Ещё несколько секунд я потратил на размышления.
— Хорошо. Если на яхте друзья, мы должны им помочь. Если враги — то они против нас бессильны. Оператор, устанавливайте связь.
— Есть, капитан! — ответил Шанкар. — Посылаю вызов.
Прежде безжизненный экран монитора внешней связи заработал, и на нём возникло плоское изображение сидящего в пилотском кресле мужчины, моего ровесника, может, чуть старше, широкоплечего блондина с грубым, но не лишённым своеобразного обаяния лицом и пронзительными голубыми глазами.
При виде человека я не удержался от облегчённого вздоха. Зато он, как мне показалось, слегка поморщился, словно говорил: «Ну вот, из огня да в полымя!»
— Крейсер «Заря Свободы», военно-космический флот Терры-Галлии, — представился я. — На связи капитан Матусевич.
— Пилот Лайф Сигурдсон, — ответил он. — Частная яхта «Валькирия», порт приписки — Лонгьир, Шпицберген, Земля.
При этих словах у меня отвисла челюсть. Рашель тихо охнула, Рита уставилась на экран непонимающим взглядом, а Шанкар затряс своим ментошлемом — вернее, головой, на которую был надет этот шлем.
Между тем пилот Сигурдсон, как ни в чём не бывало, продолжал:
— В локальном пространстве Звезды Барнарда нас атаковал неизвестный военный корабль с какими-то странными позывными. Он без предупреждения открыл огонь, но нам удалось уклониться и уйти в скачок. Корабль стал преследовать нас по каналам первого рода. Мы совершили уже двадцать восемь скачков, но он продолжает гнаться за нами. Его ходовые двигатели мощнее наших, и на этот раз, боюсь, мы не успеем вовремя добраться до канала.
— Система Барнарда принадлежит глиссарам, — пробормотала Рашель.
Лайф Сигурдсон расслышал её и сказал:
— В позывных корабля, передаваемых на английском, китайском и ещё каком-то неизвестном языке, говорится, что это — патруль Империи Глиссаров, приписанный к Системе Барнарда. Мы не понимаем, что здесь творится. И вообще, кто такие глиссары?
Я наконец обрёл дар речи и ошеломлённо произнёс:
— «Ван-винкль», чёрт побери! Вы — «ван-винкль»!
Мой собеседник кивнул:
— Да, мы уже поняли это. Но ещё не просчитали, на сколько влипли. Который сейчас год?
Я назвал. Лицо Сигурдсона, и до того не слишком румяное, побледнело и вытянулось.
— Herregud!..[7]
Дальнейшему нашему разговору помешал очередной сигнал тревоги. Бортовой компьютер извещал о новом открытии канала в той же области пространства.
Немедленно приняв решение, я развернул корабль в сторону возникшего голубоватого мерцания и дал реактивную тягу с пятидесятикратным ускорением. Одновременно с этим приказал:
— Оператор! Позитронные ракеты. Две единицы. Прицел, расчёт выхода. Огонь!
— Есть! — отчеканил Шанкар, а в следующую секунду от корабля одна за другой отделились две позитронные ракеты и с ускорением в добрых 200 g устремились к горловине открывающегося канала.
— Ещё две ракеты на старт, — распорядился я. — Плазменные орудия — к полной готовности.
— Две ракеты на старте, капитан, — немедленно доложил Шанкар. — Плазмотроны к бою готовы.
Первая из запущенных нами ракет прилетела слишком рано и нырнула в канал ещё до появления оттуда противника. А поскольку она не была оснащена резонансным генератором, то отправилась в вечное странствие в гиперпространстве, чтобы когда-то, в бесконечно отдалённом от нас будущем, взрыв её позитронной боеголовки влился в очередной Большой Взрыв, порождающий новую Вселенную.
Вторая ракета чуть не опоздала и лишь слегка задела корму вынырнувшего из канала патрульного крейсера примерно таких же габаритов, как наша «Заря Свободы». Он шёл солидно и уверенно в себе, гордо распространяя позывные о своей принадлежности к военно-космическому флоту глиссаров. Его команда гналась за каким-то невооружённым судёнышком, поэтому совсем не ожидала встречной атаки и не было готова к ней. По сути, это и предрешило исход сражения.
Даром что значительная часть энергии взрыва ракеты пропала впустую, однако того, что выпало на долю крейсера, оказалось вполне достаточно, чтобы вся его хвостовая часть заполыхала ослепительным жёлтым пламенем.
— Повреждён главный ходовой двигатель, — сразу поставил диагноз Шанкар. — Началась неконтролируемая термоядерная реакция.
Впрочем, конструкция крейсера предусматривала такую возможность, и автоматика немедленно отсоединила заднюю часть судна, где располагались ходовые двигатели и баки с основным запасом дейтерия. Теперь корабль противника располагал для манёвров только гравитационным приводом. А также, разумеется, всевозможным вооружением, за исключением наиболее опасных при ближнем бое плазменных орудий — для их работы требовался главный термоядерный реактор, который был уничтожен первым же нашим выстрелом.
— Отставить ракеты, — скомандовал я, оценив, что мы приблизились к противнику уже на достаточное расстояние. — Плазмотроны, огонь!
— Есть, огонь!
Мощные потоки плазмы сожгли по пути ракету, которую противник выпустил в отчаянной надежде, что мы провороним её, а потом обрушились огненным вихрем на «огрызок» вражеского крейсера. Лишённые мощной энергетической подпитки от главного реактора, его силовые экраны продержались лишь пару секунд, после чего рухнули, оставив корабль беззащитным среди бушующего облака плазмы при температуре в сотни миллионов градусов.
Как и в предыдущий раз, когда ракеты Сопротивления подбили орбитальную станцию, Рашель торжествующе воскликнула: — Вот, получайте! — Но сейчас она сделала уточнение: — Ящерки проклятые! Хороший глиссар — жареный глиссар.
«Да уж, — подумалось мне. — На Терре-Галлии ненависть к чужакам культивируется с детства. Не исподволь, как у нас, а в открытую. Впрочем, учитывая обстоятельства, это совершенно естественно. За прошедшее столетие Иные перешагнули ту грань, когда ещё возможно было примирение…»
Убедившись, что с глиссарским патрулём покончено, я дал боковую тягу, дабы уклониться от столкновения с пылающими останками корабля и направился вслед за яхтой «Валькирия», которая продолжала на всех парах улепётывать к ближайшему каналу первого рода.
На экране внешней связи по-прежнему оставалось изображение Лайфа Сигурдсона. Он смотрел немного в сторону, очевидно, наблюдая за подбитым кораблём глиссаров. Его лицо явственно выражало облегчение, но вместе с тем он всё ещё не мог прийти в себя от шока, в который повергла его названная мною дата. Судя по вопросу «кто такие глиссары?», он был далеко не заурядным «ван-винклем». Наши эпохи разделяло как минимум семьсот лет.
