли по бомбе, затем Бренанд открыл люк и вышел наружу. За ним последовали Молдерс, Келли, я, потом Кли Янг, и последним выбрался Уилсон. Я еще помню, как наблюдал за вытатуированной на руке Келли девицей, пустившейся в бешеный пляс, когда он вылезал из люка. На сей раз он все-таки расстался со своим ключом и теперь для разнообразия сжимал в кулаке излучатель. Затем я и сам спрыгнул на землю, тут же мне на голову свалился Кли Янг, и мы, переплетясь руками, ногами и щупальцами, покатились по земле. Наконец мне кое-как удалось выпутаться, и я вылез из-под него, не забыв упомянуть при этом, что ни на одной планете, кроме Красной, не появляется на свет столько имбецилов.

Тьма стояла хоть глаз выколи. Мы едва видели смутные очертания не тронутых огнем деревьев и кустов по краям выжженной полосы. У всех нас имелись мощные фонари, но мы предпочитали не включать их, чтобы не стать мишенями для вражеских стрелков с их неизвестным оружием, возможно прячущихся в темноте. Когда имеешь дело с непонятным противником, всегда нужно быть максимально осторожным, даже если при этом и приходится двигаться вперед буквально на ощупь.

Но мы все-таки знали, в какой стороне от катера находится деревушка, и все, что от нас требовалось, — это идти по полосе выжженной земли до тех пор, пока она не кончится. Первым и наиболее вероятным местом пребывания Эмброуза и Макфарлейна — или их останков, — несомненно, являлись хижины. Поэтому мы и направились прямо к ним, бесшумно и осторожно идя друг за другом. Неприятности начались в самом конце нашего пути, шагах в двадцати от деревни. Перед нами возникла группа кустов и деревьев, не пострадавших от бомб, за которыми в призрачном свете звезд уже смутно виднелись крайние хижины. Думаю, мы вообще не признали бы в этих размытых силуэтах очертаний домов, если бы не знали, что они вот-вот должны появиться перед нами, и если бы наши глаза уже не свыклись с темнотой.

Бренанд осторожно миновал первое из деревьев. Ярдах в двух за ним крался Молдерс. Как вдруг раздалось глухое «тунк!», и Молдерс удивленно вскрикнул. Огромный швед на секунду или две приостановился, пытаясь отыскать взглядом Бренанда, который как сквозь землю провалился. Затем он сделал еще несколько осторожных шагов вперед, пялясь в темноту, и тут мы снова услышали «тунк!». Третьим шел Келли, который сразу остановился и хрипло прошептал:

— По-моему, дело неладное. Я все же включу фонарь.

Мы подтянулись к нему, и он направил луч своего фонаря вперед. В круге яркого света мы сразу увидели Бренанда и Молдерса, растянувшихся на траве и похожих на усталых детишек, сморенных сном на сеновале. Было совершенно непонятно, отчего они вырубились, поскольку никаких живых существ или подозрительных звуков мы не заметили. Впечатление создалось такое, будто они просто взяли да и упали замертво. Но пока мы разглядывали их, Молдерс вдруг сел, осторожно щупая затылок. На лице его застыло выражение крайнего удивления. Бренанд же лишь пару раз пошевелился и почмокал губами.

Щурясь от яркого света, Молдерс пожаловался:

— Меня оглушили!

Он кряхтя поднялся на ноги, огляделся и неожиданно яростно воскликнул:

— Кажись, вон то дерево!

С этими словами он выстрелил в деревце высотой футов в пять, растущее чуть в стороне. Я решил, что парень свихнулся. Но в следующий момент мне пришлось задуматься, не поехала ли крыша у меня самого.

Деревце, абсолютно ничем не примечательное, с длинными тонкими блестящими листьями, на вид явно являло собой не что иное, как представителя местной флоры. Луч Молдерса угодил ему прямо в ствол, и деревце мгновенно исчезло, растаяв как дым. На его месте возник один из тех больших кошмарных клубков, которые мне уже приходилось видеть раньше.

Прямо позади разъяренного Молдерса стояло еще одно такое же деревце. Несмотря на то что взгляд мой был прикован к происходящему, краем глаза я заметил, что это второе дерево начинает шевелиться, как будто собираясь что-то сделать. Думаю, еще никогда в жизни я не ухитрялся выстрелить молниеноснее. Я всадил в него луч так быстро, что никто и глазом моргнуть не успел. И дерево тут же исчезло, превратившись в жирный клубок бешено дергающихся веревок.

Я продолжал стрелять, и Молдерс тоже последовал моему примеру. Особенно отвратительными казались две характерные особенности этих представителей здешней жизни. Во-первых, то, что они воспринимали попадание луча абсолютно безмолвно, не издавая ни малейшего звука. Во-вторых, в то время как я лучом отсекал торчащие концы и петли, остальное тело продолжало пульсировать, будто не ведая о том, что происходит, а отрезанные куски извивались и корчились на земле, как будто живя своей собственной, независимой от остального организма, жизнью.

Короче говоря, мы разрезали их на пару сотен кусков, которые как ни в чем не бывало продолжали извиваться, подобно большим черным червякам. На помощь им так никто и не пришел. Все окружающие деревья стояли абсолютно неподвижные и бесстрастные. Может, они просто были настоящими. Теперь мы этого никогда не узнаем.

К тому времени, как мы закончили, Бренанд тоже пришел в себя, поднялся и осторожно ощупывал здоровенную шишку на черепе. Он почти ничего не видел и был исключительно мрачен. Кисло взглянув на Кли Янга, он заметил:

— Ну вот ты и увидел этих тварей. — Он указал на все еще шевелящиеся обрубки на земле. — И какими, интересно, они тебе представлялись?

— С прискорбием вынужден констатировать, что мне они представлялись просто деревьями, — промямлил Кли Янг, тем самым неохотно признавая, что тоже был введен в заблуждение, как и ничтожные земляне.

— Ну что, по-прежнему будешь настаивать на преимуществах своих глаз на шарнирах, да? — ядовито заметил Бренанд. Он снова пощупал голову и пинком отшвырнул в сторону шестидюймовый кусок извивающейся веревки. — Пошли!

Мы зачем-то перешли на бег, добежали до первой хижины и набились в нее как сельди в бочку. Изнутри строение выглядело гораздо более вместительным, чем с воздуха: оно было раза в три просторнее обычной земной комнаты. Внутренних перегородок не оказалось, и обстановка вызывала легкое недоумение.

Стены и крыша были плетеными, причем такими плотными, что защищали и от ветра, и от дождя. Каркас хижины был сделан из прочных упругих шестов, напоминающих стволы бамбука. На полу лежала толстая травяная циновка, украшенная искусным орнаментом. У одной стены стояли три круглых стола в фут высотой и фута четыре в диаметре. Это я их называю столами, хотя они вполне могли быть и стульями, и кроватями.